Форум » «Ларец со сказками» » [март 2023 г.] Only you will understand » Ответить
[март 2023 г.] Only you will understand
Storyteller: Время действия: последние мартовские выходные 2023 года Место действия: Хогсмид Действующие лица: Гарри и Джеймс Поттеры Ситуация: когда мир неизбежно становиться с ног на голову, перемены обрушиваются одна за другой и выбивают из-под ног казалось бы незыблемую опору, только отец может помочь и понять сына. /ЭПИЗОД ЗАМОРОЖЕН/
Ответов - 5
Harry Potter: Гарри слегка ошалело вертит головой. Неужто годы дают своё, и его немного пошатывает из-за столь привычного трансгрессирования. Впрочем, может, вид деревеньки Хогсмид невольно его пьянит, словно напоминая этим промозглым ветреным днём, вполне свойственном Англии, как он с превеликим трудом дотащил сюда Альбуса Дамблдора. В тот день, когда видел его живым в последний раз, и так и не смог разобраться тогда, кто был прав, кто виноват. Прошлое его не отпускало, но сегодня, пожалуй, Гарри был к этому готов. Он решительно поднялся вверх по тропе, добираясь до условленного ими с Джеймсом места. Его старший сын, как и когда-то сам Гарри, предпочитал уединение в те моменты, когда мир уходил у него из-под ног. Возможно, немного придя в себя, Гарри бы вполне справедливо бы обозлился из-за столь непокорного и горячего нрава их первенца, но сейчас было не до ссор и выяснений нюансом, в которых они не успели друг друга обвинить. Что имелось по факту. Девушка, от которой его сын, судя по всему, сходил с ума, подалась к Тёмному Лорду. Джеймс, конечно, вряд ли бы в лоб признался отцу, как ему нравится Элис, но Гарри не был настолько слепым, насколько тот, возможно, надеялся. Элис и Воландеморт, это казалось непостижимым, он не знал, как подбодрить Лили, которая, на удивление, выглядела сосредоточенной и не впадала в истерики. Что бы он чувствовал, если бы Джинни..даже думать о таком не хотелось. Он бы, конечно же, бросился в его логово её выручать, списав всё на помутнение разума, и был бы убит. Джеймс, по счастью, не предпринимал поспешных шагов, впрочем, может, это потому, что логово Реддла не было никому известно. Или, может, его отговорил Нотт, дружба сына с которым так не нравилась Гарри. Чего он не знал, так это, что, судя по недавнему разговору их двоих, этой дружбе подошёл конец. Или же многоточие, в любом случае, Джеймс выглядел подавленным и растерянным, как бы не пытался бодриться, и Гарри невольно вздрогнул, смотря на своего сына, который задумчиво вглядывался куда-то, словно пытаясь найти ответ. Джей, эдак ты до утра простоишь. Холодно, а ты нараспашку, как всегда. Ладно, не буду брюзжать. Гарри как будто с некоторой опаской улыбается и подходит к сыну, чтобы приветственно похлопать ему по плечу. Гарри совсем не напоминает того изнеможённого человека, который вломился в кабинет, где проходила сцена к нам, блин, припёрся Ревизор. Напротив, теперь в его облике чувствовалась какая-то негласная и почти умиротворённая уверенность, которую вселила в него их беседа с Роном и Гермионой. Да, он вернулся. Дальше что? Значит просто нужно снова отправить его обратно, и нужно думать не о том, что у них ничего не вышло, а о том, что вышло обвести его вокруг пальца и сыграть на его высокомерии. Хотя, тот факт, что вряд ли Том решился бы создать себе ещё крастражи, Гарри не утешал. Без них он стал ещё более озлобленным и жестоким, и это не казалось Поттеру поводом для радости. Интересно, что там думает Малфой по этому вопросу. Он не мог не заметить изменений того мерзкого клейма, чёрной метки, которую с гордостью носил весь шестой курс. Открой мне свой секрет, как тебе удалось избавиться от сестры? Гарри мягко усмехается, намекая лишь на то, что обычно Лилс висла на братьях всеми возможными способами, не давая им ни минуты покоя, впрочем, учитывая, что теперь у неё появился парень..об этом лучше не думать, иначе вечер закончиться взаимными с Драко Малфоем комплиментами, так вот, Гарри старался вести себя, в силу своих интеллектуальных возможностей, мудро, не начиная накидываться на сына с вопросами, почему он тут один и, вместо того, чтобы продолжать бесить семью своими прибауточками с Ноттом, вызвал на разговор отца, когда в его годы вроде как вернее гулять с молодёжью. Гарри улыбнулся Джеймсу, лукаво ему подмигнув, приободряюще. Он по нему соскучился, но старается учиться на своих ошибках. Если Джею нужно пожить одному, пусть он сам решает, на него нельзя давить, как никогда не производило впечатление и на Гарри попытка убедить его в том, что он правильным для себя не считал. Гарри старается вести себя миролюбиво, без наездов, обвинений и попыток подтолкнуть к откровенным разговорам, и он вовсе не хочет, чтобы каждый раз, глядя в глаза отца, Джеймс видел бы отражение жалости и неодобрения, после той ужасной истории из его памяти. Джеймс не смог бы понять, пока сам не станет отцом, что Гарри не мог испытывать злости из-за того, что Джеймс тогда попался в ловушку, если кого и следовало корить, так только себя, посыпая голову пеплом. Но им нужно было смотреть вперёд. И он не мог оставаться развалиной, которая бы допустила, чтобы над его детьми поглумились по полной программе. У него есть слишком многое, что он мог потерять, в то время, как Воландеморт ничего не обрёл и, наверное, ничего не боялся. Разве что лишиться своей нужной только ему бессмысленной и одержимой ненавистью жизни.
James Sirius Potter: Холодно. Джеймс мнет в руках снятый ало-золотой шарф, не замечая, что он метет концами землю и пачкается в жидкой весенней грязи. Это не важно, как неважен, незначителен прохладный, обманчиво-безобидный мартовский ветер, забравшийся под распахнутый плащ уставшей от прогулки по грязно-серым улицам кошкой, наивно надеющейся согреется, прижавшись к человеческому боку. Глупо, ведь человек уже не теплее ветра. Джеймс смотрит на небо, хмурясь своим мыслям и забыв о не раскуренной сигарете между плотно сжатыми губами. Ему кажется, что еще немного, и он срастется с холодным камнем невысокого забора, на котором сидит, подобрав под себя одну ногу, станет просто еще одной мраморной скульптурой – аллегорией одиночества под не растаявшим серым небом. Джеймс не слышит, кажется, ничего, даже стук сердца, мерно отмеряющего мгновения жизни все восемнадцать лет утих, исчез. Да и есть ли у камня сердце? И есть ли сердце у ветра?.. Джей почти забыл, ради чего пришел сюда сегодня, кого ждал и что хотел сказать, но звук приближающихся шагов рассеял окутавший его тяжелым вязким туманом морок. Парень рассеянно сдвинул брови, потом чуть раздраженно нахмурился, щелчком отправив забытую сигарету за забор и поднялся на встречу пришедшему. Недоуменно и отстраненно улыбнулся уголками губ, растерянно оглядев себя. – Не утрируй, зима уже закончилась. Какой же это холод? Джей лукавит – ему холодно. Но этот холод не имеет отношения ни к распахнутому плащу, ни к проснувшемуся и набросившемуся на растрепанные вихри ветру. Холодно внутри, под кожей, похожей на натянутую на голые мышцы змеиную кожу. Холодны пальцы, которые он никак не может отогреть, даже в гостиной у камина. И еще глубже, там, где свернулся клубком колючий северный ветер, где спят ненужные, болезненные, как наждак по коже, чувства. Там, где звенит натянутой струной ледяная, расчетливая ненависть. Отец словно бы неуверенно хлопает Джеймса по плечу, а тот, поддавшись не то воспоминаниям, ни то надежде на короткое, ободряющее тепло, торопливо и неловко обнимает Гарри, на мгновение уткнувшись лбом в его плечо. Ровно на один удар сердца: больше будет слабостью. Отстраняется Джей еще поспешнее, неловко улыбаясь в ответ на вопрос. – Я не говорил ей, что пойду сегодня в Хогсмид. Да и у нее, кажется, другие планы… Джеймс торопливо отводит глаза, давая понять, что совершенно не хочет обсуждать жизнь сестры. Он сам не понимает, о чем хочет говорить сейчас, но молчал он слишком много. Настолько, что успел устать от недоговоренностей, за которыми привык прятаться. – Как мама? – неловко переводит он разговор, но по тону понятно: это один из двух вопросов, которые его действительно волнуют. Но о войне он спрашивать не будет. По крайней мере, пока.
Harry Potter: Ты, как всегда, одет легко не по погоде. Ладно, дай мне немного времени своему старику, чем старше становишься, тем тяжелее меняться. Гарри с трудом заставил себя самого сбавить обороты, чуть усмехнувшись, ну вот, давал себе зарок, что не будет начинать читать нотации, но снова взялся за старое. Отчего-то перед глазами встала мерзкая сцена, когда, ещё в Хэллоуин, он отличился не только получив должность преподавателю, но и влепив оплеуху своему сыну, за что? За свои глупые нервы. Гарри вздохнул, вот этим воспоминаниям лучше не предаваться, чтобы снова не начать обвинять себя или друг друга. И всё же, он был просто отцом, и ему было простительно, что он не мог спокойно смотреть, на то, что его взрослый сын не намотал на шею шарф как следует. Держится позитивно, ты же знаешь Джинни, ей не способен испортить настроение какой-нибудь Воландеморт. Я, конечно, врать не стану, слишком занят в Аврорате в последнее время, так что Джордж исполняет у нас роль любимого маминого шута. Гарри мягко улыбнулся, не заводя речи о будущем младенце, к мысли о котором, кажется, пока не привык никто из них, когда Джеймс порывисто его обнял, и сам, пусть всего на секунду, прижал к себе крепче, чтобы услышать его слишком быстрый стук сердца. Они оба волнуются, и эта встреча даётся им нелегко, но, что бы там не было между ними, они родные и любимые люди. И Гарри примет своих детей с любыми тараканами в голове. Разумеется, дядя Джордж не только служил развлекайкой для Джинни, но также внимательно наблюдал, как бы Реддлу не вздумалось снова потещить своё самолюбие. И всё же, помимо множества вопросов, которые вертелись в голове, на поверхность всплыл тот, что мучил Гарри с той самой поры, когда он не смог защитить Хогвартс от нападения пожирателей смерти. Но это что-то случилось ещё до того, на Турнире, в тот момент, когда он, как помешенный, думал о том, как бы затолкать Реддла, словно злобного джинна, в какой-то сосуд, из которого он не выберется, и не уберёг дочь их славного друга семьи, которому теперь в глаза было смотреть стыдно. Только, пожалуй, Рон, Джинни и Гермиона знали, что пережил Поттер, когда похитили маленького Джеймса, и, всё же, вот он, стоит перед ним, пусть замороченный, с каким-то всклокоченным и потерянным взглядом, но его, взрослый мальчик, живой и талантливый. А Ким уже никогда взрослой не стать. Как держится Энди? Вопрос повис в воздухе, но Гарри не мог его не задать. Винил ли он Даррелла Нотта в происшедшем? Не сомневайтесь, он ни на секунду не верил, что этот паренёк был не виноват, но ему удалось выбраться сухим из воды, несмотря на все попытки Гарри призвать его к ответу. Что же, возможно, он был не виноват, но Гарри достаточно наслушался про их с братцем козни в школе, чтобы поверить в то, что тот вовсе не был расстроен случившимся. Хотя, он не мог не признать, что доказательств достаточно не набралось, и он мог ошибаться. Джеймс, ты уже взрослый парень, я всё понимаю, хотя, возможно, смириться с этим не так легко. Но ты всё равно мой ребёнок, всегда был им и останешься. И ты можешь со мной поделиться тем, что тебя гложет. Он снова мягко положил руку на плечо сына, привлекая его внимание к себе. Казалось, порой Джеймс витал где-то в облаках, в своём мире сложностей и противоречий, с каждый годом он замыкался всё сильнее. Как бы не звучало смешно, но общаясь с Нильсом Ноттом и Элис Суттенлей он словно ожил, но эти двое оказались вовсе не столь надёжными товарищами, как Гарри и опасался, и в этот момент он ненавидел их обоих, за то, что они разбили его сыну сердце и последние попытки доверять другим. Хотя, может быть, это поможет ему сделать и другие выводы, к примеру, вспомнить о том, что у него за спиной есть семья, которая всегда с ним? К слову, о Лили. Если Джей опасался, что Гарри примется расспрашивать его о том, как часть она появляется с Малфоем, то он и не подумал бы делать этого, этот вопрос подождёт, да и высказывать, что он о нём думает, он будет Драко и Скорпиусу, чтоб их. Однако, что изумляло Гарри, так это то, что его дочь отчего-то гораздо проще переносила новость об Элис, это его настораживало, но он даже представить не мог, как такое могло получиться, ведь Лис и Лили почти не расставались в последнее время, вечно шептались о чём-то с горящим взглядом, по крайней мере, когда он зимой мог видеть их в Хогвартсе. Что-то здесь было не так, но мозайка у него не складывалась, да и, конечно, он ещё был под впечатлением после несносной и глупой попытки Лили покончить с собой из-за того, кто у Гарри ещё попляшет. Однако, ему хватило такта не выплёскивать Джею на голову, что он думает о гаде Нильсе, когда немного пришёл в себя и оценил всю прелесть его шуточки. Джею было погано и без того. И всё же, Гарри хотелось стать для него тем теплом, за которое можно было ухватиться в это промозглое время, возможно, Ал не доставлял ему такой головной боли, как Джеймс и Лили, но все трое детей были его драгоценными, единственными и любимыми, быть можем, с Алом ему было проще найти общий язык, но он хотел, чтобы все трое знали, что он бесконечно любит их, каждого по-своему, и каждого так, как только способно любить сердце. Также, как будет любить их с Джинни будущего малыша. У нас с тобой фирменный взгляд "это я во всём виноват". Надо смириться уже, что кое-что в этом мире происходит и без нашего участия. Он не говорил нарочито весело и не наводил на лицо мрачное выражение, сегодня Гарри был естественен, и куда более уверенный в том, что им многое стоит обсудить, чем в день их ссоры. Гарри уже не отводил взгляда от своего потерявшего свой путь, который ясно маячил у него перед глазами старшего, надеясь, что тот поделится с ним своими страхами и опасениями. Отец ведь на то и отец, чтобы понять и попытаться вместе найти выход. Меньше всего Гарри хотел, чтобы его дети чувствовали себя обречёнными, как тогда, когда он, озадаченный омутом памяти Снейпа, с готовностью шёл на смерть, опустив голову, но понимая, что так будет лучше для всех. В жизни Джеймса всё было не так просто, он много взвалил на свои плечи, пытаясь уберечь и сестру и брата от всех возможных напастей, там, где отец не мог за ними приглядывать, он стал для них тем, с кем они могли делиться вещами, которые не готовы были рассказать родителям, но кто был готов понять Джея, стать его старшим другом? Может, Гарри вёл себя слишком неправильно, раз эту роль взял на себя Картер, который, в довершение к и без того поганому настроению Джеймса, бесследно пропал, и теперь ему приходилось свыкаться с тем, что к ним едет новый преподаватель защиты от тёмных искусств. Столько сложностей свалилось на голову его ребёнка, можем, в чём-то он сам был виноват, но Гарри хотелось закрыть его от этих бед также легко, как можно было бы заслонить плащом от холодного ветра. Родителей не выбирают, как и они не выбирают детей. Но они навсегда остаются родными людьми друг к друга в сердце.
James Sirius Potter: Губы кривятся в почти забытой шкодливой усмешке, Джеймс щурится и деланно виновато поводит плечами, ничего не отвечая на традиционный упрек. Теребит концы шарфа, стряхивая, насколько это возможно, налипшую грязь, и небрежно набрасывает ало-золотую удавку на шею. Словно и не ругался он с родителями всю свою жизнь о том, что «по погоде» понятие субъективное… Джеймсу сейчас отчаянно не хочется спорить, даже по такому пустячному поводу. Отцу, видимо, тоже – он замолкает, не развив тему и улыбается, забавляясь толи над собой, толи над сыном, толи над всей ситуацией. А Джей, сам не отдавая себе отчета, укрепляется в надеже, что сегодня разговор не перерастет в очередную размолвку. Впрочем, сейчас он готов на любые уступки, на которые не пошел бы еще месяц назад. Улыбка тает, как брошенный в кипяток кусочек льда. Джеймс чуть опускает голову, прикрыв глаза. Он не знает, что можно ответить на повисший в воздухе вопрос. Как могут хоть что-то объяснить банальные слова?.. – Ты видел нас с Алом, когда Лили… тогда, – наконец произносит он, не поднимая глаз. – И можешь представить, чтобы с нами было, если бы случилось худшее. Можешь считать, что примерное представление у тебя есть. Тяжелая отцовская ладонь ложится на плечо ободрением и поддержкой, и Джеймс чуть заметно улыбается. Так торопился вырасти, так стремился стать равным, достойным… и все еще нуждается в этих руках, в искреннем участии родного человека. Он сумеет выдержать одиночество, но как же он от него устал! – Прости меня, – чуть слышно выдыхает Джеймс, сжимая отцовскую руку. Мерлин знает, чего ему стоят эти слова, но больше носить в себе их он не способен. Джей поднимает глаза, встречаясь взглядом с отцом, и грустно улыбается: – Я неисправимый, высокомерный и обидчивый идиот. И я виноват перед тобой за многие несправедливые слова и глупые поступки, – Джеймс переводит дух и, закусив губу, решается продолжить: – А ты… в чем-то ты ошибался, но во многом оказался. Мне следовало если не слушаться, то хотя бы слушать тебя.
Harry Potter: Гарри честно предупреждал, ему нужно время. И поэтому, не удержав свой пыл, он всё-таки поправляет шарф Джея, заметив, что он немного топорщится на его шее, с забавной заботой отца, хотя, в свои школьные годы, постоянно и сам бегал с шарфом, болтающимся по земле. Тогда ему казалось, что всё это мелочи и неважно, но потом, когда появились дети, ему захотелось окружить их заботой, которой он был лишён, правда, он явно переборщил с этим. Чего стоили его оры на Джеймса за непонятные хороводы с Картером. Правда, как бы Гарри не недолюбливал этого мага, его пропажа энтузиазма ему не добавила, хотя, он не был уверен, насколько им повезло или наоборот, по крайней мере, доверять ему он отчего-то не мог. Не случилось. И твоя сестра, судя по всему, уже забыла, что хотела всех нас кинуть. По крайней мере, уже мучает маму идеями, что подарить Альбусу на день рождения. Гарри старался приободрить Джея своим почти невинным тоном. Ему не нужно было скрывать от сына свои мысли на этот счёт, уж Джею ли с Алом было не знать, что Гарри тогда также пережил не лучшие дни своей жизни, но он должен был служить им примером того, что даже такие страшные ситуации нужно переживать, идти дальше с новой улыбкой, не замыкаясь в себе. Стоило сказать себе то же самое, но он вряд ли когда-то простит себе, что у него из-под носа выкрали старшего сына, но это другое, родители никогда не спускают себе подобных ошибок, но Джеймсу не стоило себя корить. Правда, Гарри тоже терялся при мысли, как бы сделать проще жизнь Энди. Он помнил, как в своё время все бессердечно пялились на Ханну, тогда ещё не Лонгботтом, когда у той погибли родители, словно это была какая-то интересная новость, которую нужно было обсасывать, вот уж слава так слава, приятнее нарочно не выдумать. И всё же, стоило оценить то, что Гарри сумел сдержаться и не высказать в очередной раз, что он думает о старшем и младшем Малфое, всегда вспоминая о них применительно к имени дочери. Джей, лицо которого, казалось, было лишено многих радостных красок, более доброжелательно усмехнулся, вздохнул, продолжив то, что хотел сказать. Гарри на пару секунд замер, это было так важно, что Джеймс сказал эти слова, словно какая-то невидимая преграда, которую они оба пытались отпихнуть, но она назойливо маячила перед глазами, убралась. Он был растроган, и ничего не мог поделать с тем, что это отчётливо пропечаталась в выражении его лица. Ему было важно услышать, что сын не ненавидит его, не презирает, не считает ничтожеством, но гораздо важнее было осознавать, что Джеймс действительно повзрослел. Он всегда умел видеть свои ошибки, но не умел их исправлять, а теперь у него получилось, и Гарри прекрасно понимал, что этот шаг, что пришлось сделать Джею ему навстречу, дался ему неимоверным трудом. Ну что, мой неисправимый и обидчивый. По крайней мере, мы оба знаем, в кого ты такой идиот. Гарри притянул к себе сына, чтобы крепко обнять, похлопав по спине с особым отцовским чувством. Да уж, следовало признать, брать пример было с кого, второго такого идиота, как Гарри, найти можно было, если очень стараться, не спать и не чаёвничать. Он ведь слова близким не давал сказать, постоянно умничал, считал, что всё знает лучше других, забывая порой о весомости аргументов. Он упёр свой гораздо потеплевший взор зелёных глаз в глаза своего сына, ему тоже было непросто сказать то, что хотелось донести до него давно, но которые он готов был высказать в голос, когда Джей стал готов их услышать. Я тоже прошу у тебя прощения, Джей. Я слишком на многое закрывал глаза, молчал, когда стоило говорил, и возникал, когда неплохо было бы помалкивать. И ты был прав, что мне не следовало так легко сдаваться. Ещё поборемся. И всё же, он догадывался, что Джеймс не стал бы пытаться переосмыслить их ссору, если бы не то, что заставило его растеряться, затормозить и оглядеться по сторонам, слишком многое произошло, чтобы выбить его из колеи. И, видит Мерлин, меньше всего Гарри желал дружбы своих детей с Ноттом. Он хотел поддержать сына, зная об их странной размолвке, но не хотел ему врать, что они непременно помирятся и всё будет супер. Он не считал, что Нотт достаточно хороший человек для того, чтобы справедливый Джеймс смог выносить его художества, и, возможно, так было лучше для них обоих. Но, им ведь было виднее, сошлись же они почему-то. Знаешь, не все отношения поддаются простому описанию. Легко было бы говорить о нас с Роном. По молодым годам ссорились по сто раз на дню, каждый раз навсегда. Но это просто понять, но было ведь и другое. Тот, например, кто всегда называл высокомерным меня. Человек, который всё положил, чтобы спасти того, кого ненавидел. Не всегда люди слишком похожи для того, чтобы идти по жизни рука об руку, но иногда гораздо важнее ощущать, что такой человек у тебя есть. Гарри никогда не смог бы назвать Снейпа другом, отцом, или каким-то таким словом, что укладывалось бы в голове. Он стал его ангелом-хранителем, который постоянно пинал его за любую провинность и готов был стереть с лица земли, видя в нём того ненавистного человека, который отнял у него любовь всей его жизни. И всё же, каждый раз с готовностью шёл навстречу судьбе, смерти и ужасу, чтобы его защитить. Почему он считал, что это было чем-то похоже? Оттого, что два человека, связанные навсегда незримыми нитями, не всегда могут сойтись, как бы банально не прозвучало, характерами. Но порой эти узы гораздо важнее, чем могло бы казаться. Что до Гарри, он не думал, что Джеймс и Нил могли бы друг друга понять даже лет через сто. Но это было решать не ему. Он так не думал. Я просто испугался за вас, Джей. И мне не стыдно признать это. Понимаешь, когда-то, я был как вы с братом, я не боялся Воландеморта. Все тряслись от одного звука его имени, а я нет, не потому, что был таким смелым и храбрым, я просто его не знал. И я никогда не хотел, чтобы вы узнали. Как сказал один мудрый волшебник, который бы заехал мне костылём по затылку за то, что я его так назвал, неусыпная бдительность. Гарри переводит дух, а потом, хмыкнув, непутёво качает головой. Всё-таки это нечто, видимо, вот он, его шрам в виде молнии на душе, постоянно возвращаться к этой теме и портить ей любой праздник жизни. Он не умел бодриться тогда, когда хотелось завывать, таким уж уродился, пожалуй, только Рон и Гермиона научились управляться с этим его качеством, что до Джинни, она предпочитала приводить мужа в чувства, заставив поджать хвост, особенно, если прибегала к тяжёлой артиллерии в виде слёз, прекрасно понимая, как те действуют на её недотёпу мужа. И всё-таки я неисправим, тебе есть на кого равняться. Нет бы расслабиться, постараться весело провести день, так нет же, мне всё неймётся. Скоро твоя мама начнёт меня ревновать к этому гадкому упырю. И всё же без юмора никуда. Гарри, приобняв Джея за плечо, добродушно усмехнулся и огляделся по сторонам, вот он, старый, почти добрый Хогсмит. Хорошо, что ни Алу, ни Лили, ни Джею не нужно прибегать к ухищрениям, чтобы сюда попадать, как когда-то их отцу на третьем курсе. Хотя, может, ему также стоило вести себя более осмотрительно и не позволять детям носиться, где попало? Так они его и спросили, он лучше других знал, что они непременно сделают то, что он им запретит, они только кажутся взрослыми. Он улыбнулся. Может быть, он непутёвый отец, но улыбка замороченного и утомлённого не по годам Джея того стоила. Так давно здесь не был, даже дышится как-то иначе. Интересно, старик Аберфорд ещё в добром здравии.
полная версия страницы