Форум » «Ларец со сказками» » [24.08.2023 г.] Silence in the Library » Ответить
[24.08.2023 г.] Silence in the Library
Storyteller: Время действия: 24.08.2023 Место действия и его примерное описание: Библиотека Хогвартса, читальный зал. Действующие лица: Митчелл Шторм, Пейтон Смит Ситуация: Когда ты новичок в любом незнакомом заведении, будь то школа или работа, достаточно естественно познакомиться и подружиться первым делом с таким же новоприбывшим человеком, - какими бы разными вы с ним ни были. И это относится не только к ученикам, но также и к новым преподавателям. /ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН/
Ответов - 11
Mitchell Storm: Когда встал вопрос, перестраховаться ли и приехать на новое место работы на пару недель раньше или дерзнуть явиться с корабля на бал на одном поезде со студентами, в борьбе лени и ответственности победила, как ни странно ввиду редкости этого события, последняя. Здравый смысл навязал, что стоит все же заранее устроиться на месте, да еще не помешало бы подготовиться к учебному году, освежить воспоминания по предмету, который взялся преподавать. Ну и... вуаля, вот мы и здесь, что же только никто не встречает, кроме завхоза с ободранной кошкой? Впрочем, по-видимому, не настолько ободранной, чтобы не быть удостоенной лениво-оценивающим взглядом жмыра, или просто тот стал уже подслеповат. Митчелл не заставил библиотеку себя долго ждать, явившись туда так скоро, как только позволили правила приличия. А то в замке-то, может, почти никого нет, но директриса, тем не менее, бдит. И стоит все же ей уделить внимание - пусть немного, но достаточно, чтобы уважить, а не обидеть, и расправиться с оставшимися формальностями. Как порядочный новоиспеченный преподаватель, Митч даже какое-то время - полчаса или час - следовал на поводу у своего намерения составить какой-никакой план занятий хотя бы на ближайшее время, но быстро переутомился. Решив, что хватит с него пока сакрального смысла чисел семь, тринадцать и сорок два, ровно как и прочих радостей жизни в том же духе, Шторм забросил стопку книг по нумерологии в дальний угол, переключившись на куда как более привычную его глазу и уму боевую магию. Не то чтобы Митчелл испытывал необходимость повторять боевые заклинания из раза в раз и не мог в любой момент, даже спросонья, приложить каким-нибудь заклятием так, что мама не горюй, но было в этом деле что-то успокаивающее, что ли. В любом случае, лишним не будет, повторение - мать учения и все такое. Шторм отвлекся от текста книги для того, чтобы размять порядком затекшую шею и заодно стряхнуть табачный пепел на пол. Как раз вовремя, чтобы с некоторым удивлением заметить какого-то молодого человека, очевидно, пышущего праведным гневом и кстати говоря, стремящегося на всех парах в сторону вашего покорного слуги. Удивление было оттого, что не думал Митч в ближайшее время встретить в школе кого-то кроме директора, завхоза и библиотекарши. Во всяком случае, кого-то, принадлежащего к роду человеческому, а то забудешь, пожалуй, про этого брюзгливого кошака, доставшегося от дедули по наследству, ха-ха, об этом остается только мечтать. Он присмотрелся повнимательнее к незнакомцу: староват для студента, хотя и ненамного - Митчелл не стал бы утверждать, что в течение учебного года по невнимательности не мог бы перепутать его с учеником. Но что бы ребятне делать в школе раньше времени, дикие люди должны быть: либо бездомные, либо невиданные фанаты учебы. Стало быть, это такой же счастливец, как и Шторм, - новоиспеченный преподаватель? Что же, славненько. Покачиваясь на задних ножках стула и склонив голову набок, Митчелл с любопытством посмотрел на вот-вот готового нависнуть над ним нежданного гостя и вопросительно вздернул брови, мол, что-то не так, любезнейший? Да вы не стесняйтесь, говорите, я весь внимание.
Peyton Smith: Когда тебя принимают на работу в такое заведение, как Хогвартс, ты чувствуешь облегчение - после ожидания - и восторг. Ты ощущаешь себя лучшим из лучших: не кого-нибудь, а именно тебя выбрали для этой важной миссии - преподавать предмет в лучшей школе страны, а то и мира; это похоже на то, как если бы тебе при всех твоих соперниках сказали комплимент, как если бы ты неожиданно и неопровержимо доказал всем недоброжелателям свою состоятельность и свою значительность. Договор, который, благоговейно подписанный тобой, свернулся на столе аккуратным свитком, становится неожиданно похож на рог изобилия, из которого на тебя вот-вот посыпятся уважение, любовь и внимание. Ты и мечтать о таком не мог, верно? Внутри тебя все радостно сжимается от непосредственного детского довольства самим собой, хочется держать спину прямо и говорить исключительно литературным языком - чтобы соответствовать имиджу, конечно же. Но чем ближе сентябрь, тем страшнее наваливается на плечи ощущение какой-никакой ответственности. Знания знаниями, увлечение увлечением, но преподавать - это не просто делиться с товарищем соображениями на счет того или иного предмета в кабаке. К преподаванию нельзя относиться спустя рукава; задача учителя - вложить в головы учеников как можно больше информации и сделать это не насильно, а с удовольствием и для них, и для себя - должна была быть выполнена вне всякого сомнения. А потому к августа в мозгу Пейтона затеплился противный маленький огонек паники. Опыта преподавания у него еще никогда не было; он, конечно, был практикантом очень долгое время, наблюдал все приемы, отточенные предыдущим профессором до автоматизма, и, разумеется, помнил их, однако до дрожи в коленках боялся не суметь их воспроизвести на собственных занятиях. Он боялся не понравиться; боялся показать себя излишне отстраненнным и излишне фамильярным; он, двадцатишестилетний мужчина, боялся своих будущих учеников, как будто они были адскими чертями, и заранее готовился к тому, что придется преодолевать их недоверие и доказывать то, что он достоин их учить. Но больше всего он, конечно, хотел, чтобы его полюбили. Ему очень хотелось, чтобы на его уроки приходили расслабленными и в то же время готовыми, чтобы его подопечные с радостью свободно обсуждали с ним заданные темы и слушали его, затаив дыхание. Пейтон знал, что умеет интересно рассказывать, многие говорили ему об этом, но он боялся струсить и вместе с уверенностью потерять свой дар повествователя. Поэтому, когда профессор МакГонагалл прислала ему письмо с вопросом, прибудет ли он в Хогвартс заранее или вместе с учениками, ответ у Смита мог быть только один. Надежды подготовиться в доме, вечно полном гостей или, по крайней мере, чересчур заботливыми мамой и сестрой, он не питал, а в Хогвартсе была настолько обширная библиотека, что там наверняка нашлись бы пособия для начинающих преподавателей. Также, хоть планы уроков у него были разработаны давно, Пейтон считал, что не мешало бы ему их порепетировать, а пустой до поры кабинет Маггловедения мог бы ему очень пригодиться. Ко всему в придачу, располагаться на новом месте Смит предпочитал заранее, желательно - за неделю, ибо тогда была куда большая вероятность отсутствия нервозности по приближении часа икс. Двадцать третьего августа он собрал свои чемоданы и спокойно, без спешки, аппарировал в Хогсмид; там его встретила карета, запряженная невидимыми фестралами, и отвезла в замок. Ходить по пустому Хогвартсу было очень непривычно; тем более, школа была такой большой, что, хотя из живых людей там на текущий момент явно были завхоз, директриса и другой персонал, Смиту на пути в основном попадались только призраки. Это было жутковато, но Пейтону по-детски нравились пустые сумрачные коридоры, из глубины которых, освещенные его Люмосом, периодически выплывали тени усопших; тем более, если во время учебы он грозил получить за такие ночные приключения наказание, то сейчас, как выпускник и свободный человек, он мог не бояться Филча и его кошки и путешествовал в свое удовольствие. На следующий день он уже не стал бездельничать и прохлаждаться, а сразу направился в библиотеку. Обложившись пособиями, он просидел над ними около двух часов прежде чем нашел что-то приемлемое и более-менее подходящее его ситуации; достав толстую тетрадь, он начал маггловской шариковой ручкой выписывать для себя краткие пункты, которым посчитал полезным следовать на занятиях. Смит настолько был погружен процесс, что все его утро так бы и прошло в подобном чтении и конспектировании, если бы издалека неожиданно не повеяло табачным дымом. Пейтон не переносил дым и не переносил курящих. Он не был астматиком, однако это было наследственное заболевание в их семье, и поэтому с самого детства он рос в атмосфере праведной ненависти ко всем, кто отравляет окружающим воздух. За стеллажами не было видно курящего, но запах был очень отчетливым, а табак - крепким, так что Смит даже почувствовал резь в носу и в горле. Ему не хотелось отвлекаться и ругаться тоже не хотелось, и потому он несколько минут подождал, пока сеанс дымовой завесы закончится, однако человек, ведущий нездоровый образ жизни, явно не подозревал, что отравляет кому-то существование и продолжал затягиваться. Тогда Пейтон встал и направился к неизвестному, благо запах вел его лучше, чем следы на снегу. Сквозь дым он издалека еще увидел молодого человека примерно его возраста, с громадной кудрявой шевелюрой; перед ним лежали закрытые книги, он явно отдыхал. Пейтон сделал вывод, что это был его коллега, ибо для студентов было рано, а повара так высоко из своих кухонь не забирались. Смит приблизился к незнакомцу и учтиво, но немного гневно выпалил: - Коллега, я понимаю, вы не рассчитывали, что вы здесь не одни, но прошу вас, потушите сигарету, а то совершенно невозможно работать.
Mitchell Storm: Ах вот оно что. Глядите-ка, какие мы нежные. И вежливые заодно, хотя злость и желание послать гнусного курильщика нет-нет и проскальзывает. Митчелл наградил незнакомца снисходительно-понимающей улыбкой. Как же не понять, сам он когда-то был таким же и воротил нос от табачного дыма... пока в аврорате не начал работать. Митч тогда как раз был в возрасте где-то, может, на пару лет младше своего новоявленного коллеги. Молодой человек, которого на первый взгляд можно было принять за студента, при ближайшем рассмотрении оказался таки далеко уже не подростком: лет ему можно было дать, ну, сколько? 25 или около того. Будучи его ровесником, Митч принял решение уйти с должности, к работе на которой готовился практически все время, сколько себя помнил. Такое ощущение, что с тех пор целая жизнь прошла, хотя беспомощность ощущается такая же, как во время той неудавшейся облавы на секту малолетних приверженцев Темного Лорда, которые оказались не так просты, как о них думали. Никогда не недооценивай противника, да? Вот то-то и оно. После того случая мистер Поттер, вроде как, не имел даже ничего против, чтобы нерадивый сотрудник вернулся в строй. Он и уход-то не очень одобрял, раз уж на то пошло, но тут уж как подчиненному будет спокойнее, хозяин-барин, так сказать. Во всяком случае, так он сам говорил. Мало ли, вдруг с течением времени изменил свое мнение. Но, Мерлин, как бы то ни было, сложно себя пересилить и заставить начать все навроде как с чистого листа, когда уже наворотил дел. Впрочем, может, когда-нибудь... Ладно, возвращаясь к нашим баранам, то есть коллегам. Не лучший способ вписаться в новый коллектив - устраивать дебаты на тему "Имею мнение - хрен оспоришь" с первым же встречным, правда? Так что будь по-твоему, уважаемый потерпевший. Опустив стул на все четыре ножки, Митчелл примиряюще поднял руки и потушил тлеющую сигарету о дубовый стол, отправив ее на скопившееся там кладбище окурков. - Да, вы правы, - пожал плечами Шторм. - Не думал, что здесь кто-то есть, кроме меня и мадам Пинс. Pardonne moi. Митчелл пусть и являл собой представителя класса отравителей своего и чужого здоровья, но без вопросов готов был пойти на компромисс. Раз уж на то пошло, если вдруг ночью возникнет желание подымить, да будет нечем, Митч не станет нестись сломя голову на улицу в поисках сигарет. Да и, предположим, длительный перелет уж переживет как-нибудь, нет проблем. - Ну что, будем знакомы, коллега, - бесцветно произнес он. Захлопнув книгу, поднялся из-за стола и протянул мужчине руку. - Митчелл Шторм. Как же непривычно это обращение - коллега - по отношению к школьному учителю. Хуже было только когда директор МакГонагалл обратилась к нему "профессор" - тогда и вовсе разве что только не передернуло. А ты как думал? Привыкай. Относитесь ли вы к своей новой профессии так же скептически, как и я, коллега? Да нет, навряд ли, если только Митчелл не переоценил свою способность читать людей. У молодого человека, стоящего перед ним, такой вид, как у актеров, каких часто берут на роли простодушных мечтателей, на долю которых неожиданно выпадает Большое Приключение. Наверняка он к такому делу, как обучение детей, относится вдохновленно и ответственно. По крайней мере, уж точно не как человек, который боится заставить себя вернуться к делу своей жизни и стремится уж хоть чем-то себя занять взамен этого.
Peyton Smith: Если Пейтона в гневе можно было сравнить с дымящимся вулканом, то извержение такого вулкана было вполне удивительным. Внутри него неизбежно бурлила вскипяченная лава, а дым раздражения так и пыхал из жерла; со стороны могло показаться, что жителям близлежащих деревень давно уже пора эвакуироваться от греха подальше, чтобы не попасть под раздачу огненных искр. Но чем быстрее закипал Пейтон-вулкан, тем быстрее он остывал, так и не произведя рокового взрыва, и все близкие его, знающие об этом, бессовестно этим пользовались. Достаточно было произнести дежурное примирительное слово, как холодная вода остужала горячие потоки и оставляла на их месте только еле теплый пар. Похожая привычная реакция произошла внутри пейтоновой эмоциональной атмосферы после примиряющих слов и жеста незнакомого преподавателя. Секунду назад готовый затушить чертову сигарету об лоб отравителю, он мгновенно остыл и даже почувствовал неловкость за столь резкий тон. Да, его можно было понять: нервозность новой атмосферы довела его до ручки, и малейшего раздражителя было бы достаточно, чтобы Смит разозлился; но знакомство с новым человеком, который, возможно, будет с тобой бок о бок сидеть за преподавательским столом много-много лет, не стоило начинать с ссоры, особенно по поводу неудачной вредной привычки. Тем более, ровесник Смита явно не намеренно пыхтел в его сторону табачным дымом. Да и выглядел он относительно дружелюбным и приятным. - Спасибо, - немного смущенно произнес Пейтон, тем не менее подчеркнув, что от своих слов -нет-нет - не отказывается, характерным жестом: помахав ладонью в воздухе, как бы разгоняя дым. Мол, надымили вы, сударь, сил нет, но я вас прощаю, раз вы такой неконфликтный, я сегодня милостив. - Я Пейтон, Пейтон Смит. Я первый год буду преподавать здесь, а вы? Он спросил, потому что по виду представившегося мистера Шторма сказать о том, желторотый он преподаватель или же испытанный, было невозможно. Он не видел его в годы бытности практикантом, однако даже если бы Митчелл преподавал и раньше, это не было бы удивительным: Смит не обедал вместе с преподавателями и мог просто с ним не пересекаться. Тем более, вид у него был совсем не дилетантский; он сидел над книгами с таким видом, будто читал это все миллион раз и уже ничего нового и интересного там найти для себя не сможет. Его небрежность казалась Пейтону следствием опыта и почему-то вызывала уважение; так, наверное, ответственные первокурсники с восторгом смотрят на более старших прогульщиков. И, хотя долговязый Смит и был сильно выше нового знакомого, он все равно чувствовал себя младше. Как будто за плечами Шторма были такие вещи, которые ему и не снились. Пейтон улыбнулся и пожал протянутую ему руку.
Mitchell Storm: Митчелл фыркнул и иронично закатил глаза, мол, вот же привязался. Да уж понял он свою ошибку, мистер Смит, можете считать, что устыдили. Хотя что исправится и больше так не будет, лучше не обещать: обещаниями так просто не разбрасываются и лучше их приберечь для действительно стоящих вещей, чем не сдерживать по пустякам, о которых немудрено и забыть. Пейтон, Пейтон... Кажется, так актрису какую-то зовут? Откуда только Митч это знает, даже не спрашивайте, учитывая, что его мало интересует маггловский кинематограф. Может, краем уха уловил из разговоров какой-нибудь стайки немногочисленных девушек Дурсмтранга, кто знает. Какого только мусора в памяти не заваляется, и сколько его ни выгребай, все равно рано или поздно всплывет что-нибудь ненужное. Словом, тяжело, должно быть, Пейтону приходилось в школе, ведь детям дай только волю высмеять что-нибудь выделяющееся из серой массы, при чем иногда это даже с возрастом не проходит - мозгами-то обзаводятся далеко не все. По виду Смита оно и видно, что первый год на новой должности. Митчелл скорее удивился бы обратному, да не в обиду будет сказано. А он что, создает впечатление умудренного опытом педагога? Надо же, никогда не подумал. - Тоже, - односложно ответил Шторм, пожал плечами и туманно произнес, скорее себе под нос, чем обращаясь в собеседнику. - Да и в Хогвартсе первый день, если уж так говорить. За всю жизнь так и не довелось побывать в школе своего отца и деда, ай-яй. Ну а собственно, что бы ему там делать? Всевозможные турниры Дуэлянтов или Четырех волшебников проходят настолько редко, что удивительным становится, что про них кто-то вообще вспоминает, и не факт, что они будут проходить в том же учебном заведении, что и в прошлый раз. Экскурсий по Хогвартсу что-то никто не устраивает, да и в принципе не пускают в стены замка каждого встречного и поперечного. Эдак можно всю жизнь прожить и так ни разу не увидеть знаменитую шотландскую школу магии и волшебства, впрочем, как и любую другую, вон Смит, должно быть, в их северных краях тоже ни разу не бывал. Кстати говоря, удивительное дело, что пока Митчелл здесь так и не заплутал, хотя наслышан об особенностях местной архитектуры, да и сам никогда не являлся мастером ориентирования на местности. Всевозможные исчезающие и перемещающиеся лестницы, чувствительные к человеческой речи или же лже-двери - ясное дело, с подобным приходилось сталкиваться и в Дурмстранге, но послушаешь хогвартцев, так у них не школа, в натурально лабиринт Минотавра. Впрочем, за безбедную дорогу до кабинета директора пожалуй что надо сказать спасибо местному завхозу, древнему как мир и сварливому как черт, а до библиотеки потом добрался без приключений по чистому везению, не иначе. Митчелл взял в руки лежащий перед ним том и прошел к стеллажу, чтобы поставить его на место. - И что же вы преподаете, профессор? - поинтересовался Шторм, вложив в последнее слово изрядную долю сарказма. Ничего личного, но что поделать, если по отношению к самому себе это обращение коробит, а уж Смит выглядит так молодо и маловнушающе, что встреть его в коридорах школы, не зная, кто таков, и к нему язык не повернется обратиться подобным образом.
Peyton Smith: Встретить ровесника в месте, где едва знаешь своих старших коллег, да и то не можешь при встрече с ними полностью смириться с мыслью о том, что когда-то они все преподавали тебе свои предметы, журя за ошибки и хваля за успехи, было просто идеальным стечением обстоятельств. Смит и мечтать о таком не мог, если честно. Отправляясь в Хогвартс, он удрученно думал, что за отсутствием элементарно потенциальных собеседников во время досуга ему все равно придется закапываться в работу с головой, и на почве собственного оптимизма почти уже успел признать это очень полезным. Однако отказаться от соблазна общения с пусть даже совсем незнакомым человеком, характер которого мог оказаться каким угодно, Пейтон теперь бы уже точно не смог. Теперь он был даже благодарен Митчеллу за курево - возможно, не надыми он в библиотеке, они бы так и не познакомились. Смита охватил какой-то совершенно щенячий восторг от предвкушения беседы: всего сутки, проведенные почти в молчании, уже начинали непоправимо действовать ему на нервы и стали поначалу причиной его раздражения. Пейтон просто не мог без общения; его жизнь теряла всякий смысл в одиночестве, - до того, что заключение в какой-нибудь одиночной камере казалось ему куда более страшным наказанием, чем, пожалуй, даже казнь. Смиту нужно было делиться идеями, мыслями, сомнениями, посвящать людей в свои замыслы и делать их своего рода адептами собственных идей. Именно поэтому он пошел в учителя: здесь делиться своими идеями и своими адаптациями информации он мог бы совершенно свободно. - По вам и не скажешь, - рассмеялся Смит, доставая из-под стола табуретку и усаживаясь на нее. Судя по тому, что Митчелл встал и поставил книгу на место, он также был не против общения, и Пейтон не был вынужден чувствовать себя наглым, отнимающим у занятого человека время лентяем. Сейчас поблизости не хватало только пары горячих чашек чая - и тогда их диалог стал бы совершенен до абсолютности. Смит расслышал тихие слова Шторма, сказанные им себе под нос, и весьма удивился неожиданной чужестранности нового знакомого. Если бы имя его было финским, русским или, например, немецким, не вызывало бы сомнений то, что он скорее воспитанник не этого учебного заведения, а приглашенный специалист, никогда в жизни Хогвартс в глаза до этого не видевший. Тем не менее, имя его было вполне себе английским, и это тут же вызвало у Пейтона массу вопросов относительно семейной истории коллеги, которые он, естественно, не осмелился задавать. Смит лишь удивленно поднял брови и с заинтересованным лицом задал свой вопрос, больше риторический: - Вы учились в Дурмстранге, так? Всегда мечтал у вас побывать, но во время моей учебы никаких междушкольных мероприятий не организовывали. Вы как, уже ориентируетесь тут или, может, устроить вам экскурсию? Пейтону вдруг страшно захотелось продемонстрировать свой альма-матер заморскому гостю и, конечно же, представить свой любимый Хогвартс в лучшем свете. Внезапный прилив патриотизма накрыл юного профессора с головой, как будто он был, не много не мало, Гриффиндором, отстроившим весь замок своими руками тысячи лет назад и почитающий его как собственное творение. Смит представил, как водит Митчелла по коридорам, будто МакГонагалл - первокурсников, знакомит его с призраками, показывает зловещие тайные ходы, которые в школьные годы находил с друзьями, и настолько загорелся своей идеей, что чуть не пропустил последний вопрос мимо ушей. - Я? - глуповато переспросил он, очнувшись. - Маггловедение. Я был практикантом у предыдущего преподавателя в течение четырех лет, и теперь, когда он вышел на пенсию, занял его пост. Надеюсь, это не сильно разочарует учеников, - продолжил он немного тише, говоря уже скорее с самим собой, высказывая мысли вслух. - Они очень любили его, а меня почти не знают... Что будет - без понятия.
Mitchell Storm: Митчелл глухо хмыкнул. Извини, старина, не могу вернуть тебе твой же комплимент. По правде говоря, слова уважения этого юноши звучали даже лестно, хотя воспринимались с некоторой горчинкой: может, Митчелл и создает впечатление умудренного опытом человека, но не отказался бы от взгляда на жизнь сквозь очки с чуть более ощутимым цветным напылением, а то от некоторых воспоминаний порой бывает так тошно, что не отказался бы наложить сам на себя Obliviate. Какой мистер Смит отходчивый, однако. Как быстро сменил гнев на милость, а желание повздорить с гнусным вредителем на ребяческий восторг, надо же. Не то чтобы Митчелла когда-то смущал прохладный тон, но кому угодно было бы приятнее иметь дело с собеседником, не имеющим к тебе никаких претензий, или хотя бы не выражающим их открыто и не тыкающим тебя в них носом, не правда ли? - Верно, - ответил Шторм, усаживаясь на старое место. Едва ли Пейтону действительно нужно было подтверждение своего предположения насчет образования своего нового коллеги, но на всякий случай Митчелл счел нужным поддакнуть. Кстати, что до посещений Дурмстранга, сдается ему, международные турниры в этом Смиту вряд ли бы помогли: школа так печется о сохранении тайны своего местоположения, что подобные мероприятия у себя, по-видимому, и вовсе не принимает. Честно говоря, учитывая этот факт, сложно вообще сказать, как бы заезжим гостям оказаться внутри нее, потому как если пойти путем, благодаря которому Митчелл оказался в Хогвартсе, так он среди своих собственных учителей не мог припомнить ни одного, кто не являлся бы выпускником Дурмстранга. Благо школа может себе позволить не привлекать посторонних людей, все же она пожалуй что будет покрупнее других магических учебных заведений, судя уже по тому, что принимает на обучение детей не из какой-то конкретной страны, а со всей Восточной Европы. - Пока рано судить, ориентируюсь или нет. Ну, от кабинета директора сюда как-то дошел без провожатого, - повел плечами Шторм, улыбнувшись. - Что, так хочется показать мне у вас все? Обычно Митчелл изучал новые места обитания в одиночку и в случае чего, не видел ничего плохого в том, чтобы пару раз промахнуться лестницей, даже когда куда-нибудь спешишь, - удивительным образом это способствует скорому запоминанию правильного маршрута. Впрочем, сейчас он пребывал в довольно деятельном расположении духа и был в состоянии бороться с собственной ленью, так что, может, и не отказался бы прогуляться, если Пейтон так и будет рваться ему в проводники, а то вдруг заявит еще, что это он просто так спросил, из вежливости. - Маггловедение... - эхом задумчиво отозвался Митчелл и с интересом посмотрел на Смита. - Вы магглорожденный? Вы не подумайте, Шторму и в голову не пришло бы предположить, что Пейтон из тех чистокровных, что кичатся своим происхождением: даже если опустить тот факт, что их манерности и надменности в нем ни грамма, как вам сочетание голубой крови и фамилии Смит? Но полукровкой или магом во втором-третьем поколении он вполне мог бы быть, отчего же нет. Вопрос, возможно, оказался несколько бестактным, но, по мнению Шторма, это действительно был довольно любопытный аспект. Если Смит в самом деле магглорожденный, то его предмет для него, должно быть, сродни преподаванию родного языка как иностранного. Вообще маггловедение - полезная наука для людей, которые без магии как без рук. Хотя обычно то, как его преподают, на взгляд Митчелла - полный абсурд. Хочется верить, что ему просто попадались плохие учителя и учебники, но сдается, что все же это распространено повсеместно. Никакого погружения в мир, чужеродный для мага, только разжевывание технических деталей и зацикливание на мелочах. В большинстве своем все сводится к комичному разъяснению того, как магглы переносят тяжести или завязывают шнурки без помощи предназначенных для того заклинаний, и это по учебникам, написанным урожденными волшебниками. Может, хотя бы у человека, все детство прожившего бок о бок с магглами, более свежее и интересное видение подхода к описанию их быта для несведующих.
Peyton Smith: Шторм сел напротив Пейтона с таким видом, что их беседа вряд ли собирается прерваться в ближайшие несколько минут, что несказанно обрадовало молодого человека. Он не мог сказать, что дико хотел напрашиваться на дружбу, в конце концов, это бы выглядело достаточно смешно; но раз уж общение завязывалось, отчего бы и не поболтать. Его идея с экскурсией, возможно, была излишней, тем более, на его лице было так явно написано воодушевление, что Митчелл без труда его отметил; однако быстро смущаться и отказываться от своей идеи Смиту не хотелось. - Я не буду навязываться, но если вам вдруг захочется устроить себе просмотр достопримечательностей, знайте – я к вашим услугам, - доброжелательно улыбнулся он, качнувшись на стуле. – Тем более, не будете же вы всю неделю до начала занятий сидеть над пособиями, вдруг захочется смены впечатлений. Вот Пейтону точно захочется, как бы ответственно он ни подходил к своей миссии преподавателя. Сидеть на одном месте и заниматься однообразной работой в течение длительного времени для него было тяжело: нужно было вставать, гулять, рисовать, петь – короче, заниматься чем-то совершенно отличным от происходившего ранее. Тогда была весьма высокая вероятность того, что работа не будет заброшена и будет завершена, как подобает. Митчелл, сам того не зная, играл сейчас для Пейтона роль отвлекающего маневра, и поэтому настроение того росло в геометрической прогрессии. Вопрос Шторма о его происхождении никак не повлиял на положительные эмоции Смита. А ведь мог. До сих пор в магическом сообществе оставались индивидуумы, которые на невинный вопрос о родителях начинали брызгать слюной, вопить благим матом и обзывать спрашивающего нехорошими словами типа «А ты чистокровный, вишь, считаешь себя выше всех, так?!». Пейтон не относился к разряду таких индивидуумов. Он считал, что подобную реакцию могут показывать лишь люди, которых задевает их собственное происхождение, которым только палец покажи – дай доказать свое равенство с волшебниками в энном поколении, и которые обычно (это был достаточно логичный вывод) таким равенством не обладают – иначе бы не рыпались. Смит же совершенно спокойно воспринимал подобные вопросы. Даже слово «грязнокровка», которое он несколько раз слышал в свой адрес, не вызывало в нем негодования: он прекрасно знал, у кого в подобном диалоге были проблемы, и они были не у него. Пожалуй, на этот раз Смиту даже не пришло в голову, что Митчелл мог бы стать высокомерным по отношению к нему, если бы выяснилось, что о происхождению они неравны. Он истолковал интерес Шторма совершенно правильно. - Да, я единственный волшебник в своем роду, - пожал он плечами без тени неудовольствия на лице. – Наверное, поэтому преподавать Маггловедение мне будет значительно легче, чем потомственным колдунам, которые с маггловским миром соприкасаются редко. Но это не так просто, все равно. Я же не смогу на уроках просто травить рандомные байки из собственной жизни; даже то, что знаешь назубок, важно систематизировать и доходчиво объяснить. Смит надеялся, что в этом ему поможет знание физики. Закончив магистратуру маггловского университета по этому направлению, он, тем не менее, не собирался забрасывать учеников Хогвартса контрольными на тему маггловских законов притяжения, противодействия и другой подобной ерунды, которая волшебникам никогда не пригодится. Он собирался предельно упростить все свои знания в науке и вложить их в головы студентов наравне с информацией о литературе, быте и традициях магглов, собирался понятно объяснить, как, например, устроен телефон и что такое электричество, не составляя свои лекции из туповатых аксиом типа «работает, потому что работает». - А вы по чему специализируетесь, Митчелл? – задал ответный вопрос Пейтон, посчитав неприличным говорить только о себе.
Valkiria Wilde: Закончив письмо, Валькирия, задумчиво проведя пером по своей щеке, свернула его в свиток, запечатав необходимым заклинанием и устроила пергамент в ящике своей тумбочки. Она несколько дней раздумывала, стоит ли выказать Люциусу Малфою пару слов своей поддержки, но всё же сочла, что в нынешней ситуации для неё самым благоразумным поведением будет именно это. Откровенно говоря, если бы она была сторонним наблюдателем, то, пожалуй, действительно бы скорее склонялась к его правде в этой истории смутного времени, но таким наблюдателем она не была и, положа руку на сердце, ей было плевать, но запутать свои следы как можно больше сейчас было не лишним. Она была уверена, что Тёмный Лорд непременно захочет узнать о каждом их с Уолтером вздохе. Так пусть удивится, она даже не заставит его побегать за этой информацией. Что же до Люциуса, то Валькирия считала принцип друг моего врага мой враг пережитком прошлого, дальновидные люди придерживаются иного, что друг моего врага должен быть ещё ближе, чем свой друг. Разумеется, она и не собиралась пытаться обвести Малфоя вокруг пальца или напустить тумана ему в глаза, она прекрасно знала, с кем можно позволить себе так играть, однако, проявить простое человеческое участие ей сейчас было, скажем прямо, выгодно, она ничуть не сомневалась, что Люциус прекрасно угадает этот подтекст, и эдакая деловитость, ничем особо не прикрытая, даже радовала её. Кто знает, может, первой оступится она, а, может, Воландеморт, и кто знает, не захотят ли однажды Уолтер с Люциусом объединиться ради того, чтобы управлять миром самим, без посредников. Если Уолтер считал, что способен справиться со всем без посредников, то Валькирия так не считала, особенно после того, как Энтони Картер бесследно пропал, и она прекрасно догадывалась, кто был тот единственный, кто был способен его убить. Но сейчас ей нужно было заняться своими непосредственными обязанностями, а именно просьбой Минервы, для чего Кира, грациозно вскинув подбородок и едва уловимо шурша длинным подолом своего платья да здравствует Мартиша Адамс, собралась было на поиски тех из учителей, кого она ещё не успела разыскать для того, чтобы уведомить их о школьных видоизменениях. Удивительно, но далеко ей ходить не пришлось, в небольшом отдалении она расслышала слегка приглушённые и довольные друг другом голоса. Когда мисс Уайлд бесшумно проскользнула в библиотеку, её выручило лишь природное умение держать себя в руках, что подсказало её мимике, как не выказать неподобающей её личине ошарашенности быстрее, чем даже мысли. Однако, судя по всему, Митчелл был рад видеть её с той же отдачей, разве что обнимать и пустить скупую мужскую слезу не решился. А вот Кира бы всплакнула по поводу, как подобных личностей всё ещё носит земля. Разумеется, её слезинки это вам не хрусталики какой-нибудь Снегурочки, а сцеженный яд, но не растрачивать же его на всяких незначительных персон. Митчелл незначительным не был, его бы она окутала паутиной, словно паучиха из Властелина Колец. с той лишь разницей, что она бы не упустила его, и со смаком употребила на обед. И в этой связи Киру даже бы не взволновало сравнение с безразмерным насекомым. Мистер Сторм, какая встреча, право, меньше всего ожидала встретить столь высокопоставленную персону в нашей скромной обители. Однако, я полагала, директор Макгонагалл извлечёт урок из того, что устроил здесь Ваш коллега по цеху, но я заблуждалась. Её голос звучал вполне спокойно, и глаза даже не метали яростные ледяные молнии, что означало лишь высшую степень её озлобленности, до чего же Валькирия была раздражена, право, с их последней встречи прошло недостаточно времени, чтобы она успела истосковаться по мистеру Сторму. Сидел бы в своём аврорате, но нет, ему, как и Поттеру, захотелось занять публику шутовством под названием теперь я преподаватель. Одно её утешало, она была на своём месте, а вот это создание, не способное складывать слова в благопристойные предложения, навряд ли. Но давайте не скажем ему об этом, ведь всегда куда интереснее приходить к очевидным мыслям самостоятельно. Добрый день, Пейтон. Прошу, будьте так любезны не сверкать на меня глазами столь гневно, не утруждайте себя, я и без того обратила внимание на Ваше недовольство. Безусловно, мне не следовало разрушать вашу мужскую идиллию. Кира едва уловимо улыбнулась Пейтону своей холодной улыбкой, разумеется, этот мужчина, напоминающий её сверчка, мало её интересовал, просто по той причине, что он оставался в её глазах неприметным ботаником, не способным поддержать светскую беседу, однако, любое проявление несвойственных людям душевных реакций её забавляло достаточно, чтобы у неё всё ещё загорались глаза, и от её внимания не укрылось того, что Пейтону её вполне любезный для ошмётков общества вроде мистера Сторма, не понравился. В этом вся Кира, даже считая человека ничтожеством, она высокопарно обзовёт его мистером. Вы, возможно, несправедливо всё сразу опошлили, решив, что Валькирия и Митчелл были пылкими любовниками в прошлом, успевшими натворить друг другу пакостями, но нет, если он с кем-то и занимался обменом подножек, так с какой-то другой, на её счастье. Их встреча носила совсем иного рода характер. Кира могла бы забыть об измене, предательстве, трусости, лицемерии, и, пожалуй, для Митчелла и правда было бы проще просто быть каким-нибудь её бывшим, но нет. Он был совсем незнакомым ей человеком, который попытался уничтожить того, кого она считала семьёй, попутно её оскорбив в тот момент, когда в своём государственном рейде переворачивал дом Гэвина Макгинна, её названного отца, вверх тормашками, в поисках того не знаю чего и сам. И теперь он зашёл в её логово, наивно полагая, что она не воспользуется такой его любезностью. Директор попросила деканов факультетов проинформировать других учителей относительно смены в преподавательском составе. Вы, Пейтон, полагаю, не встречались с нашим прежним профессором трансфигурации, мистером Купером? Он займёт место миссис Суттенлей. Что же касается профессора Картера, то его на посту сменит некий мистер Соул, наша новая тёмная лошадка. Киру и саму смело можно было причислить к подобным лошадкам, ведь никто так и не знал, что мисс Анна Суттенлей приходилась Валькирии сестрой, а Элис, любимая девушка Джеймса, её племянницей, что стало играть практически роковую роль для неё в тот момент, когда она расписалась своей кровью, фактически заменив своё будущее будущим Лис, и тогда, когда Элис решилась шпионить за Воландемортом, и теперь Кира забыла, что такое спокойный сон, ей мерещилось, что он обо всём догадается и уничтожит её девочку так, что станет очевидно, что все они потеряли рассудок, решив противиться его воле одержимого дьяволом. Её напускное спокойствие слишком уж сквозило фальшью до того момента, как она заговорила о Картере, в этот момент по её плечам так и пробежала малоприятная дрожь. Не так много в этой школе было учителей, с кем она могла хотя бы изредка пообщаться, слава Мерлину, хотя бы Драко не торопился менять место работы на нечто менее изматывающее нервы. Однако, она привыкла и к их с Картером почти еженедельным беседам за чаем, не говоря уже о том, что она знала немного больше, чем любой в этой школе. Например, что Тёмный Лорд был живее живых, и, в отличие от остальных, она не подозревала это, слепо доверяя Поттеру, а знала наверняка. Хотя бы по той причине, что немало способствовала его возраждению, и, как истинная женщина, успела об этом пожалеть. Но она заплатила достаточную цену за то, чтобы не рвать на себе волосы и имела полное право гордо нести свою ношу, откладывая обмороки до следующей жизни, когда у не будет время на подобные глупости.
Mitchell Storm: - Посмотрим, - хмыкнул Шторм, не спеша ни отвергать, ни соглашаться на эксклюзивное предложение нового приятеля. Плохо же Пейтон его пока знает: стал бы или нет безвылазно сидеть в замке, Митчелл бы еще поспорил, а уж над пособиями или в другой какой компании - дело десятое. Раньше, скорее всего, не стал бы, но пять лет назад он и был другим человеком, которому поболее надо было от жизни; а за последний год частенько целыми днями и носа не высовывал из дома. Впрочем, он сам все же больше склонялся к тому, что на днях как-нибудь заглянет к коллеге. Пусть уж он, действительно, научит, как здесь не заблудиться, и покажет все красоты окрестностей. Митч покивал в такт словам воодушевленно ораторствующего Пейтона, не особо вникая в их суть - момент из тех, когда выпадаешь из диалога, а потом неловко заверяешь, что, дескать, да слушаю я, слушаю. Хотя в лучших традициях жанра настороженно интересоваться, чего это Шторм сидит с отсутствующим видом, Смит, слава богу, не стал, но лихо перевел стрелки, на что Митчелл усмехнулся, задавшись философским вопросом, что его коллега подразумевает под специализацией. Ну, вероятно, все же преподаваемый предмет, хотя сам не сказал бы, что недюжинный его знаток. Ну, если освежить воспоминания о предмете, так может, что-нибудь дельное и получится. Но ничего он ответить не успел, поскольку откуда ни возьмись материализовалась незваная гостья, впрочем, в каком-то роде даже ответившая за него. Не передать словами, как рад был бывший аврор увидеть старую знакомую, но желания спрятаться куда подальше не испытал и глаза закатывать не стал, умудрился даже сохранить каменное лицо, впрочем, как и женщина, о которой идет речь. Кого только пытаются обмануть, разве что представление перед невольным свидетелем, бедолагой Пейтоном, разыграть. - День добрый, - глаза б мои тебя не видели, дорогуша. Сколько лет, сколько зим, дай только припомнить, как тебя зовут, - мисс Уайлд, - произнес Шторм, в тон собеседнице, без особой теплоты в голосе. - Надо сказать, я тоже вот уж кого не ожидал здесь увидеть, так это вас. Неужто с вашим прошлым вас взяли детей учить? Бедные дети, - скептически хмыкнул он. Сказать честно, Митчелл не был особо осведомлен о выходках своего бывшего начальника, да и откуда бы ему было знать больше, чем пишут в газетах? При условии, что ни с кем из бывших коллег уже давно не контактировал. Но не показывать же себя полным невеждой, мол, моя хата с краю, ничего не вижу, ничего не знаю. - Да уж, наслышан о времени пребывания здесь мистера Поттера, - тут Митчелл не смог сдержать ухмылки. - Но, видите ли, мы с ним не разлученные в детстве сиамские близнецы. У него своя голова на плечах есть, слава Мерлину, у меня своя. Дело ваше, конечно, - пожал плечами Митч, - но вы бы лучше избавились, мадам, от подобных стереотипов. Поживем - увидим, одинаковая ли у нас с мистером Поттером карма. Надо же, а она, оказывается, здесь не просто так проходила, но с особо важной миссией, подумать только. При чем, исходя из ее слов, кто-то надоумил директора выдвинуть ее весьма сомнительную личность на место декана. Мерлин и Моргана, не позавидуешь студентам, попавшим в лапы столь приятной в общении особы. Да уж, пожалуй, Митчелл с ней даже согласился бы, что весьма странный у местной главы школы выбор преподавательского состава, уже даже судя по ним двоим и вышеупомянутому Избранному (как бы то ни было, на свой счет Митчелл даже и не питал особых надежд, что станет любимым преподавателем и душой компании, но может, хоть донесет что-нибудь до юных умов, кто знает). Да еще - Митчелл негромко фыркнул - "темная лошадка" мистер Соул. Ни одно из упомянутых Валькирией имен не говорило Шторму ровным счетом ничего, но если уж даже она такого мнения о новом преподавателе защиты от темных искусств... - Спасибо за информацию, мисс Уайлд. У вас все? - вежливо поинтересовался Митч, чуть приподняв брови, мол, не хотелось бы вас выпроваживать, но, как вы сами благодаря своей блистательной проницательности успели заметить, вам здесь не очень рады.
Peyton Smith: Однако вопросу, заданному Пейтоном, не было суждено перейти в разряд отвеченных. Впрочем, этот вопрос был больше риторический, чем жизненно важный: по книгам, которые мистер Шторм листал до прихода своего коллеги, несложно было вычислить, каков же, собственно, его предмет; Пейтон задал его больше для поддержания беседы, так как его поверхностная самохарактеристика начинала уже исчерпывать себя, а глубже копать при первой же встрече Смит, каким бы общительным ни был, все-таки никогда бы не стал. Но теперь у беседы точно не было шанса зайти в неловкий тупик: на горизонте появилось новое лицо, взявшее инициативу в свои крепкие дамские пальчики. Было очень странной неожиданностью узнать, что, оказывается, не только два нервных идиота-новобранца решили переселиться в Хогвартс до начала учебного года. Валькирию Уайлд Смит, разумеется, знал, но знал на расстоянии. Он пересекался с ней в школе, когда они еще учились, он - младше ее на три курса, да в коридорах Хогвартса, когда поступил туда практикантом - но лишь пересекался, не более того. Как уже говорилось, он не имел привычки трапезничать с преподавателями за одним столом, а в остальное время занимался столь тихой, важной ему одному и профессору Брауну деятельностью, что мало кого в школе- а проще говоря, никого - вообще волновало его существование. Впрочем, Уайлд была столь колоритной и, так сказать, бросающейся в глаза личностью, что даже Пейтон, отстранившийся от мира, прекрасно знал ее как вредную во всех отношениях даму, которой лучше не переходить дорогу и с которой ему вообще было не по пути, хотя бы по принципу происхождения. Он слыхал, что она имела прямое отношение к роду самого Слизерина, и, хотя сам мог на это только пожать плечами, все-таки предпочитал не лезть в бутылку и не раздражать мадемуазель своим явно нежеланным грязнокровым общением. И все же Пейтон никогда не был движим предубеждением. В первые мгновения неожиданного появления Валькирии Смит, несмотря на все свое неудовольствие от прерванного разговора, даже приподнялся на стуле и растянул губы в учтивой приветственной улыбке, как того требовали правила этикета - что в любой другой ситуации было бы вполне уместно и привело бы к довольно дружелюбной развязке. Однако слова Уайлд, адресованные Митчеллу, а также реакция самого Шторма, которого Пейтон знал без пяти минут полчаса, но которому симпатизировал все равно больше, заставили его прикрыть эту лавочку любезностей. Смит сел на свой стул обратно и начал немного затравленно, но с явным неудовольствием взирать на разворачивающуюся перед ним сцену. Он ужасно не любил, когда в его присутствии двое людей начинают обмениваться колкостями, когда он даже не в курсе, по какому, собственно, поводу. В большинстве таких ситуаций он предпочитал тихо отползти, вместо того, чтобы поддерживать какую-либо из сторон - но сейчас, по всей видимости, у него не было даже такой возможности. Валькирия решила использовать его в качестве передатчика, обращаясь к которому, намеренно игнорируя Митчелла, она могла донести информацию до них обоих. Какие-то новые преподаватели... Суттенлей, Картер, Купер - эти фамилии Пейтон еще худо-бедно слышал, и даже мог смутно представить, как выглядели их носители, однако человек с загадочной метафизической фамилией Соул и правда был темной лошадкой... Впрочем, выяснять сейчас обстоятельства их появления в Хогвартсе, да и вообще о чем-либо любопытствовать Пейтон не собирался. Слушая парирования Шторма относительно мистера Поттера (которого Смит последнее время не очень-то одобрял, но чьи характеристики никак не хотел проецировать на нового знакомого), Смит хотел только одного: чтобы вся эта напряженная атмосфера рассеялась либо появлением нового лица (а почему нет, в Хогвартсе, видно, толпа народу, хотя он никого и не заметил), либо исчезновением такового, желательно, Валькирии. Не желая показаться столь же отчетливо грубым, как Шторм (у того на это, видимо, были причины, а у Пейтона оных не наблюдалось), Смит рассеянно произнес: - Почему же, я встречал профессора Купера, хотя, полагаю, он как раз вряд ли помнит об этом... Что же произошло с миссис Суттенлей и мистером Картером? Впрочем... мы могли бы сейчас это не обсуждать, я ведь не хочу вас задерживать, мисс Уайлд, - добавил Смит, метнув взгляд на разраженного Митчелла. Обновлено 12.03.2015: В конце концов мисс Уайлд покинула общество коллег, оставив их наедине и дав возможность продолжить прерванную ее вмешательством - первую, но далеко не последнюю - дружескую беседу.
полная версия страницы