Форум » «Ларец со сказками» » [24.12.2022 г.] Жизнь или что-то вроде того » Ответить
[24.12.2022 г.] Жизнь или что-то вроде того
Storyteller: Время действия: 24 декабря. Место действия и его примерное описание: дом семейства Суттенлей. Действующие лица: Валькирия Уайлд, Анна и Джон Суттенлей. Ситуация: иногда под Рождество ничто человеческое не чуждо. /ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН/
Ответов - 7
Valkiria Wilde: Валькирия, и без того совершенно выбитая из равновесия случайной встречей с Уолтером, который заставлял её обычно спокойное сердце биться всё чаще, заметно разнервничалась, сидя в поезде, уносившем её в Эдинбург - город, в который, как она думала, никогда не ступит её нога. Всю дорогу, она, чувствуя себя последней идиоткой, накручивала на палец в перчатках платок без какого - либо признака кружев и прочих чисто женских бессмысленным атрибутов, она думала, что ей следует быть более осторожным с Уолтером. Потому, что с ним нельзя расслабляться, он сканирует её слабости и очень легко сможет их в нужный момент ввернуть. Ровно в той же степени ей хотелось кинуться ему на шею и сказать, что она думала, сказать ему, что думала о нём, что ей без него чертовски плохо, что он заполонил её голову и рассудок. А лучше плюнуть на все эти глупые речи и просто поцеловать его так, чтобы он нескоро забыл. О, Мерлин. Ещё больше ей хотелось залезть ему в голову, чтобы узнать, на самом ли деле он придерживается заявленных позиций, объяснить ему, что она для себя поняла, в чём была её начальная цель, в чём теперь её цель изменилась. Но проблема была в том, что Валькирия никогда не была идиоткой. И не могла сделать всего этого и повестить на весь этот свой романтический бред. Уолтер был пожиратерем по призванию, в то время как сама она никогда не разделяла такой философии. Она ведь даже не думала мстить Лорду за то, что он вырезал всю их семью. Но она готова своей жизнью стоять за право для Элис жить дальше. Уолтер, если узнает, не окажется перед выбором, потому, что выбор его будет очевиден - убить её, убить Элис. И никогда Валькирия не сможет ничего ему рассказать, никогда не сможет быть счастлива до конца. Она грустно улыбнулась, злясь на себя, что совсем разучилась плакать, а ещё больше, что совсем разучилась отдыхать. Ей так не хватало этих детишек, которые напоминали ей о том, что она должна быть мегерой. Валькирия ухмыльнулась. Всё будет неплохо. Только вот встреча с сестрой и её мужем не могла не внушать ей опасений. Потому, что такая встреча определённо не могла быть из лёгких, но мысль о ней никогда не отпустит ни Валькирию, ни Анну. Через N-ое количество времени Валькирия сошла с поезда, вдохнув наполненный предвестьем дождя воздух. Первые капли дождя сотрясли небо и затронули поля её шляпы. Она улыбнулась и не раскрыла свой зонт. В этом городе ничто не дышало магическим, здесь она никогда не смогла бы ощутить себя дома, точно также, как для Анны давно перестал быть домом Хогвартс. Валькирия решительно двинулась вдоль по шоссе, игнорируя все проезжающие мимо машины. Она нерешительно оглядывала по сторонам - так странно было видеть место, где никто не летает на мётлах, не выкрикивает заклинания и не использует летучий порох. Наконец, она подошла к нужному дому. Пару минут мялась на пороге, не решаясь нажать звонок, как вдруг дверь распахнулась и улыбающаяся женщина с пшеничными слегка растрёпанными на короткой причёске волосами, хотела было что-то сказать, но слова застряли у неё в горле. Впрочем, как и у Валькирии. Она во все глаза смотрела на сестру. Что сделали с ними годы? Они оставили на Анне отпечаток - она действительно выглядела старше Валькирии, хотя разница в возрасте была у них совсем небольшая - эти мимические морщинки на её добродушном лице, впрочем, предавали ей некоторую живость и теплоту, в то время как гладкое лицо Валькирии выглядело безупречно холодным. Если поставить этих двух женщин рядом, никогда не угадаешь в них родственниц. Если поставить их рядом, вам захочется подойти к Анне. Валькирия молча вошла в дом, увидев в гостиной мужчину с явно удивлённым её появлению лицом. Она не видела его никогда, но не имела сомнения - Джон Суттенлей. Тот самый, кто разрушил их с Анной дружбу. Тот самый, кто подарил Валькирии знакомство с Элис. Молчание затянулось и Валькирия, наконец, отмерла. Анна. Всё такая же беспечная. Всё также открываешь дверь кому попало. Здравствуй, Джон. Заприте дверь на замок, нам предстоит очень важный и неотложный разговор. Она уже успела пересчитать каждый миллиметр на их обоях и мысленно отбить барабанную дробь каждым пальцем - Валькирии, конечно, действительно нужно было сказать много важного своей семье, но она не могла лишний раз взглянуть на свою сестру и просто кинуться ей в объятия. Она не могла окунуться с головой в детство, где Анна звала её просто Кирой, как больше никто и никогда ей не называл. Но она чётко знала одно - Элис никогда не будет стоять в чёрном платье и с каменном лицом возле могилы своих родителей и не переживёт то, что пришлось перенести ей и Анне. Знал бы её отец, который вовремя отошёл в мир иной, кому будет принадлежать сердце Валькирии, обнял бы Анну, как дочь, и его бы ничуть не смутила маггловская кровь Джона.
NPC: Когда она научилась радоваться мелочам? Анна сидела на подоконнике кухни с чашкой кофе в руках и с мечтательной улыбкой смотрела за окно, на низкое серое небо, вслушивалась в дробный перестук дождевых капель. И не верится, что сейчас уже конец декабря, что завтра Рождество... Первое Рождество, которое они с Джоном будут встречать вдвоем. Джон, ее милый, дорогой Джон... Тот, кто научил ее, отчаявшуюся, одинокую, отрекшуюся от своего мира и судьбы, видеть чудеса даже в самых обыденных, повседневных ситуациях. В дожде и снеге, в громе и радуге, в каждом наступившем дне. Который помог ей понять, что в ее жизни все только начинается. Джон, который оградил от всего, чего она боялась и подарил теплый семейный уют... Анна заливисто смеется, когда он подходит к ней со спины, обнимает и нежно целует в висок. А она выворачивается, чмокает в нос и отходит к плите - налить этой сонной сове кофе. С корицей, как они любят. Заодно ставит в духовку печенье, и достает из буфета чай, зеленый, с жасмином. Потому что кофе - это хорошо, но сидя в гостиной у камина надо пить чай. С печеньем. И вроде вот оно, счастье, привычное, домашнее, прошмыгнуло через полуоткрытую форточку, неслышно ступая мягкими лапками, и свернулось клубочком у камина, звонко мурлыча. Но все таки чего-то не хватает. Наверное, тихого звука фортепьяно, примостившегося в углу гостиной, мягкого голоса и нежных серо-зеленых глаз. Ее милая, любимая дочка уже выросла и выбрала свой путь. Совсем не похожий на путь своей глупой матери, но это, хочется верить, к лучшему. Анна забиралась с ногами в кресло, держа чашку с чаем двумя ладонями, с улыбкой смотрела на Джона, в отличии от нее вытянувшегося во весь рост и чуть ли не положившего ноги на каминную решетку. Он тоже улыбался, держа в одной руке чашку, а в другой горячее еще печенье. Им уже давно не надо говорить, чтобы понять настроения и чувства друг друга. Если человека сравнить с книгой, то друг друга они не просто прочитали до корки, но и выучили каждый абзац. Но по-настоящему любимые книги тем и пленят сердце, что их можно перечитывать до бесконечности... Их маленький мир, замкнувшийся сегодня в четырех стенах, потревожил звук шагов, затихших у самого порога. Анна первой соскочила с кресла первой и успела открыть дверь через секунду после звонка. Счастливая улыбка на ее лице медленно перетекла в улыбку рассеянную, удивленную и слегка недоверчивую. Она смотрела на стоящую на пороге женщину и никак не могла поверить своим глазам. Спит ли она, или ей мерещится? Она отступила, пропуская гостью в дом, и послушно заперла дверь. Она никогда не могла противоречить словам этого человека, хоть и была старшей. - Кира?.. - удивленно и растерянно Анна посмотрела на сестру, которую не видела столько лет. О которой так скучала, которую никак не могла забыть. Перед которой была бесконечно виновата за свое малодушное бегство в свой маленький рай, прочь от холодного и неуютного магического мира. Джон недоуменно переводил глаза с одной женщины на другую, пытаясь понять, кто эта незнакомая, незваная гостья, на которую с такой болью и надеждой смотрит его жена. Впрочем, он всегда был очень догадлив... - Мисс Уайлд? Добрый день. Признаться, мы не ожидали вашего визита, - он улыбнулся очень искренне и тепло, - Прошу, проходите, садитесь. Будете чай? Он удалился на кухню, давая сестрам побыть наедине. К тому же, важные разговоры приятнее вести с чашкой чая в руках, чтобы было чем занять руки и глаза во время неловкой паузы. Которых, Джон это чувствовал, в этот раз будет немало.
Valkiria Wilde: Джон, умоляю, обойдёмся без китайских церемоний, сейчас не до этого. Валькирия даже слегка поморщилась - скорее по привычке, чем по необходимости. Она не привыкла, чтобы вокруг неё суетились таким милым и добродушным образом, она уже так отвыкла оттого, чтобы о ней заботились, да, безусловно, куда бы она не пришла, то могла бы расчитывать на чай. Но просто оттого, что так принято. А в этой семье были совсем другие ценности. Джон вышел, а ком, вставший поперёк горла Валькирии, достиг своего апогея. Она осталась один на один со своим прошлым, погружаясь в него с головой и словно вновь окунаясь в те дни, когда они с Анной были рядом. Пожалуй, с потерей отца ей помогла смириться именно сестра, а точнее то, что она стала жить вместе с Уайлдами. Правда, сердце Валькирии покрылось толстой коркой льда в тот день, когда Анна уехала. Она не понимала сестру, она не хотела понять её порыва, считала, что та её предала и каждый раз срывалась, когда мать пыталась спросить, не писала ли Анна письмо. А ночами рыдала в подушкой и в Хогвартс стойко перенесла то сочувствие, которое градом обрушилось на неё. Она держалась молодцом и ни разу не показала там своё расстройство, хотя директор очень желал это растройство узреть, чтобы она оттаяла и заплакала, наконец. Но такого удовольствия она не доставит никому, вновь и вновь прикрывая красные от потерь глаза своими шляпами и ехидными замечаниями. Анна... Валькирия прошелестело такое родное имя, и словно что-то внутри неё разбилось, как будто хрустальная ваза упала, ударяясь об пол, не оставляя за собой ничего. Валькирия сделала всего один шаг и вот уже прижимала к себе сестру, беспорядочно проводя руками по её волосам. Её милая Анна. Она бы соврала, если бы сказала, что та не изменилась. Её дорогая сестра, на которую Валькирия была бесконечно зла, за которую мстила всем и каждому, этой прокляткой семейке Поттеров и Уизли, которые были вместе и счастливы. Она обнимала сестру и с каждой новой прожитой секундой что-то жестокое и циничное мучительно освобождало Валькирию, желая найти себе нового обладателя. Её дорогая сестра, которая сделала правильный выбор и обрела женское счастье с тем самым. Муж у тебя замечательный. Она оторвалась от сестры с большим трудом, ощущая себя весьма неловко за этот порыв, бегая глазами по стенам, ища какую-нибудь спасительную картину, на которую она могла бы отвлечься, едва заметно смахнув перчаткой слезинку со своей ресницы. Она пыталась найти в Элис черты Анны и не могла И в то же время видела племянницу в ней. Хотя, на самом деле Валькирия была уверена, что она и Элис очень похожи - такие же закрытые и недоверчивые, такие же трудолюбивые и любознательные в плане магии. Вот только было одно, что она точно взяла от Анны - благородство, преданность своим идеалам. Элис была гораздо лучше Валькирии, и она это понимала. Хотя, какую большую гордость испытала Валькирия, когда Элис зачислили на Слизерен. И нервы били ей прямо по сердцу, что на тот момент она никак не могла поделиться своим счастьем с кем-либо. Она не могла сказать Анне сейчас всё. Не могла сказать, что сама она полюбила совсем неправильного человека, проблемой которого было нечто гораздо большее, чем принадлежность к миру людей. Она не могла рассказать, что не разговаривала с собственной матерью много лет и покинула её очень скоро после того, как уехала Анна, рассорившись с матерью в пух и прах. Джон вернулся в гостиную с чаем и вскоре все расселись и теперь Валькирии предстояло сказать кое-что очень важное. Она не могла рисковать и приезжать сюда ещё раз, особенно после того, как вчера так бездарно чуть было не выдала свою семью Уолтеру просто из-за собственной неосторожности. Она взяла в руки горячую чашку, едва ли не задохнувшись от обдавшего её пара. Такие счастливые супруги. Могли бы они с Уолтером быть такими же гармоничными? Конечно, нет. Могли бы они также сильно любить друг друга? Конечно же да. Вот только всё это утопия. Медлить сейчас нельзя. Я не знаю, как сказать вам это более мягко, да это и невозможно. Тёмный Лорд скоро вернётся. И всё, что нам остаётся, это готовиться к этому. В комнате повисло молчание. Валькирия не знала, знает ли Джон, кто такой Тёмный Лорд, рассказывала ли Анна ему о трагедии их семьи. Но вот Анна прекрасно знала его. Того человека, кто разделил её жизнь на до и после, который лишил её родителей, который наложил на её судьбе отпечаток и заставил навсегда отказаться от колдовства - Валькирия не верила, что это была судьба её сестры. Она стала бы великой волшебницей, если бы не мальчик по имени Том. Анна, тебе лучше вспомнить свои навыки. Если вдруг к вам явится кто-либо из Министерства Магии, не вздумайте ничего говорить про этот визит. Никому из этой организации нельзя доверять...впрочем, как и всем прочим в это смутное время. Валькирия потёрла виски, беззвучно поставив свою чашку на столик и закинув ногу на ногу. Она говорила спокойно и даже размеренно, на её лице не отразилась тень ужаса - да её и не могло быть. Она слишком давно понимала, что однажды всё это случится. Она вновь попыталась сжать чашку, но руки её предательск дрогнули, заставляя вернуть чай на место, чтобы не разлить его прямо по полу. За которым, судя по его вину, Анна внимательно следит и тратит много сил на поддержание домашнего уюта. Ничто в этом доме не говорило бы о присуствии магии. Но Валькирия знала, что у этой пары было то главное, что навсегда связало их с магическим миром - дочка по имени Лис. Он сделал выводы из прошлых войн и не будет действовать уже так безрассудно, он не будет клеймить волшебников только за то, что их кровь не чиста. Но я уверена, что он не пощадит никого из магглов, кто встанет у него на пути. Прости, Джон, я хотела сказать людей. И это было святой истиной. Сколько пересудов, переросших уже в легенды, ходило в магическом мире по поводу того, кого теперь никто не боялся называть по имени, после победы Гарри Поттера и торжества добра и справедливости. Валькирия также была уверена, что Реддл не станет больше кидаться в крайности и пытаться уничтожить всех полукровок - это было бы глупо, потому, что многих из них можно было использовать, как и чистокровных волшебников, которых в глубине души он ценил не больше, потому, что умел ценить только собственную жизнь. Но вот его откровенно пренебрежительное отношение к магглам было широко известно, и теперь можно было ожидать их явной травли, особенно Валькирия боялась, что тот найдёт способ натравить на них волшебников и убедить их в том, что эти людишки представляют для них опасность. А сила убежения у него была ужасная. Он не будет ни за кем гоняться, ему будет не до того. Но те, кто сами идут к нему в руки и стоят на дороге, обречены. Анна, тебе нужно позаботиться о Джоне. Я позабочусь об Элис. Прошу тебя, прислушайся к моим словам. Я сделаю всё, чтобы Элис не потеряла свою мать....и я не могу потерять вас, всех вас. Валькирия резко встала со своего места, не в силах слушать то, что ей приходилось сейчас говорить. Она ощущала себя мерзавкой, огромной грешницей, которой никогда не искупить свои грехи. Но что могла она сделать для Анны? Только то, что делала сейчас. Она должна сказать сестре и её мужу, что лучше всего им уехать и как можно дальше, но у неё не поворачивается язык это сделать. Она не может снова их потерять. И не може позволить Лис пережить похороны своих родных.
NPC: Анна слегка улыбнулась. Вот что точно умел Джон - так это чувствовать момент. Он был потрясающим эмпатом, без всякой магии читая настроения. Вот и сейчас бесприкословно оставил сестер наедине. Женщина с виноватой улыбкой смотрела на красивое молодое лицо Валькирии. Было больно и невероятно грустно. Анна чувствовала себя предательницей, сбежавшей от дорогого человека в самый трудный и тяжелый период их жизни. Тогда их осталось только трое, и весь мир, казалось, сузился до их полного печали, потерь и проникновенной, нежной привязаности дома. Тогда она сломалась. И трусливо сбежала. От остатков их дружной и когда-то счастливой семьи, от своей невыносимой боли, от воспоминаний и всей былой жизни. - Кира... Их имена сливаются в один звук, в одно дыхание, а женщины в одном порыве делают шаги на встречу друг другу. Анна положила голову на плечо Валькири, обвила ее шею руками, чувствуя ее ласковые прикосновения к своим волосам. Как в детстве... Да, как в детстве. Прошлое возвращалось, снова обретая над ней власть, но Анна уже была ему рада. С годами боль и отчаянье утихли, потеряли яркость, а привязаность и нежность стали острее, ярче. Жизнь наполнилась теми яркими красками, что были свойственны ей только в детстве, казалось, потерянными раз и навсегда. Кира отстранилась и, явно стесняясь своего порыва, старалась не смотреть на Анну. Женщина только улыбнулась и осторожно коснулась волос сестры, провела подушечками пальцев по бледной щеке. - Ты ничуть не изменилась, Кира. Все так же стесняешься своих чувств, глупенькая. Анна села рядом с вернувшимся мужем, не отрывая пристального, жадного взгляда от лица Валькирии, будто пыталась запомнить каждую черточку, вырезать на сердце ее портрет и сличить его с юношескими воспоминаниями. - Ты мне многое должна рассказать. Знаешь, я сейчас до одури зла на себя, что не пригласила тебя ни на свадьбу, ни на крестины Элис, ни потом... Что написала тебе только тогда, когда стала в тебе нуждатся, и вовсе не задумывалась до этого, что ты наверняка не раз нуждалась во мне. Прости меня, Кира. Не слишкм хорошая из меня сестра. Но я очень рада, что ты наконец-то приехала. Джон с мягкой улыбкой смотрел на женщин: на Валькирию - со сдерженым любопытством и бесконечной симпатией, на жену - с радостью и восторгом. Анна казалось, стала еще более счастливой и живой, будто помолодела на несколько лет. Но дальнейшие слова слова гостьи заставили их обоих вздрогнуть. Они молча выслушали речь Валькирии, не в силах подобрать слова. А когда она встала, Анна все-таки ответила. Но совсем не так, как могла ожидать сестра. - Кира, ты поможешь мне наложить защитные чары на дом? Я растеряла весь опыт, так что мне понадобится помощь. И не проси меня уехать! Я останусь здесь, в этом доме, потому ч то у Лис всегда должно быть место, куда она может вернутся. И у тебя тоже. Анна решительно и мягко смотрела на сестру.
Valkiria Wilde: Не тебе судить меня, Анна. Ноздри Валькирии расширились в припадке тихого бешенства. Да, она была бесконечно сердита на сестру, а уж её слова относительно стеснения раззадорили её злость ещё глубже. Как может ей говорить это сестра, которая как раз не постеснялась оставить её, бросить на произвол судьбы? Да если бы Анна была тогда рядом, Валькирия, может быть, горы могла бы свернуть. Может, смогла бы стать другим человеком, лучше и чище. Но милое, такое родное сестро сестры развевало всю эту стихийно нахлынувшую ярость, заставляющую её сжимать ещё слишком горячую чашку своими ледяными пальцами, буквально вдавливая их в фарфор. Но Анна не унималась и продолжала, а внутри Валькирии ворочалось что-то совсем позабытое, сохраннённое на жёстком диске её души и памяти, когда они были вместе, когда тайком пробирались к друг другу в комнату, чтобы почитать любимый учебник, тесно прижавшись друг к другу. Она ведь поняла бы, если бы Анна отстранилась от неё после смерти родных, если бы невзлюбила Валькирию за то, что её мать осталась жива, вот только Анна не отстранилась, проникнув ей в самое сердце и затем сбежав из дома, но не оттуда. Впрочем, сейчас, глядя на лица своей сестры и Джона, Валькирия чуть улыбнувшись, подумала, что, наверное, это того стоило. Ведь жизнь Анны сложилась лучше, чем её. Просто Валькирия разучилась радоваться, даже за близких людей - но учиться ведь никогда не поздно. И, кроме того, она должна рассказать Анне то, что терзало её изнутри с момента вопроса Лис во время их занятий в области анимагии. Она посмотрела на Джона как-то почти жалобно, затем перевела вгляд на сестру, уперевшись в неё голубыми глазами. Когда-то глаза мисс Уайлд были гораздо светлее и живее, теперь же в них жила сталь, которая размякала под тем нежным огнём, которым лучился взгляд Анны, подаренный ей. Нет, это ты меня прости, сестрёнка. Я сказала Лис, что я - её тётя. Я не должна была этого делать, знаю, но не могла больше молчать. Простите мне эту слабость... вы - мои родные люди, что бы там не было. Вы трое. Несмотря на свою слабость, на это сердечное признание, Валькирия сидела всё также скрестив ноги и выпрямив спину, словно струну, прямо напротив Анны и Джона, избегая лишний раз коснуться сестры хотя бы случайно. Потому, что мучительное неадекватное желание прижать её к себе снова никуда не уходило. Да что с ней твориться? Валькирия словно лежала в гробу долгие годы, а теперь пробудилась от ледяного сна и теперь вынуждена "наслаждаться" ожившими чувствами, бредя к людям по острым осколкам своего ледяного савана, расколотого на куски, ранить ступни и вновь и вновь кусать губы от пронзительной боли в груди. Она слышала своё сердце, но никогда не доверяла ему. Анна, ты даже представить себе не можешь, как мне тебя не хватало. Я должна была приехать намного раньше. Она наклонилась к сестре, через столик, на котором дымились чашки с горячим напитком, доверительно наклоняясь к ней ближе. Она не могла постоянно себя контролировать и быть безупречно железной леди. Пусть другие будут железными, а у неё выходной рядом с её семьёй. Да, Анна совершила ошибку, но это не мешало Валькирии прижаться к её лицу своим. Она так соскучилась по сестре, по их бесконечным разговорам. У неё на глаза наворачивались слёзы - это было похоже на то, как если ваша сестра уходит в монастырь - она как бы с тобой, но так далеко. Ведь тогда они обе были колдуньями, а теперь Анна - другой человек. Но от этого выбора она не переставала быть её любимой сестрой. Валькирия снова прикоснулась к её волосам, уже уверенно их перебрав, будто бы убеждаясь, что всё происходящее ей не снится. Ты просто читаешь мои мысли, сестрёнка, я думала именно об этом. И, конечно же, помогу. Она улыбнулась и поднялась на ноги. Пол глухо отбил отзвук её каблуков, Валькирия отвернулась от Анны и Джона к окну. Она не могла видеть их лица в тот момент, когда скажет о себе то, что никогда не хотела бы говорить им. Не желая терять своих единственных близких людей. Но вы оба должны понять. Теперь всё изменится. Я должна быть рядом с Воландемортом. Анна, я должна тебе многое рассказать. Я ужасно ошиблась, почти потеряла себя, от меня не осталось почти ничего. Но с каждым твоим словом я вспоминаю, с каждым словом Элис я начинала заново чувствовать. Я должна быть возле врага до конца, иначе плохо будет всем и каждому. Но Анна, Джон, я хочу, чтобы вы мне верили. Мне многого стоило отказаться от тьмы в своём сердце, от ненависти ко всем и каждому. Это стоит мне того, что я должна быть далеко от мужчины, которого люблю. Её голос предательски дрогнул, заставляя полуприкрыть глаза и дрогнуть вслед за речью плечи. Но сейчас она могла себе это позволить, она слишком сильно старалась держаться перед Уолтом, чтобы не дать ему окончательно сломать её сердце. Чтобы не дать себе окончательно сломать его сердце. Ей было так плохо, как давно не было. И так хорошо одновременно. Она ведь привыкла терять, но судьба ещё не учила её приоретать заново. Она понимала, что должна будет закончить начатое и хоть она никогда и не собиралась прислуживать Тому - не в её это было характере - её цели всё же констрастно зменились с некоторых пор. Впрочем, конечная цель оставалась неизменной - погубить Тома любой ценой. Бороться с ним совершенно бессмысленно, потому, что он бессмертер. Единственное, что можно было предпринять - искать то, что искала она, просиживая ночами в библиотеке. То, о чём говорил Уолтер. Потому, что она просто обязана была заполучить этот предмет любой ценой. Но уже не ради себя, а ради близких людей. Вот только слова, которые сказал ей Уолтер, рассказав о себе, заставили её ощущать себя ещё большей мегерой, чем считали её дети. Ведь это была его правда - его родственники тоже погибли, и уж Валькирия прекрасно знала, что мракоборцы уж точне не более белые и пушистые, чем Том, и на их руках тоже немало смертей. Она смахнула слезу с ресницы и повернулась к Анне и Джону, с видимым трудом заставляя себя крепиться и окончательно не расклеиться. Они с Анной вышли на покрытой дождливыми каплями участок, Джон шёл чуть поодаль, давая им возможность поговорить. Валькирия ухмыльнулась, когда её острый каблук застрял в земле - она так отвыкла от того, что участки не защищены заклинаниями против осадков. Но иногда так приятно поднять лицо к небу и ощутить на своих губах дождь. Иногда так жалко, что ты не романтик. Но теперь оставим лирику. Мы должны заняться домом. Кстати, Анна, нужно что-то делать с Джоном... министерство магии тоже может ополчиться против любого, подозревая в каждом предателя и в этом смысле может представлять не меньшую опасность, чем пожиратели смерти. Я думаю, что Джону стоит закрыть истиные воспоминания, я имею в виду, спутать их для каждого, кто решится проникнуть в его разум... Ещё кое-что. Если уже не останется выбора, спокойно прими гостей, никак не показывай осведомедомлённости, уличи момент и использую заклятие "обливэйт", главное, не в полную силу - если волшебник получит полностью стёртую память, окружающие что-то да заподозрят. Валькирия достала волшебную палочку, стараясь сконцентрироваться, хотя сердце её дрожало в предвкушении вновь увидеть в руках сестры её волшебную палочку, как напоминание о принадлежности к мигу магии, которому Кира была отдана без остатка, но теперь Лис, чудесная волшебница, дочь и племянница связала их двоих ещё крепче. Впрочем, Валькирия решила, что сегодня ей стоит сделать это самой, избавив сестру от сложностей хотя бы сейчас. Ведь чары в любом случае придётся поддерживать, а сколько сил занимают по-настоящему сильные заклинания, ей ли, преподавательнице Чар, не знать. Она резко вскинула волшебную палочку и закрыла глаза, принимаясь чертить в воздухе замысловатые фигуры - каждую в соотвествии с видом и сложностью соотвествующего защитного заклятия. Гоменум Ревелио. Протего тоталум. Протего хоррибилис. Репелло стихиум. Репелло магнетум. Репелло Танатиум. Сальвио гексиа. Некоторые из этих чар были действительно более, чем мощными, и могли высосать все силы и едва ли не пригвоздить к кровати на долгое время, но не зря у неё за спиной была практика, которой она могла гордиться. Её щёки не впали, а лицо не осунулось. Только горели самые кончики пальцев, но это было приятное жжение. Они двигались вокруг дома, а она продолжала этот обряд, не пропуская ни одного куска, предельно внимательно. Анна, эти заклинания нужно будет повторять часто, правда, они очень неплохо выносят мозг, но ничего не поделаешь. Попутно она решила добавить кое-что, на её взгляд. важное. Спасибо мистеру Честертону, он своим выкрутасом на уроке напомнил ей о существовании этого очень полезного заклинания. Она вообще не считала чары хорошими или плохими. Просто были места и ситуация, где одни и те же слова были уместны или абсудрны. И только. Если я понадоблюсь тебе, используй Нексус - это заклятие из тёмной магии, но весьма действенное. Оно откроет мысленную связь. Впрочем, это было просто примечанием, так как уезжать Валькирия не собиралась. Её тянуло провести с сестрой как можно больше времени, она даже не знала, где найдёт силы, чтобы снова отправиться в Хогвартс. Наверное там же, где ей их придётся найти, чтобы вновь посмотреть в глаза Уолтеру и не выдать своё томление.
NPC: - Прости, Кира, но запирать свои чувства - не выход. Рано или позно они разорвут тебя, выжгут сердце. Я знаю, ведь со мной было тоже самое, - грустно улыбнулась Анна, - Ты не в чем перед нами не виновата. Я рада, что Элис теперь знает всю историю нашей семьи. Женщина понимающе улыбалась, с нежностью глядя на сестру. - Это я должна была позвать тебя гораздо раньше. Анна мягко обняла Валькирию, обвив скрестив руки на ее спине, вглядываясь в ее глаза. - Я так скучала, Кира... Я так тебя люблю... Молча выслушав полные горечи слова сестры, Анна мягко взяла ее за руку и повела в сад. - Кира, жизнь - сложная штука, а в человеческих отношениях сам черт ногу сломит, - тихо сказала она, подняв лицо к низкому тяжелому небу, - Здесь все не просто, и никогда не знаешь, какой путь приведет тебя к счастью. Я знаю, ты дорожишь нами и Лис, но позволь себе немного счастья. Попробуй хоть ненадолго побыть счастливой и любимой. Может, он отзовется и оставит свои убеждения ради тебя. Попробуй рискнуть. Жизнь теряет всякий смысл, когда умирает любовь. Ее маленькая, гордая, независимая сестренка, которая даже не знает, на что способно любящее сердце... Джон замер на крыльце, с задумчивой улыбкой наблюдая за женщинами, но думая совсем о другом. ... - Пап, я сильная? Пятнадцатилетняя девочка с повзрослому серьезным взглядом с требовательной надеждой смотрит на него сквозь время. - Я всегдаи буду защищать вас. Я смогу. Я ведь сильная? Как ты... - Эли... - Джон тяжело вздохнул, закрыл глаза, - Ты сильная, дочка. Ты справишься. Господи, защити ее. Дай ей силы все сделать правильно в это темное время. Помоги ей вернутся домой. Без нее чем будет их жизнь? Анна только кивала в такт словам сестры. - Я справлюсь, Кира, не переживай. У меня будет время освежить свои навыки. Я уверена, что память Джона я смогу защитить. И с защитными чарами справлюсь, я же когтевранка, все-таки. А теперь давай просто посидим и поговорим. А как дождь закончится, можем сьездить в город. Ты же не была здесь после... смерти моих родителей?
Valkiria Wilde: Мелкий дождь отбивал зетейливую дробь по крыше дома, скользя по их волосам, заставляя Валькирию ощутить, что она всё ещё умеет чувствовать что-то совершенно простое, но такое незыблимое. Погода не выбирает день, час и время, когда ей плакать, когда ей смеяться, когда хмуриться тяжёлыми облаками, а когда обласкивать каждого заглянувшего на огонёк первозданными в своей нежности лучами солнца. Так почему же она не могла вести себя также - искренне и отважно, не думая о том, кто и что будет думать - кроме мыслей тех людей, которые по-настоящему ей важны. Валькирия резко посмотрела на сестру широко открытыми глазами, жадно впитывая каждую её черточку. И сомкнула ответные объятия на её спине. Уже вовсе не деловые и какие-то обрывочные, а именно те, в которые она хотела погрузить Анну многие годы. Анна...я тоже тебя очень люблю, сестрёнка, ужасно люблю. И я даже не знаю, как умудрилась жить всё это время вдали от тебя. Валькирия прижимала к себе сестру всё крепче, чувствуя, как предательски увлажняются её обычно холодные голубые глаза, которые медленно, но верно, наполнялись каким-то незнакомым ей светом. Светом, который придавал смысл жизни, который давал надежду и силы, который объяснял, для чего ты создана на этом свете. Её любимая сестра снова была так близка, как будто все эти рваные годы, испугавшись их теплокровности, покончили с жизнью в той бездне, в которую так старательно пытались толкнуть Анну и Киру. Но они удержались на её краю, протянув друг другу руки. Так много времени прошло, но Валькирия сейчас начинала вспоминать ту девочку Киру, которая очень редко расставалась с сестрой, и которая не боялась улыбаться этому миру. Она всегда была гордой и самодостаточной, невозмутимой и считала себя эксклюзивной волшебницей, но она вместе с тем была и другой. Она была резкой, но верной. Она была упрямой, но ответственной. Она была не добродушной, но справедливой. А с своей сестрой она была просто Кирой и та знала её без остатка. Что изменилось с тех пор. Ни-че-го. Не всю, моя Анна...я не осмелилась сказать ей то, что сказала сейчас вам. Элис и так непросто привыкнуть к той мысли, что у неё есть тётя, и я не решилась тогда договорить до конца и шокировать её окончательно. Валькирия не могла умалчивать от сестры ничего, и потому она не могла не сказать о том, что вовсе не посетила Лис в свои планы на данный момент, о которых только что рассказала сестре и её мужу. В глубине души Валькирия всё ещё опасалась, что её откровения могут выйти боком её дорогой семье, её дорогой Лис, но успокаивающий и бесконечно нежный голос сестры вырывал её из этого ледяного оцепенения, из которого её так неохотно отпускали прежние оковы одиночества. Наконец, закончив с защитными чарами, они направились к крыльцу дома, потому, что дождь всё сильнее расходился, заставляя сестёр слегка ускорить шаг. Раньше они часто носились под дождём, когда были маленькие. На ногах Киры тогда не было никаких каблуков, но сегодня ей было их нисколько не жалко. Какое они могут иметь значение, когда ты вновь обретаешь родную сестру? Уверенно подхватив Анну под руку, Валькирия заговорила о прерванной тему. Уолтер. Её чудесный жестокий, циничный, упрямый, курящий и страстно ей обожаемый пожиратель смерти. Тот, кто так не хочет кому бы то ни было подчиниться, будь то Тёмный Лорд, будь то женщина. Но как же он не желал понимать, что она не стремилась его подавить, понимая его бесконечную силу? Как он не понимал, что боялась она не того, что Реддл мог что-то сделать, а того, что не туда мог свернуть сам Уолт со всеми его убеждениями? Она, вздохнув, заговорила. Он очень упрямый, родная моя, до невозможности. Иногда мне кажется, что за этой я его и полюбила. Так глупо...вот уж не думала, что когда-нибудь потеряю голову. Знаешь, просто у нас с ним нет будущего. А я, к сожалению, вышла уже из того возраста, когда хочется окунуться в роман с головой, не заботясь о том, что будет потом. Не говоря уже о том, что я совсем не уверена в том, как относится ко мне он сам. Хотя, я это чувствую. Когда они поравнялись с Джоном, Валькирия, слегка улыбнувшись, сказала ему то, что должна была сказать ещё много лет назад, как только он изменил течение судьбы Элис, направив его в нужное русло, для которого она была рождена. Джон, а тебе я хочу сказать, что крайней признательна тебе за то, что ты настоял, чтобы Элис обучалась магии. Её способности просто невероятны. На сей раз сестры не торопились возвращаться в дом, устроившись на крыльце, где всё было так и пропитанно прохладным и таким приятным воздухом. Редко когда в это время года было что-то, вроде дождя. Но это явление было не более возможным, чем появление в Эдинбурге Уайлд. Впрочем, это ведь случилось. Им с сестрой нужно было наговориться за целую вечность назад. Ах, Анна...ты вот всего лишь упомянула про Хогвартс, а у меня прямо как бальзам по сердцу...всё же ты не оттолкнула эту часть жизни от себя, что не может меня бесконечно не радовать. А знаешь, я уже много лет не разговариваю со своей матерью. Мы просто обязаны были дорожить друг другом, после того, что случилось, но так и не смогли найти общий язык. Она говорила без особого сожаления, из чего можно было сделать неутешительный вывод, что в отличии от разлуки с сестрой, разлука с матерью у Валькирии произошла особенной. К слову, никогда они с Джейн не ладили так, как должны были ладить родные люди, никогда не были слишком близки и не пытались войти в положение друг друга. Наверное, с уходом Анны, лопнула та последняя святая жилка, что связала их в тот момент воедино. В момент потерь и трагедия. Валькирия улыбнулась. Желание курить испарялось куда-то, хотя она знала, что мысли об Уолтере не отпустят её никуда. Впрочем, сейчас её уносило совсем в другое воспоминание, и она слегка прищурилась, склонив голову набок, и взглянув Анне в глаза. Помнишь, как мы договорились упросить директора обучать нас на одном факультете? Вот уж никогда Кира не была сентиментальной. Стареет, наверное. Но это её нисколько не беспокоит.
полная версия страницы