Форум » «Ларец со сказками» » [29.12.2022 г.] Между небом и землей » Ответить
[29.12.2022 г.] Между небом и землей
Storyteller: Время действия: 29 декабря 2022г, поздняя ночь Место действия и его примерное описание: Астрономическая башня, далее как пойдет. Действующие лица: Валькирия Уайлд, Уолтер Сазерленд. Ситуация: "Привет! Сегодня дождь и скверно, а мы не виделись, наверно, сто лет.." /ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН/
Ответов - 15
Valkiria Wilde: Она скучала по нему сегодня как-то особенно остро. Рождество, Новый Год - всё это размывалось в её представлении. Ехидство учеников, вроде мистера Честертона, который назло называл её миссис Уайлд. Была ли она уязвлена тем, что до сих пор не была замужем? Нет. Потому, что ей никогда не хотелось быть чьей-то и уж тем более - чьей-то женой. До какого-то момента, когда проклятый Уолтер перевернул что-то у неё внутри. Валькирия обустроилась в этот тихий такой неуютный вечер на балконе, закуривая сигарету и тупо пялась на небо. Она иногда любила поднимать глаза к небу, как будто перед ним извиняясь за то, что она такая неправильная. Очень редко смотрела на звёзды, потому, что она принадлежала к той категории женщин, которые ночью не куролесят, а спят. Сегодня Валькирия много курила, а в голове её проносились те родные образы, которые она, как наивно полагала, почти успела позабыть за эти годы. Её мать - женщина, которую она так и не смогла понять, она и не хотела. Её дорогая сестра, её Анна, которая нашла счастье в семейном уютном гнёздышке, от чего Кира раньше бы фыркнула, а теперь даже завидовала ей - правда исключительно белой завистью. Она была счастлива за сестру, которая подарила этому миру Элис. И не только миру, но и ей, Кире. И, как оказалось, ещё и Джеймсу Поттеру. Валькирия, стряхнув с сигарету собирающийся пепел, вздохнула - мда, всё-таки Лис унаследовала эту феноменальную способность своей тёти влюбляться в того, кого запрещено. Но сердце как-то всё время забывало их спрашивать что можно, а что нельзя. В общем, события последних недель начинали действовать ей на нервы, правда, в плане положительном. Валькирия сама от себя не ожидала такой прыти - её размеренная жизнь предполагала размеренность. А тут...спонтанная прогулка с Уолтером, переворачивающим её сердце, примерение с сестрой и её мужем, разговор с Лис по душам и теперь её сердце обливалось кровью при мысли, что Том Реддл мог причинить какую-то боль её племяннице. Онаи верила в силу Лис, в её силу духа, но, к сожалению, он всё равно оставался сильнейшим тёмным волшебником. Но, на радость, хитростью её взять можно было по крайней мере попытаться. И всё же это служило для неё слабым утешением. Столько столкновений мыслей за последние дни, что голова разлеталась на кусочки. Что ей было делать? Уолтер, в конце концов, мог причинить неприятности Элис. Да нет же, он не станет. Проклятие, давно она не пребывала в высшей степени рассеянности. Валькирия, слегка массируя свои виски, вернулась в комнату, не задёргивая шторы, и принялась проверять эссе своих учеников, что она должна была сделать уже лет сто назад. Впрочем, они, наверное, скорее решили, что так безобразно выполнили работу, что она просто вышвырнула их пергаменты, чем поверить в то, что их мегера могла что-то забыть. Неожиданное послание заставило её отвлечься от занятия. Она терпеть не могла прерывать дело, если уж начала и потому искренне желала тому, что решил ей написать, чтобы это было действительно важно. Нервы её и без того были на пределе всеми событиями, которыми пестрили обложки "Ежедневного Пророка". А тут - письмо от Уолтера. И- улыбка на её губах, такая неожиданная, нежная, пока он не мог её видеть. Она забралась на стул с ногами, как какая-нибудь полоумная старшеклассница, но письмо не дрожало в её руке. Она привыкла к этой сдержанной манере Уолтера изъясняться - он никогда в жизни не сказал бы ей чего-то важного в послании - не из-за конспирации, а просто для того, чтобы подержать её на углях. Что она должна была думать? Если бы она была романтично настроенной дурочкой, то решила бы, что он назначил ей свидание. Но это была Валькирия Уайлд. Если уж Уолтеру Сазерленду так неймётся, что он рискнул притащить свои мощи в замок, то дело явно было нечисто - его так и распиралось о чём-то ей поведать, и , безусловно, она догадывалась о чём, хотя упорно гнала от себя эти мысли. Конечно он причастен к тем безобразиям, которые происходили вокруг. Хотелось ли ей оставаться в неведении? Конечно, нет. Валькирия никогда не боялась правды. Равно как не боялась лжи и одиночества. А чего же боялась она? Боялась, что её увидят настоящей. Но с некоторых пор она боялась, что её истиное сердце станут принимать за маску. Хотя, она ведь была виновата в этом сама. Приведя себя в полную боевую готовность Валькирия кинула последний взгляд в зеркало - важно было, чтобы сегодня всё было так, как обычно - кто бы знал, как хотелось ей принарядиться, но это было исключено. Ей предстояло сделать то, за что её в лучшем случае могли отстранить от должности, если узнают. Перед тем, как войти в башню астрономии, ей пришлось вспомнить о своей сущности мегеры и поколдовать, причём так, как не колдовала она уже давно. Потому, что снять чары, мещающие трангрессировать на территории - пусть даже не целого замка, а лишь его башенной части, представлялось делом, выматывающем бесконечно, едва ли не больше, чем мог измотать бой с Тёмным Лордом. Чары, снимающие самые сильные защитные заклинания и подвластные, безусловно, взрослым, прошедшим немалую подготовку волшебникам, сделали своё дело. Только теперь она была раздражена, потому, что выглядела отвратительно. Кожа бледная, будто она собралась на погост, а ноги - еле несут, столько энергии у неё всё это отняло. Но встреча, которую она так в душе жадлала, того стоила. Слава Мерлину, теперь можно хотя бы переместится на самую высшую точку башни не на своих двоих. И всё равно, даже усталая и немного измученная, она не отказывалась от каблуков и привычного достоинства, присущего их семье. В башне царила почти полная темнота, но сегодня ей это нравилось. Ей не надо было увидеть или услышать Уолтера, она просто почувствовала его приближение и резко развернулась, подаваясь ему навстречу. Уолтер, дорогой. Я так понимаю, что у тебя ко мне очень важное дело. Так что я тебя внимательно слушаю. Хотелось кричать, что она бесконечно скучала, чтобы он больше не смел вести себя с ней подчёркнуто - вежливо и целовать, пока он или она не задохнуться в объятиях друг друга. Но, вместо этого, тихо благодаря создателя, что лицо её укрывает блаженная тьма, постаралась придать голосу твёрдые нотки. Зачем ты такой? Почему, почему, почему я не могу вырвать тебя из своей головы? Впиваюсь в тебя глазами, как бешеная, который никакая прививка уже не поможет. И почему, чёрт возьми, мне так страшно это тебе показать?
Walter Sutherland: Последние дни сбились в нечто единое, смутное, тянущееся и рутинное. Множества событий, прерывающиеся темными пятнами забытья под действием усталости, алкоголя и мысленного перенапряжения. Сейчас Уолтер будто тянул за ниточку, пытаясь распутать этот сбивчивый клубок событий последних дней. Сцена в парке сейчас казалась настолько далекой, что можно было бы не сомневаться в ее нереальности и поверить, что это был всего-навсего сон. Однако из-за снов ты не срываешься с цепи, к которой сам себя приковал на пару десятков лет. Не сидишь ночами напролет, усыпляя буйство своих мыслей огневиски, нет. Не мчишься убивать невинных маглов не чтобы поштучно, а толпами. В преддверии праздников. Это вам не хухры-мухры. И если бы не удача, улыбнувшаяся ему в деле с Мюриэль, наверное, он окончательно слетел бы с катушек в отсутствии Уайлд, и в завершении всего явился бы в Мунго с просьбой запереть его в отделении для умалишенных и потенциально опасных для общества личностей. Что правда, то правда. Однако, вряд ли бы его там смогли долго удерживать. Но, все же ему повезло. Как, впрочем, и всегда. И работа над изучением диадемы скрасила последние дни, позволив Уолтеру забыть обо всем на свете, кроме источника мудрости. Забыв о сне, еде, с палочкой в руке и стопками пергаментов на столе он кропотливо проверял факты, поселившиеся в его голове, осветившие все то, что он пытался понять долгие годы. Да, артефакт бесспорно действует и результат был налицо. Он как будто прозрел, увидев заново отчетливо все как есть: многие законы, некоторые вещи, как если посмотреть на них под другим углом. Все стало на свои места. Странно, что до этого дня он считал себя сообразительным. То, что он видел сейчас через призму магии диадемы Ровены Когтевран, было ошеломляюще, поразительным, и до простоты очевидным. И все бы ничего, как вдруг… Из Хогвартса пришло донесение (разумеется, из достоверных источников), что в замок вернулась профессор Уайлд. *** Уолт хмурил брови. Сейчас, стоя на балконе своего кабинета и оперевшись руками о каменную ограду, его больше всего оскорбляло то, что она уже больше суток пребывает в замке, но до сих пор не объявила о своем присутствии. Почему Он должен все узнавать из вторых уст? Он, который из кожи вон лез, чтобы не подохнуть от скуки в ее «отпуск». И это все? Осознавать, что ее слова и гроша ломаного не стоят было печально. Она беспокоится, она переживает. Как же. Опять эти ее игры. Одной из истин, лишь подтвердившейся в процессе работы с диадемой мудрости было то, что Валькирия ведет двойную игру. Нельзя сказать, что Уолт об этом не догадывался, ведь она была той еще штучкой. Но для него по-прежнему оставалось тайной характер этой двойной игры. Распространяется ли это сугубо на ее взгляды относительно Темного Лорда, или же на ее отношение к самому Уолту. Однако, обстоятельства сложились как нельзя кстати. То, что ему открылось, требовало неотложного посещения замка. Совместить приятное с полезным – наиболее подходящий вариант. А потому Уолтер немедля отправил профессору заклинаний письмо, отличительное в сестре таланта краткости. В следующий час он безуспешно пытался трансгрессировать в замок, а это означало, что заклятие еще держится. Как будто невидимая стена не давала нырнуть в щель между пространствами, выталкивая тебя обратно. Это начинало раздражать. А тут еще скопившиеся недосыпы и оскорбленное эго. Наконец, проход был открыт, и Уолт окунулся в темноту верхнего этажа Астрономической башни, где свободно гулял ветер. Уолту тоже хотелось бы снова стать таким же свободным, однако, что-то ему подсказывало, что та, чей силуэт вырисовывался на фоне звездного неба, с каждой встречей лишь укрепляет свое господство над его мыслями, разумом, да что там, над его сердцем. Назвала дорогим. Значит ее маска при ней. Если ей так нравится – что ж, пускай. Сегодня у него другая тактика. По сути, и обстоятельства другие. Игра приняла другой оборот, слишком серьезный. И ему надо было проверить, кто на его стороне. Но ведь в сущности, человек всегда один, не таки ли? Один он появляется на свет, один и уходит. Все остальное временно. Так какая разница? – монотонно и заумно произнес внутренний голос. Все просто. Разница в ней. – ответил Уолт, понимая, что проигрывает в этом разговоре сам себе. - Привет. – Слишком просто. Слишком ненавязчиво. Она даже может что-то заподозрить. Пара шагов вперед. – Как отдохнула? – Поинтересовался он. Возможно даже лучше, что под его глазами залегли тени усталости, а скулы стали еще более выразительны на худом лице. Может ей даже станет жалко его, а не саму себя. И он принципиально не будет допытываться, почему и зачем вся эта ее скрытность. Он кое-чему научился за эти дни. Понял, наверное, даже больше, чем следует за такое короткое время. Теперь, возможно, придется подождать, пока он снова станет таким, как прежде. Шутливым игроком. – Мне нужна помощь, я могу на тебя рассчитывать?
Valkiria Wilde: Что за причина помешала Валькирии дать знать о своём возвращении? Гордость, уязвлённая гордость. Она ведь по-прежнему считала, что тогда, перед её отъездом, он сам её оттолкнул от себя, сам сделал шаг назад, не позволяя ей вторгнуться в свою личную зону. Неужели он считал её настолько каменной, что это не могло бы её задеть? Знал бы он, сколько бессонных ночей провела она его милостью, сколько выкурила сигарет, сколько влила в себя чашек кофе, только бы продержаться на ногах ещё немного, развлекаясь тем, чтобы поставить очередной нисший балл тому из учеников, кому не посчастливилось сдать ей работу. Она придиралась, она с цепи сорвалась, но старалась себя сдержать - не хватало ещё заработать себе репутацию Гарри Поттера. А сейчас вот он - объект её мыслей, не дающий им никакого покоя. Он ещё спрашивает, как она отдохнула? Рыдала у сестры на плече рассказывая, как сильно нуждаюсь в тебе, идиот - чуть было резко не бросила она, вовремя прикусив свой язык. В конце концов он что, виноват, если может держаться куда лучше, чем она? Почему не сообщила, что приехала? Да потому, что до боли, до мазохизма ей было важно узнать, что ему не плевать есть она или нет где-то здесь, в этом мире. Не плевать, а ей почему-то больнее. Она совсем не может заставить себя отказаться от чувств ради каких-то там высших целей. Её племянница куда более благородная и жертвенная, чем она. Валькирия бы просто была не Валькирией, если бы сейчас кинулась к нему, принялась причитать откуда такой полубезумный вид и что вообще приключилось. Не потому, что она была бессердечной или ей было это безразлично, наоборот, просто она не из тех, кто причитает, охает и ахает. И ведь он всегда принимал это в ней, как она всегда принимала в ней его холодность, мешающей ему сделать первый шаг, а иногда столь отстранённую, что она уже начинала сомневаться в своём женском чутье - а хочет ли он вообще делать ей шаг навстречу. Мог ли Уолтер на неё расчитывать? Хотелось взвыть, от отчаяния, никак иначе. Что она могла ему ответить? Открыться, честно признаться во всём - пожалуй, она была к этому готова. Но были близкие ей люди, которых она была обязана оберегать и от него - в том числе. Её Элис, её Анна. Джеймс её Элис. Муж её сестры. Она прекрасно знала, на что Уолтер был способен, да и он прекрасно знал это. Хотя, если бы у него были какие-то нездоровые планы в отношении её близких, разве остановили бы его её откровения или подтолкнули бы? Навряд ли. Но она не могла так рисковать - собой, но не близкими. Правда, он не знал ещё кое-чего - правда о нём она так же не сказала ни единой душе, инстинктивно оберегая его ото всех. Прекрасно понимая, как плачевно это может закончится, если Уолтер решит нанести удар. Но она должна быть рядом, чтобы уберечь от его действий других. И чтобы уберечь его от себя. Валькирия очень долго молчала - может быть дольше, чем могла даже позволить себе - впору было уже начинать думать, что она решила сдать Уолтера Макгонагалл или уж сразу дементорам Азкабана. Я была у сестры. Нам с ней нужно было разобратся в некоторых семейных вопросах, откладывать которые дальше уже просто не было сил. Теперь - ты. Она еле заметно улыбнулась, прикрываясь от его взгляда лунным таинственным светом. Да - теперь он, откровенность - за откровенность, она правда старается дать ему то, что он ждёт. Мегера, ведьма, горгулия - каких только эпитетов ей можно было подобрать. Она никогда не была хрупкой и милой беззащитной девочкой, нуждающейся в опеке. Но, к сожалению, она была так внутренне сложена, что не умела делать в делах сердечных этот значимый первый шаг. И всё равно оставляло это на усмотрение мужчины. Глупо, наверное, старомодно, но она Валькирия Уайлд до мозга костей. Уолтер скажи мне, зачем? Магглы, чёрт возьми. Объясни мне просто какой в этом был смысл. Я всё понимаю, но не жестокость, на которую даже ответить-то нечем. Странно, наверное по всем законам жанра она должна была говорить всё это хладнокровно или напротив - остервенело, с надрывом. А она говорила тихо, просто глядя ему в глаза. Не равнодушно, незлобно и даже не вопросительно. Немного устало, так вымотанная даже ещё не начавшейся войной, совсем не боясь показать ему своё ко всему этому отношение. Хотя, усомнись он в искренности её "тёмных" целей, мог легко просто свернуть ей шею прямо здесь и сейчас. Но она его не боялась. Впрочем, конечно, Кира оставалась в своём репертуаре - она не открывала всей сути своей позиции, намекая только на ситуацию с магглами. Она чувстовала себя как-то уязвлённой этим событием, как если бы она сама на занятии поставила против Ленса Лонгботтома Адрелиана Честертона, заранее зная, кто выйдет победителем из схватки. Она не могла уловить всей сути того, по какой именно причине это затеял Уолтер, но вместе с тем не давала понять, что основные её пусть и размытые военные цели как-то видоизменились. Просто она хотела честной борьбы вроде как. Он задал ей такой простой сложный вопрос. Как могла она обещать что-то ему, когда они стояли в этой войне где-то на полпути друг к другу и упорно не желали схватиться за руки и отдастся доверию. Но почему он невольно её в этом винить? Она никогда не умела доверять мужчинам, её этому просто не научили. А разве он был тем, кому можно было верить? Она не знала. Зато точно знала, что он тот, кого она любит. Я сделаю для тебя всё, что в моих силах, Уолтер. Может, и не такого ответа он ожидал, но по крайней мере всё честно. Она протянула руку и в полутьме нащупала его щёку ладоньей, провеля по ней вниз. Впалая. Захотелось прижать его к сердцу, а на цлице холодно. Как будто холод из её души высосала погода, а у неё, такой волевой всегда, внутри сейчас тлеют доски. Ещё немного - она не сдержится, и, как последняя дура, вынуждена будет смириться с тем, как слёзы катятся по щекам. Она не могла рядом с ним находиться, он ломал её, он делал ей больно одним своим взглядом. Она не могла с ним. А без него не могла жить. Уолт, прошу тебя, скажи мне так, как есть. Я помогу тебе справиться, что бы там не было. Нет, чёрт возьми, нет. Она - женщина решительная. Она уважает его мнение и его силы знает не по наслышке, но она не отдаст его беде. Ему сейчас плохо, чёрт возьми, плохо, и она вытащит его, как бы глубоко он там не завяз. И не уберёт с его щеки свою руку. Он ей не верил ни на секунду. А она просто гладила его по щеке, проваливаясь куда-то.
Walter Sutherland: Сестра? Ах да.. Он что-то такое помнит. Наверное, поток новой информации вытеснил из его памяти нечто, что он счет не таким уж и важным. Действительно, это же сестра, а не сама Валькирия. Ее он вытеснить никак не мог. Не хотел. - Маглы? – Как будто не понимая, что она имеет в виду, переспросил он. А впрочем, он действительно успел о них позабыть. – Ах да.. Насколько мне известно, это была утечка газа. Версию терроризма отмели сразу. – С невозмутимым видом сообщил он, и на долю секунды могло показаться, что он сейчас улыбнется. Но он сумел-таки себя сдержать. - Если тебе известно, даже для будущих тугодумов-авторов существует специальное учебное заведение. А что делать будущим Пожирателям? Я просто обязан был дать им мастер-класс. – В свое оправдание закончил он, от девушки его сейчас отделали какие-то сантиметры. Все-таки хорошо, что они стояли в темноте, и она не заметила, как он прикрыл глаза, стоило ей дотронуться до его щеки. Такое теплое прикосновение ее холодной руки, греющее его душу. И ее слова, сказанные, от чистого сердца. Почему-то сейчас он ей поверил. Хотя, если она искренна с ним в этом вопросе, значит, ей есть что скрывать относительно своих намерений в вопросе о Темном Лорде. Как-никак, но ему нужна сейчас ее помощь, даже если это потом обернется ему во вред. Но сейчас он просто обязан был ей рассказать, потому что никого другого у него просто не было. Право хранить молчание, когда все сказанное может быть использовано против тебя – тяжелое бремя, но что будет потом – не так уж и важно. Возможно, будет интересно. Он осторожно прильнул щекой к ее виску, и запах ее волос приятной волной ударил ему в голову. - Знаешь, это странно, но люди сами загоняют себя в тупик. Им кажется, что мир – сложная штука, разгадать которую не по силам никому. Они заблуждаются. И я тоже заблуждался. А теперь.. – Он немного отстранился, чтобы извлечь из складки мантии тонкий, изящный обруч, ту самую диадему, над которой он корпел последние дни. Даже в темноте она отдавала бликами на своей поверхности. – Теперь я знаю, что нет ничего проще. Наш мир предельно прост. Вся связано воедино, не ничего случайного, все подчинено друг другу. Где один, там два, где два там и три.. – Глаза его, устремленный куда-то в пустоту, странно блеснули. – Странно, что до этого никто не додумался раньше. В замке есть третья комната. И мне необходимо ее найти. И ты мне в этом поможешь. – Что-то ему подсказывало, что она не даст ему пощечину и не пошлет куда подальше, потому что он не предложил ей совершить нечто непристойное прямо здесь, на верхушке самой высокой башни в Хогвартсе, он даже не сделал попытку поцеловать! Истинное хамство! Вместо этого он требует отправиться на поиски какой-то комнаты, которую за последние тысячу лет вполне могли приспособить в коморку для швабр! Оскорбительно, не правда ли? Но он сейчас в таком состоянии, что его ничто не остановит, и если она не согласится, он пойдет один в любом случае. Он не шутит. Сейчас все слишком серьезно. И он не хочет поворачивать назад. Потому что нет той исходной точки, к которой он может вернуться и начать все заново. Она умерла. Умерла часть его самого, а такие раны не лечатся.
Valkiria Wilde: Не ты ли говорил мне, Уолт, что ты не разделяешь взглядов Тома Реддла? И не надо сейчас делать вид, что мне это привидилось. В чём тогда, позволь поинтересоваться, разница? Да уж, ещё бы сказал, что ей посвятил этот подвиг. Всё-таки Уолтер был тем, кто умел вывести её на эмоции - правда чаще всего, эти эмоции потом выходили ему боком и не радовали его самого. Потому, что какого дьявола? Сначала он тешет её надеждами, что, пусть идеи у него явно не самые светлые, но и не безумные, как у Реддла и как - казалось бы не так давно - были у неё самой. А теперь говорит о, так сказать, школе для пожирателей. Она ядовито подумала, что это большой просчёт и готова была уже предложить ему намекнуть министерству, что пора бы такую школу открыть - а то и в аврорах, глядишь, надобность отпадёт, если пожиратели смерти переведутся. Но проглотила это своё замечание. Сама того не видя, она пыталась сегодня быть с ним милой. Вот так совсем бессознательно. Как ты любишь говорить загадками, Уолтер. Ты всегда это любил. А я всегда любила это в тебе, как последняя дура. И сейчас - ещё больше. И уже начинаю думать, что, возможно, быть последней дурой не так уж плохо. Она улыбнулась одними уголками губ. Конечно, он говорил загадками, зато она отделывалась короткими фразами, предпочитая красноречивые взгляды - да, ей это нравилось, чтобы в полутьме он напрягал свой взгляд, чтобы уловить в её глазах нотки одобрения, осуждения, согласия или вызов, возражения или сплошной интерес. Но сегодня что-то было не так. В другой раз она точно взбесилась бы, что он вытащил её среди ночи и даже набрался наглости и не сказал ей, что соскучился. Хотя отчего же - сказал? Он же спросил в прекрасной свойственной ему ироничной манере как там она нагулялась. Они всё же умели читать друг друга, сканировать информацию, но никогда - до конца. Ах, да, в другой раз она точно бы нашла для него маленькую месть за свои разочарования относительно его намерений, к сожалению, ничуть не сомнительных, но не сегодня. Потому, что Валькирия понимала прекрасно, что раз Уолтеру так уж нужно было сюда трангрессировать - что было не так уж просто и вряд ли он вынудил её провозиться с высшими методами защиты только для того, чтобы перед ней же порисоваться. Это бы смотрелось примерно так, как если бы он сказал ей приготовить самый офигительный ужин, а потом явился в полночь и сообщил, "ну как, дорогая, тебе наше свидание? кухня всё-таки восхитительная, я точно знал, что выбирал" - а она, красная, в фартуке и в полном бешенстве уже ненавидела бы все продукты питания, когда либо придуманные людьми и волшебниками. Так вот, сейчас Кира понимала, что у Уолтера было дело к ней - вся эта точечная конспирация, все эти события из газет. И то, что решил встретиться в полночь - он был не романтичным юнцом, который решил сделать ей сюрприз и если бы хотел что-то вроде свидания, спокойно бы её на него пригласил. Или. может быть, не спокойно. От её внимания не укрылось, что он явно ждал от неё негативной реакции по поводу неоправданных ожиданий, но Валькирия собралась. Потому, что его душевное состояние сейчас занимало её более всего остального и она чётко чувствовала - что-то не то. Она его знала, чтобы не разобрать этого. Вот только что? И откуда вся эта усталось. Спрашивать об этом не представляло никакого смысла, судя по всему, Уолт и сам был растерян и раздосадован. Кроме того, уже одно то, что он хотел её помощи говорило само за себя - ему следовало измерить температуру. Она бы с удовольствем пощупала бы его лоб губами, но вместо этого просо на секунду задержала дыхание, когда его лицо приблизилось к её, и она ощутила на себе прикосновение его щёки. Дышать ровно, не частить. Моргана, как же сложно, когда он рядом. Она обвила его шею рукой, мягко, но властно заставляя приблизиться ещё ближе - всего на секунду. Она была также кокетлива с ним, но сегодня совсем не играла. Уолт всегда думал, что она играет с ним в чувства, а на самом деле она играла с ним в неприступную крепость, которая давно пала и для этого ему не требовалос применять никакую магию - разве что природная магия его таких важных глаз. Я так и знала, Уолтер, что раз уж ты рискнул здесь появиться, тебя понесёт и в сам замок. Поэтому для тебя у меня есть кое-что. Думаю, ты понимаешь, что сам факт ночи не спасёт нас ото всех, на кого мы можем нарваться. Так что я захватила для тебя охладительный напиток в виде оборотного зелья. Правда, выбор твой небогат, уж извини, пришлось добыть волосы того, кого получилось. Сегодня в меня мистер Лонгботтом, мистер Филч и мистер Нотт - младший. Выбирай, дорогой. И при всём при этом, признаться, такого мне ещё никто не предлагал. Впервые это её "дорог" прозвучало как-то совсем искренне. Но сейчас отсуствие этой стены, которую она всегда между ними возмодила, её не заботило. И, конечно, она пойдёт с Уолтером. Если он что-то задумал - плохое или хорошее - разве откажется она от возможности это проконтролировать? Хотя, стоило признаться себе, что она волновалась за Сазерленда, как ни крути. Да и сам поход в некую секретную комнату, о которой никто не знал, возвращал её в те времена, когда она была школьницей и искала тайные проходы в уголках замка. Хотя иллюзий конечно она не питала - для чего нужна была воскрешающая комната ясно было без лишних слов - и в любом случае будет лучше, если она будет знать место её нахождения. Только что дальше? Помешать Тёмному Лорду явиться? Глупо. Помешает она, найдутся другие. Поставить в известность Элис и, скажем, мистера Поттера? Ещё лучше, тогда она поставила бы под удар Уолтера, а смысла бы это не имело никакого, потому, что война бы развязалась всё равно и наивны те, кто думают, что без Воландеморта она оказалась бы менее кровавой. И вот в следующую секунду она, осторожно взяв из его рук диадему, зачарованно рассматривала её. Проведя по её поверхности кончиками пальцев, едва касаясь этой абсолютной безупречности. Нельзя сказать, что она была любительницей побрякушек, но вот эта вещь её зачаровала с первого взгляда. Ведь оба они прекрасно знали, какой она могла скрывать секрет, так переливаясь в темноте и скрывая грехи чужого прошлого. Валькирия переглянулась с Уолтером, показывая всем своим видом, что прекрасно поняла его мысль. На счастье, сегодня она не одела своё платье с длинным шуршащим подолом - сегодня им предстояло несколько отдалённое от классического приключение.
Walter Sutherland: Какая разница? И это она его спрашивает, своим профессиональным надменный тоном? Неужели хочет его устыдить? Поразительно, насколько самоуверенная особа. А что еще ему оставалось делать в ее отсутствие, вязать носки? 20 лет. 20 лет, черт возьми, он занимал выжидательную позицию, 20 лет зондировал почву для подходящего старта. Бесконечные годы, наполненные жаждой мести, которую не утопить огневиски, которую не умерить случайными связями. У него отняли близких его сердцу людей, так почему он взамен не имеет права забрать их у кого-то другого? И чем больше их будет, тем больше людей поймут, какого было ему.. Резко отвернувшись от девушки, он с силой ударил по стене рукой. – Я помню, что я говорил. Разница есть. Ты.. тебе этого не понять.. - Хоть какой-то выплеск эмоций. Иногда даже таким искусным актерам, как Уолтер, не хватает выдержки. Ничего, сейчас пыл спадет, и ему хватит сил, чтобы отыграть следующее действие. Боль, медленно сменяющаяся онемением в костяшках пальце, сделала свое дело. Уж лучше боль телесная, чем душевная. Он так пытался оградить себя от нее, так укромно прятал кусочки своей памяти в самые дальние уголки сознания, сжигал дневники, фотографии, письма. Стирал свои чувства, которые могли вернуть сего назад, в те дни. А теперь Валькирия спрашивает его, почему, зачем все это? Попытка возродить в нем прежнего, добродушного Уолтера, которого она и не знала никогда. Женщины.. Им всегда не хватает того, что имеется. Передышка помогла вернуть мысли в прежнее русло. Теперь он корил себя, за попытку срыва, это было вовсе ни к чему. Лишний раз только показало ей, как ему нелегко. То есть все как есть на самом деле. Придется исправлять ситуацию, как-то реанимироваться в ее глазах. - Загадки. Можешь считать, что я не дослушал в детстве сказок на ночь. – Не оборачиваясь, процедил он. Редкие случаи, когда правда выдавалась за шутку. Не смешно. – Фата Морганы! Уайлд, ты действительно считаешь, что я без этого не обойдусь? – собрав всю веселую учтивость в кулак, дабы как-то загладить свою вину перед девушкой, самодовольно осведомился пожиратель, оборачиваясь к волшебнице. Взгляд его упал на колбочки, которые она уже достала и предоставила ему на выбор. Как видно, работа с учениками сделала свое дело, и она уже непроизвольно приписывала Уолту способности не выше уровня семикурсника. – Филч, говоришь? Нет уж, увольте. Я придерживаюсь тактики, что лучше пусть тебя не видят совсем, чем видят, причем в обличии кого-то другого, ты со мной не согласна? Но прежде.. – Он достал из другого кармана от руки зарисованную карту Хогвартса и развернул ее перед профессором Чар. – Насколько мне известно, (не без помощи этого головного убора).. Не смейся, мне пришлось его надеть! Так вот, в третью комнату можно попасть наиболее коротким путем непосредственно через Выручай-комнату. Это порядком сократит нам время, потому что, чтобы воспользоваться другими путями, нужно повторить муторную череду событий, разыгрывать которую мы будем не быстрее, чем наступит рассвет. Если я не ошибаюсь, это где-то в районе 5-го этажа? Верно? – не давая Валькирии возможности передумать ему помогать, Уолт решил сразу взять ее в оборот. - Да, кстати, пусть лучше побудет у меня. Не беспокойся, я дам тебе ее померить. – Конфисковал он диадему у профессора, и спрятал ее в том же кармане мантии, после чего достал волшебную палочку и дотронулся до своего запястья. – запомни меня, Уайлд – и, напоследок подмигнув девушке, он применил на себе дезиллюминационное заклинание, после чего пропал из виду. – Дамы вперед – отозвалось ниоткуда голосом Уолтера.
Valkiria Wilde: Уолтер решил покарать за что-то, явно содеянное не стеной, последнюю - Валькирии показалось ещё немного - и этот тумак достался бы ей. Вот уж чего она не видела в Уолтере раньше - так это проявления несдержанности. И, хотя вообще-то всегда к подобного рода провялениям она относилась с опаской - она не могла не отметить, что эта неправильность, эта крайность оживляла его привычное к ней равнодушие, которым он окутывал себя, словно заклятиями и щитами, перед каждой их встречей. Она подошла к нему сзади, успокаивающе положив руки на плечи и обвив его шею. Думает, наверное, что она просто пытается привести его в чувство, потому как задание отлагательств не терпит - он сам дал это понять. А она просто позволила себе эти пары секунд, чтобы прижаться к его спине и вдохнуть его запах. Она ведь тоже имеет право позволить себе маленькую слабость. Валькирия отстранилась - что-что, а туманить сегодня весь свой разум им, сердечным, было нельзя. Почему у них с Элис такая самокритичная женская судьба, притом - надвиох? Почему её Лис, её любимая девочка, должна отказываться от своего счастья в угоду проклятой войне? Почему она сама должна сейчас думать о том, как ей выкрутиться в этой чёртовой воскрешающей комнате, а не о том, как схватить его, прижать к этой ершистой, как его характер, стене и целовать его губы, пока оба они просто не треснут от напряжения. Но нет, нет и ещё раз нет. Всё равно она та самая мегера, которая должна думать о делах прежде всего - так он считает. Очень жаль, что ты такого мнения об уровне моих умственных способностей, Уолтер. Уж, конечно, куда мне понять тебя. Разумеется, голос её звучал более, чем ехидно. И какого Мерлина и Морганы он постоянно недооценивает ту её сторону, что предполагала некоторое доверие, ласку и понимание? Почему оскорбляет её в отсуствии человечности и тепла, сам не спеша поделиться с ней той самой своей человечностью, подать ей знак, что он готов переступить ту черту, что они сами год от года уверенно проводили, словно между небом и землёй. Он - её небо, потому, что всегда стремился к вершинам. А она - земля, потому, что всегда его осаждала. Правда, пожалуй, не признать того, что она перегнула палку с этой своей осторожностью, Валькирия не могла. Просто будет очень занятно, если они нарвутся, скажем, на профессора Макгоннагалл, которая решит, что как минимум странно, что Валькирия ошивается в районе Выручай-Комнаты - Уолтер, по всей видимости, переоценивал кредит доверия, выданный Уайлд в этом замке. Но что же, если ему нравится рисковать. она рискнёт вместе с ним. Ладно, хорошо. Пожалуй, я перестраховалась и действительно слегка забылась. Хогвартс начинает на меня дурно влиять. Скажи ещё спасибо, что я не предложила тебе облик мистера Поттера. Хотя, не скрою, с трудом удержалась от этой забавы. А мистер Филч, между прочим, не первый красавец, зато может без подозрения появиться в любом закоулке этого замка. Она кокетливо улыбнулась - разумеется, с тем самым ядовитым кокетством, а не слащавым и сахарным. Между прочим, облик мистера Филча уж точно бы не смущал её глазами Уолтера, на которые она нет - нет, да отвлекалась. Вот уж не думала она, что на пороге своего тридцатилетия будет вести себя, как старшеклассница, шифруясь от обитателей замка, а мысленно - от него. Чтобы он не прочитал все её чувства, так и готовые сорваться с её губ. Да кто сказал, что она вообще нужна ему и когда-либо была ему нужна? Может, впервые в жизни Валькирия проявила излишнюю самоуверенность. Но отчего-то проклятая гордость молчала, словно отрубленная. А ему точно кто-то с утра отрубил совесть, потому, что он ведёт себя с ней откровенно по-хамски. Он не имел себя права вести себя с ней так, ещё и ставя её в такое положение, что она не могла развернуться и покинуть его - он сам создал такую ситуацию и сейчас откровенно этим пользовался. И тут он снял напряжение, так и витающее в наэлектризованном воздухе просто на раз. Валькирия рассмеялась. Мерлин, как давно она не смеялась, пусть приглушённо и слегка изумлённо от этой своей реакции. Но не могла удержаться. Ты надевал диадему? Хорошо, Уолт, я не буду смеяться, если ты мне лично как-нибудь продемонстрируешь это на бис. Ах да, конечно. Уже слегка рассеянно добавила Валькирия, когда он забрал диадему из её рук - она настолько была поглащена беседой с ним, что даже как-то про неё забыла. Непозволительная роскошь забыть о том, что им предстояло сделать. Конечно, Уолтер применил заклятие куда более соотвествующее его способностям, чем оборотное зелье - невидимость, однако всё-таки её подстёгивала мысль, что это может выйти им боком. Да ладно, им - ему. Этого она уж точно не хотела. Да что за невроистеризм? Она готова была напичкать его этим зельем, а потом ещё наложить чары невидимости, только бы его не обнаружили. Потому, что это - Он. Когда они достигли пятого этажа, по счастью, оставаясь всё также незамеченными, она осторожно осмотрелась по сторонам. Почему Валькирия не применила того же заклятия, как Уолтер? Может, надеялась в глубине души, что всё же им помешают совершить замысел и она, тяжело вздохнув, сделает вид, что безумно эти расстроена. Я смотрю, в осведомителях ты недостатка не имеешь даже в этом замке. А ты знаешь, что в Выручай-комнату зайти вместе не так уж просто? Да, Уолтер, я дотошная. И не смотри на меня так. Нам нужно вместе и очень сильно захотеть увидеть там одно и тоже. Воскрешающую комнату, разумеется. Точнее, проход к ней. Остальное уже - частности. Ещё раз назовёшь меня Уайлд, и я не знаю, что с тобой сделаю, Уолтер Сазерленд. Ты можешь меня называть Кирой. Тебе это можно, если, конечно, ты с этим справишься. Да нет, глупости. Он всё равно от своего не отступится. А Валькирия с самого начала знала, что она должна сделать. Если им удастся вернуть ещё слабый, немощный дух Тёмного Лорда, она должна не мешкать - сделать всё, чтобы его уничтожить, пока Уолтер не опомнился, пока Лорд не набрал мощь, пока о мыслях Киры никто не знает и пока другие Пожиратели не приняли участие во всей этой святопляске. Что сделает Уолтер после такой её "выходки"? Убьёт, ну конечно, убьёт. А у неё даже не будет сил сопротивляться, видя, как в его глазах горит свет ненависти направленный к ней, и зная, что другой свет в них не зажжётся. О, Мерлин, только бы ничего не получилось. Нащупав его руку, Валькирия зажмурилась и вот они уже стояли по ту сторону стены, скрытые от посторонних глаз - в выручай комнате. Запомни меня - сказал он. А она и так его всегда помнила.
Walter Sutherland: ...Напомнив призраки былого, Она дала мне зреть сама Изгибы сердца молодого, Изгибы юного ума... Мы, вместе далеки и близки, Стоим, гордясь своей красой, Как вековые обелиски, Осеребренные луной... Всё та же гордость без примера, И только разно смотрим вдаль: Одна душа - живая вера, Другая - вечная печаль. Он давно смирился со своей участью одиночки, он сам для себя решил, что так будет лучше. А потому без зазрений совести предавался мирским утехам, оставив любовь, как вид слабости другим. А сейчас ее теплое дыхание ему в спину. Оживляющее изнутри, собирающее по крупицам из пепла. Неужели не мог позвать с собой кого-то другого? Конечно мог, но это был удачный предлог, чтобы увидеть ее. И еще один повод доказать себе, что ты мазохист первой степени. И как вообще сейчас можно думать о работе? Нет, с ней нельзя думать решительно ни о чем, кроме занятий другого рода. Ну, вы поняли. Внутреннее напряжение, отлично скрываемое внешним безразличием, готово было сдать позиции и позволить Уолтеру наконец-то прижать к себе девушку и никогда более не отпускать, присвоить, захватить, приватизировать – называй как хочешь, смысл не меняется. Но Уолт всегда остается Уолтом, как ни крути. И хотя сейчас ему приходилось усилием воли бить себя по рукам, чтобы не распускались куда не надо, он мысленно дал себе клятву, что как только покончит с делом Лорда, с большим удовольствием займется телом делом профессора Уайлд. Как говорится, первым делом – самолеты, ну а девушки потом. - Филч, конечно, вездесущ, но тем более будет странным явление того, как он встретится с самим собой в одном из коридоров замка, тебе не кажется? Но все равно спасибо за заботу. Спускаясь по коридору, Уолт столкнулся со своим нелюбимым обстоятельством пребывания в невидимом состоянии. Когда не видишь ног, трудно за ними уследить. Хорошо, что Валькирия шла впереди, потому как она и дорогу знала лучше, да к тому же ей не пришлось постоянно натыкаться на спину Уолтера. - Все что захочешь, душа моя. Хоть Воскрешай -комнату, хоть любую другую. – Остановившись рядом с Уайлд в нужном месте напротив стены, пробубнил он. – Можно поподробнее, что именно ты со мной сделаешь? – Самодовольно поинтересовался Уолт, прекрасно понимая, что ему за это ничего не будет, ведь Валькирия до сих пор не могла его видеть. К тому же, вдруг повезет вогнать ее в краску? Маловероятно, но все же, все же.. Ему не послышалось? Кира? Какая прелесть. Это как раз то, чего ему не доставало до полного счастья. Правда. Уолтер в таких делах был не таким уж и тугодумом, чтобы понять – Валькирия, не дождавшись от него очередного шага вперед в их отношениях, фактически пинком в одно место подталкивает его лично. Ничего, он еще успеет наверстать упущенное. - Кира… Как видишь, это не сложно, и я вполне могу с этим справиться. – Приблизившись, прошептал он ей на ухо. Еще одной вещью, которая его удручало в его теперешнем состоянии было то, что он не мог поймать на себе ее взгляд. Когда она оборачивалась на его голос, всегда видела что-то дальше или куда-то мимо. Эх, но что поделать. Уолту бы не хотелось, чтобы вместо его лица, она видела перед собой либо Филча, ну или еще чего похуже – мистера Поттера. Уж лучше не видеть никого. Так, что там, Воскрешающая комната, ага… Ничего себе! Как быстро! Как видно Уайлд зря времени не теряла и уже давно сконцентрировалась на комнате, чего не скажешь об Уолте. В стене Уже вырисовывался контур небольшой двери с металлическими наклепками. - Оперативно работают. Ну так что, только после вас. Хотя, нет, вдруг там что-то опасное, так что лучше первым пойду я. – Уолт шагнул в темный проход и оказался на маленькой площадке. Узкая винтовая лесенка круто вела вниз, а потому Пожиратель решил не медлить и вернуть себе прежнее видимое состояние. Вдруг он покатится вниз, и Валькирии тогда придется долго искать его невидимые косточки. - Будь осторожна, тут лестница в эконом-варианте. Люмос! Спускаться было необычайно трудно, по крайней мере Уолтеру с его ростом. Постоянно приходилось пригибаться. А потому спуск показался ему необычайно долгим, хотя занял он в общей сложности, каких-то 5 минут. -Ну наконец-то! – Выпрямившись, Уолт ступил на твердый пол и помог спускающейся следом Вилькии. – Что за? А, это всего лишь старое зеркало… - И вправду, стена напротив них представляла собой огромное старое зеркало. Ни дверей, ни тоннелей, не проходов здесь больше не было.
Valkiria Wilde: Проклятье Морганы, он великолепен. Валькирия никак не могла понять какой из своих половинок ей доверять - той, что знала того Уолтера, каким он постоянно пытался себя преподнести - и считала, что сейчас этими нежданными - негаданными метаморфозами он пытается отвлечь её внимание, заставить расслабиться, уплывая на волнах его очарования или другой - той, что Уолта чувствовала даже таким, каким он и сам себе порой боялся показаться - уверовавшую в то, что он всё-таки сбросил свою железную маску и смягчился по отношению к ней, заметив, как сильно она в этом нуждается. Самое глупое, что можно было сделать в этой ситуации - поддаться доверию этой своей второй половинке. Но Кире вдруг захотелось позволить себе побыть себе немного глупой. Сегодня, конечно, это каралось особенным наказанием в случае того, что она окажется не права, но она готова была его понести. Кто знает, когда следующий случай предоставит ей исключительную возможность увидеть его таким - и увидеть вообще. Вдруг сегодня всё закончится для них, не начавшись. Вдруг сегодня ему придётся её убить? Ей бы хотелось верить хотя бы в то, что он возненавидел бы её за то, что она не оставила ему этого выбора, не оставила шанса оставить себя в живых. И несмотря даже на отсуствие в ней сомнений, что по требованию он снова вберёт в себя ту жестокость, что всегда текла в его жилах и всегда - что греха таить - будоражила её воображение, сейчас он был какой-то новый. Чем-то подавленный и бесконечно трогательный, но встрепенувшийся от проявления нежности ею. Валькирия свою нежность не растрачивала попусту и направляла её лишь в то русло, которое хотела сама. Правда, он не стеснялся сбивать все её планы, размеренные пути, врываться в них, одним своим видом напоминая, кому безраздельно принадлежит её сердце. Ему, только ему. Пусть даже Уолтеру и необязательно об этом знать. Хотя, с каждым дней отвлекать от этого факта внимание всё трудней и труднее. Как хотелось прижаться к нему и честно признаться, как она по нему тосковала. Как много она выкурила сигарет по нему. С мистером Филчем столкнуться сегодня было бы затруднительно. Он слегка повздорил с Пивзом и заперся у себя, думаю, пытаясь найти способ убить привидение. Валькирия усмехнулась, но не в своей привычной мрачной манере, а даже как-то игриво. Со стороны она явно смотрелась умственно неполноценной, разговаривая и откровенно кокетничая с воздухом. Впрочем, Уолтер, став невидимым, потерял не только видимость облика, но и видимость того хладнокровия, которым он так и пытался её задавить. Сначала она своим ушам не поверила, решив, что явно расслышала что-то не так, но потом улыбнулась улыбкой коварной обольстительницы, понятия не имея, видит ли он в этот момент её лицо. И её это, честно признаться, будоражило - такая доля неизвестности, можно сказать, их импровизированная интимная обстановка. Всё, что я захочу? Хорошо же, Уолт, и потом не жалей, что сказал это - ты же знаешь, память у меня исключительная. И сразу после желания я расскажу тебе, что и как именно собираюсь с тобой сделать. Последнее она промурлыкала с видом кошки, которая решила добыть свои сливки чего бы ей это не стоило. Она просто обязана была немедленно собраться и состроить самую строгую из своих мин, которую видели разве что ученики и отпустить какой-нибудь ядовитый комментарий, который немедленно бы стёр впечатление от этого её полутомного воркования, но она даже не собиралась этого делать. Пусть знает, что она не даст ему играть с ней в кошки - мышки всякий раз, как ему этого захочется. Пусть знает, что если им каким-то невероятным образом посчастливится вылезти из этой переделки, так просто она ему жит не даст - без своего в этой жизни присуствия. Пусть даже и не надеется. Иногда женщине стоит проявить завидную решительность, главное, не переходящую в состояние навязчивого преследования. Уолтер! Нельзя же так бесстыдно подкрадываться и...впрочем, что это я. Когда это стыд был при тебе. В любом случае мне определённо нравится, как моё имя звучит в твоём исполнении. И что ему вздумалось так её пытаться смутить - причём весьма успешно. Валькирия вздрогнула, когда почувствовала его дыхание прямо возле своего уха. Это были какие-то невероятные ощущение - знать, чт он рядом и не видеть его лица. Так, что ей захотелось ловит воздух до тех пор, пока он не поддастся и не подставит ей свои плечи для объятий. Но думать надо было о другом, за что ей очень хотелось щёлкнуть его по носу. Ласково так. Кошачьи царапины всегда тонкие, почти точёные и всегда ноют в дурную погоду, напоминая о встрече с женщиной с миндалевидными кошачьими глазами. Были ли у неё кошачьи глаза? Ну ему виднее. Ты сегодня решил быть со мной джентельменом, Уолтер? Я, очевидно, должна думать с чего бы это, но я, пожалуй, просто получу удовольствие. Валькирия улыбнулась как можно более мягко - ради него она ломала свою остроту, чтобы дать ему понять, что с ним ей хочется научиться вести себя как-то по-новому, как кошке, которая никогда не идёт на руки, но однажды готова свернуться клубочком на самых любимых ладонях, урча и блаженно щуря глаза. Валькирия подала Уолтеру руку, очень обрадовавшись тому, что снова может видеть его во плоти, и, слегка зацепившись своим каблуком, едва удержалась на ногах, врезавшись в Уолтера и уперевшись ладонями в его плечи весьма своевременно. Их тела как-то нервно ударились друг о друга, оказавшись в непосредственной близости. Эх, была бы она бездумной девчонкой, точно бы воспользовалась ситуацией, чтобы они друг на друга свалились. Но ей не без оснований казалось, что, окажись они в таком недвусмысленном положении, вряд ли бы смогли вернуться к изначальному времяпрепровождению. Она подняла глаза на Уолтера, поймав себя на мысле, что залилась идиотским румянцем. Только этого не хватало. Она никогда не смущалась находясь рядом с мужчинами, но Уолт творил с её сущностью нечто невообразимое. Она быстро остранилась, сделав вид, что поправляет слегка растрепавшиеся волосы, хотя те были в полной своей безупречности. Да плевать ей на волосы! В голове только он и его сильные руки. О, Моргана. Будь проклят тот, кто сотворил её его женщиной, а его - её мужчиной, и будь этот кто-то благословен. И всё же они, может уже не так уверенно, но не свернули с намеченного пути - и освещение явно было не лишним. Буквально уткнувшись носом в зеркало, оба как-то растерялись. Валькирия, взяв Уолта под руку, придирчиво осмотрела их, отражающихся в зеркале. А мы с тобой неплохо смотримся. Отлично, я бы даже сказала. Вдруг лёгкость и беспечность слетели с её лица одним махом. Она посмотрела на Уолтера каким-то надтреснутым, сомневающимся взглядом. Они почти достигли цели и оба это чувствовали. Так...нам нужно вернуться к делу. Считаешь, у нас что-то выйдет? Уолтер, знаешь мне... мне, кажется, страшно. Немного. А что ей было страшно? Да всё. Когда он - близко. И когда им предстояло сделать нечто, связанное с Тёмным Лордом. Она никогда в жизни так откровенно не произносила простые слова "мне страшно". Но бодриться просто не было сил. Хотя, конечно, взять себя в руки придётся в любом случае - и этим искусством она владела в совершенстве, как истиная волшебница. И как истиная женщина. Так, значит, это будет здесь? Или пан или пропал. Всё в этой комнате было пропитано каким-то животным страхом, чем-то в высшей степени опасным. Она пробормотала, проникшись этой частью интуиции, которая никогда её не подводила. Уолтер, у меня плохое предчувствие. Здесь что-то не так, какой-то подвох. Тебе так не кажется?
Walter Sutherland: Это все выглядело со стороны так мило, что можно было подумать, будто двое школьников в позднее время шифруются от преподов, дабы найти где-нибудь в замке укромный уголок, чтобы в полной мере насладиться обществом друг друга. Какой Темный Лорд? Какая война? Вы что, спятили? Эти двое уже дошли до того, что беспардонно и открыто флиртуют друг с другом. Какое пренебрежение к истинной цели их похода! Знал бы Воландеморт, счел бы это личным оскорблением, что на его воскрешение отправились именно Сазерленд и Уайлд. Как будто никого поприличней не было. Хотя, что это я.. Ведь выбирать-то действительно не из кого.. Ну не зеленых же Пожирателей посылать, верно? Хотя, можно было бы взять Вэллингтона, но слишком большая честь, еще чего загордится совсем, а Уолтеру это ни к чему. Ну так вот. Его рука сжимала ее ладонь. Она смотрела на него испуганным взглядом, он отвечал ей не менее испуганным "сейчас или никогда". Над обоими тяжелой тучей нависло предчувствие обреченности. Каждый взвешивал все "за" и "против" в своей голове, но в присутствии рядом объекта всех своих мыслей было как нельзя сложно оставаться при своих прежних убеждениях. Желание плюнуть на все и трансгрессировать куда-нибудь, где тепло, звездное небо и песок так и подмывало уносить ноги из этого мрачного места. Когда, казало бы, в самый раз на заднем фоне запускать протяжное "энд а-а-а-ай вил олвэйс лав юу-у-у", чтобы создать подобающую атфосферу, с ее губ сорвалось неосторожное "мне страшно". Как рычаг спуска. И Уолт просто не смог этого перенести. Рывком развернув Уайлд на 90 градусов лицом к себе, он притянул ее, как никогда раньше. Снова и снова он прикасался губами к ее шее, щекам, глазам. Его рука запуталась в ее распущенных волосах, сознание же запуталось в мыслях, противоречиях, эмоциях. Потому что другого раза может не быть, потому что кто-то может и не вернуться. Что же он делает? Как посмел просить ее об этом? Он же знал, что она не откажет, последует за ним куда он ни захочет. Как же, как же он допустил? Надо было действительно взять с собой Ладлоу, его было бы не так жалко. Еще пару секунд.. Нет, еще одну.. Всего еще какое-то мгновение удерживать ее у себя в плену, с душащих объятиях. - Тебе нечего бояться. - Его собственническая хватка наконец ослабла, и усилием воли он заставил свой голос звучать уверенно и тепло. Ей ни к чему знать, что ему тоже не по себе. Пусть успокоится. - Если что-то пойдет не так, я не дам ему вырваться оттуда. Если же через час ничего не произойдет, ты вернешься назад и вызовешь Макгинна. Тш-ш-ш-ш... Это не обсуждается. Да и что может произойти? В конце концов, это воскрешающая, а не убивающая комната.. - Рассмеялся он, хотя где-то глубоко внутри его смех показался ему несколько невротичным. Нет, лично он уже давно забыл, что такое страх. Да, было бы обидно расстаться с жизнью, но ведь это так или иначе когда-нибудь произойдет, верно? А это не самых скучный способ. Хотя, именно сейчас Уолт меньше всего собирался расстаться с жизнью, в его планы был путь к отступлению, и он не собирался геройствовать. Даже ради Темного Лорда. В конце концов, последний был нужен ему исключительно в изучающих целях. И Уолт никак не собирался всю оставшуюся жизнь плясать под его дудку. Почерпнуть для себя знания, и только. Именно поэтому Кире не обязательно следовать за ним дальше. Свою миссию, как ему Уолтеру, не посвященному в тайные замыслы Уайлд, она уже выполнила. Сазерленд окончательно высвободил ее из своих рук и повернулся лицом к зеркалу. Подвох.. А то как же без него... - Ostendere Consilia. - И хотя Уолтер особо не тешил себя мыслью, что что-нибудь получится, и тайна входа так легко откроется, однако он кожей почувствовал какую-то вибрацию воздуха. Как будто дуновение ветра ниоткуда. Он посмотрел на отражение Валькирии, и ухмыльнулся - Видишь, ничего такого.. перевел он взгляд на свое отражение. Вот тут-то и началось... Вроде ничего необычного. Все как всегда. Но.. Случалось вам когда-нибудь смотреть в зеркала, стоящие в какой-нибудь старой антикварной лавке? Нечто неуловимое, пугающее зарождается в вас, когда вы смотрите себе же в глаза. Как будто он, ваш двойник, видит тебя насквозь, а ты безуспешно пытаешься узнать его. Подернутое тенью отражение Уолтера ухмыльнулось, повторяя его мимику. Он уже это видел. В тот момент, когда использовал диадему. Все, что ему оставалось, это по наитию повторить то, что ему было показано. Это было подобно озарению, и Уолт, увлеченный тем, что ответ уже был заложен в его голове, и просто нужно действовать, что просто нужно довериться своим знаниям, ошеломило его. Воистину были правы создатели Хогвартса - найти эту комнату было просто невозможно без диадемы. - Все верно... все сходится! Я знаю что делать! - в приступе эйфории, Уолт скинул свою мантию и нетерпеливо закатал рукав своей рубашки. - Incidere! И, будто ножом проведя по коже руки от ладони до запястья, Уолт пустил кровь. Однако выражение его лица не показывало ни боли, ни страха. Лишь оживленность, жгучий интерес. А о чем еще может желать просидевший в лаборатории МинМагии всю жизнь человек, когда ему выпала возможность провести опыт века? - .. со стенами, подобными зеркалу и куполу, подобному горизонту.. - проговорил он, и прошел от одного края стены к другому, прислонив указательный палец, по которому нещадно стекала кровь, к зеркальной поверхности, так что к концу его пути на зеркале красовалась красная горизонтальная полоса. Собственноручно, в прямом смысле слова, нарисованный горизонт. Механизм запущен. В мгновение ока зеркальная стена перелилась через свои края и захватила остальные стены помещения, превратив их в себе подобное, единое зеркало, разделенное пополам кровью Уолтера. Последний же этого ожидал, ведь сценарий происходящего был ему известен наперед. А он-то беспокоился за Валькирию, хотя им обоим ничего не грозит! Тем временем, комнату начал заполнять рассеяный свет, как и дуновение ветра, исходивший ниоткуда. - Это Лимб, Кира! Это самый настоящий Лимб! Это же первозданная магия Хогвартса, основанная на принципе гармонии 2-х и 3-х. Ну, ты знаешь, ты помнишь пророчество! Он пронизан воспоминаниями, все когда-либо происходившее в Хогвартсе запечатлелось в нем, оставило свой след! Я.. я не знаю, как он работает, да это и не обязательно! Ты хоть представляешь какая это огромная база данных? Все последние тысяча лет хранятся в этих стенах, тысяча поколений отражена в этих зеркалах, понимаешь?! Он все говорил и говорил, как заведенный, иногда оглядывался на Валькирию, но чаще озираясь вокруг, наматывая хорды вокруг девушки, но не отдаляясь от нее далеко, чтобы их не разделил белый свет. Пока не остановился, как вкопанный, всматриваясь в одну точку, где, как ему показалось, он заметил движение. Нет, это всего лишь его собственное отражение, преследует его, или пытается не отстать. Ему показалось, или на какое-то время оно исчезло?
Valkiria Wilde: Ты прав, Уолт. Мне нечего бояться рядом с тобой. Она сильнее сжала его руку, но в этот момент накатило. Она держала оборону из последних сил, но когда он совершил свой бурный и непредвиденный ею, хоть и такой желанный, натиск, она не смогла удержаться. Полуболезненный полутомный вздох сорвался с её губ. Он целовал её шею, её лицо, а у неё билась каждая вена, выступая на шее, грозясь её разорвать. Он касался её волос, а она думала вовсе не о причёске, зная только одно - если сейчас кто-то из них сорвётся и вопьётся в губы дрогому, они не остановятся и, как два вампира, будут друг друга пить, пока не умрут прямо здесь. Вопрос - от чего. Дымка опутывала все рассуждения в свом заманчивые сети, она с силой привлекла к себе Уолтера, хотя, казалось бы, ближе некуда, другой рукой буквально сжимая пряди его волос, резко проведя ладонью по его шее и торсу, заворачивая на спину. Только не провести ногтями - иначе она просто уже не остановится. Она еле дышала, целуя его в подбородок. Кто сказал, что им отпущено больше времени? Кто сказал, что они вообще должны думать о том идиоте, кто решил что-либо им отпустить. Она даже не сообразила, кто собрал волю в кулак и отстранился. Однако, она не выпустила его руки. Она не могла перестать его чувствовать, но вот что-что, а намёк на мистера Макгинна её отрезвил, напоминая, собственно, зачем они здесь собрались. Но разве могли намёки и предостережения поставить её сердце и дыхание на место, когда он так рядом? Нет! Гэвина вызывать сейчас рано...ну подумай сам, Уолт, что он решит по поводу наших способностей? Найти воскрешающую комнату и не справиться - это не про нас. Поэтому давай исходить из того, что у нас всё получится. Слава Мерлину, Уолтер скорее всего не обратил внимание на её подозрительные попытки утаить нечто от Гэвина - его охватил бешеный энтузиазм, глаза загорелись огнём исследователя, нащуповшего нечто необыкновенное. Она же хотела, чтобы у них получилось, разве не так? И должно бы сейчас радоваться. Уолтер, у меня мороз по коже. Это не просто страх, ты же знаешь я - не из пугливых. Происходит что-то странное, что-то пошло не так. Я чувствую это. И тут всё преобразилось. Уолтер - гений, не злобный и не добрый, а просто - её. Она точно знала, что уже не сможет без него и впервые это осознание не отзывалось внутри болью. Или он или смерть. Пусть - так. Она стояла, кивая, словно китайский болванчик, внемля его словам, которые слушала она более, чем внимательно, отмечая его невероятную смекалку и сноровку, но, словно находясь в лёгком трансе от происходящего. Она, словно в каком-то полупьяном состоянии, наблюдала за тем, как Уолтер приносит дань этой комнате собственной кровью и запоздало подумала, что для усиления эффекта и - на всякий случай - ей следует последовать его примеру. Но в этот момент она увидела нечто, что отвлекло её от мыслей о жерственности и от мысли вообще. Она начала бессмысленно пятиться к стене, ошарашенно глядя прямо перед собой. Всемилостивый Мерлин. Вы?! Шаг назад, ещё один и ещё. Глаза Валькирии расширились, глядя перед собой невидящим взглядом, словно она проникала сознанием в какой-то другой мир. Перед её глазами, словно ожившее, встало лицо Альбуса Дамблдора - седовласого старца, который смотрел на неё без тени ненависти и не пытался укоризненно качать головой. Он просто тянул руки к ней, а его губы шептали какое-то слово "Помоги...помоги". Валькирия напрягла слух изо всех возможных сил, чтобы понять, что он хочет до неё донести, но шорох душ, так и снующих в этой комнате и желающих обрести тело, затмил этот слабый старческий шорох. Наконец, она сумела сфокусировать взгляд на Уолтера, который, судя по его на неё взгляду, только что не видел то, что она. Так, стало быть одно из двух - или у неё капитально поехала крыша, или эта комната действует по принципу зеркала, с помощью которого Гарри Поттер добыл философский камень когда-то. От холода прикасающихся к её рукам субстанций у Валькирии пошли муражки и разве что волосы не встали дыбом. Она медленно проговорила, совершенно сосредоточенно. Это могильник, если быть точными. И мы должны сделать дело, Уолт, и уносить отсуда ноги. Думаю, не стоит тратить лишнее время на объяснения, что хотят все эти души. Чего могут хотеть души? Ничего кроме того, чтобы снова жить. Дышать, чувствовать, касаться тровы босыми ногами, вдыхать ночной воздух, снова пить кофе, целовать чьи-то губы и жить. Просто жить. То, что последует за тем, что они здесь задержутся слишком надолго, уповая на свои магические способности, являлось для неё очевидным - они либо станут добычами этих душ, либо - ещё более радужная перскектива - они утащат их за собой, навсегда закрыв проход обратно на улицу, как месть случайным для них путешественникам, осмелившимся их потревожить. Сдерживать их гнев и ярость, выставляя бессмысленные защиты и попутно пытаться воскресить Тёмного Лорда - во истину просто безумие. Но разве не были они безумцами? Отчётливо различив следующую фигуру, Валькирия уже нервно усмехнулась. Конечно, это была она. Светловолосая девушка, взгляд которой не выражал привычную и смиренную тоску. Она смотрела на них с ненавистью, за то, что когда-то погибла напрасно, за то, как жестоко её обманули. Диадема - та самая, настоящая, что теперь была достоянием Сазерленда, и её нервная дрожь по утерянной молодости. Ни за что. Её мёртвые губы произносили только одно "воры, воры", лёгким обманчиво сладким шелестом разбивая слова на отдельные буквы, отталкивая от зеркальных стен. Елена. Я как чувствовала, что ты явишься. Ты никогда не вернёшься, прости. Мы пришли не за тобой. Дальнейшие отвлечения на всякие души, так и тут отпечатанные в этом месте кровавым скоплением были уже опасны для их земной жизни, хотя стоило бы задуматься, что, может, не так уж плохо остаться в этой комнате без тела, без жизни и без дыхания, зато быть, наконец, рядом с ним вечно, раз уж пока их что-то упорно разводило по разные стороны? Однако, Валькирия всё же решила откинуть такие радикальные меры до худших времён и среди этого многообразия попыталась вычленить нужные воспоминания. Те, что вызовут подозрения даже у виды видавшей комнаты. Те, что будут самыми холодными для неё. Notitiae Suspiciosae. Zona Frigida. Она понятия не имела, получилось ли из этого что-то путное и начала уже заметно нервничать, хотя бы по той причине, что всё оказалось гораздо сложнее, чем она полагала. Кто сказал, что она успеет почувствовать присуствие Тёмного Лорда, если всё же подействовало? Вдруг она ощутила, как нечто тёмное, словно порочный ветер, коснулось её ладони, словно смакуя её кожу на вкус, но уже через секунду ощущение отпустило её - словно эта невидимая чёрствая рука отпустила её. Вот только Уолтер в следующий момент отчего-то заметно вздрогнул. Нет, глупости, просто глупости и навязчивые состояния. Следовало просто вздохнуть с облегчением, что у них ничего путного из этого похода не вышло.
Walter Sutherland: Куда-то не туда. Как будто они сбились с правильно курса. Немного, но ощутимо. Точнее говоря наоборот - Уолтера пугало, что он ничего не чувствует. Какое-то ничтожное мгновение казалось ему прорвой времени, когда все остальное отодвинулось на второй, задний план. А впереди только переливающаяся, словно водная гладь, поверхность зеркальной стены с красной горизонталью посередине. И он сам смотрит на себя оттуда. Где-то там, будто в другой жизни, слышен голос Киры, но очень смутно и как-то совсем неразборчиво. Ясно только твое дыхание и биение пульса, пожалуй даже слишком громко. И свои же глаза напротив, только ты не воспринимаешь его как себя. Тот, что стоит по ту сторону другой, а ты стоишь и не понимаешь, как за всю жизнь этого не заметил. Тет-а-тет с самим собой. - Ну привет - его голос раздается в голове непроизвольно. Это уже не твои мысли. - Я пришел за ним. - Я в курсе. - И, что теперь? - Увидишь.. Ни с того ни с сего к горлу поступила волна удушья. Сопротивляться было бесполезно, да и силы на бой разом куда-то испарились. Неизвестность того, сколько это продлиться сеяло панику в сознании, Уолту хотелось кричать, но воздуха не хватало. Пожиратель уже хотел было попрощаться с жизнью, как тут же удушье отпустило. В ту же секунду, будто ему на спину взвалили мешок кирпичей, Уолт под тяжестью где-то в районе сердца упал на колени. Руки потихоньку начали снова слушаться, и первым, что он с ними сделал, это схватился за голову, которая буквально раскалывалась от боли. - Черт бы их побрал.. Провал во времени, в котором Уолт находился все это время, казалось открыл свои границы, и до слуха Пожирателя разом донеслись все окружающие звуки. Вполне возможно, что Уайлд даже не заметила всей сцены, происходившей с Уолтом, и, как он мог понять исходя из ее откликов у нее самой проблем было достаточно. Валькирия нашла себе компанию по-разнообразней, чем Уолт, который говорил лишь с собственным отражением. Однако влияние на него оно оказало большее. Боль пульсировала в висках, как будто кто-то нещадно бил кувалдой по голове. - Почему? Зачем это все? - чуть было не простонал Уолт, и, усилием открыв глаза, он увидел на уровне зрения красную полосу своей крови, как прежде кольцом охватывающую все помещение. А что если?.. - Провались все пропадом. Катитесь к черту! - Почти что прошипел Уолт, ожесточенным жестом руки стирая часть линии, тем самым прерывая ее, а так же сам сеанс в целом. Послушавшись, комната начала видоизменяться в то состояние, в каком она была с самого начала: темные каменный стены и лишь одна из них зеркальная. Однако кое-что осталось, а именно потемневшая полоса крови Сазерленда через все зеркало, стертая прямо посередине. Стало быть, они с Валькирией были первыми, кто посетил ее со времен создания? Может быть.. Однако Уолт всего это не видел. Он все так же сидел на коленях, обхватив голову руками. Боль внутри нее не отличалась той быстротой, с которой Воскрешающая комната возвращала себе прежний вид. Но все же понемногу становилось легче. И если Валькирию такой исход скорее обрадовал, Уолт этого чувства не разделял. Досада, если таким ничтожным словом можно выразить все то, что заполняло его изнутри, отзывалась в мыслях, перекрывая понемногу утихающую боль. Из его затеи ничего не вышло, ничего не сработало. Но как же так может быть? Он же своими ушами слышал пророчество, своими руками он достал его, ценой многолетней работы, ежедневных спектаклей, игр, правила которых задавал он сам. Кому теперь все это нужно? Бессильно опущенные руки, понуренная голова. Жалкое зрелище, дамы и господа - пожиратель-неудачник. Подходите! Не стесняйтесь! Он уже не кусается.
Valkiria Wilde: Уолтер резко прервал их импровизированный сеанс, заставив Валькирия резко и дёрганно вздрогнуть. И очнуться, наконец, то ли от призраков, то ли от собственного воображения. Хотя, пожалуй, всё же от призраков - если бы у Киры на самом беле фантазия была так больна, она бы уж как-нибудь это заметила. Судя по реплике Уолта, с ним происходило нечто подобное. И только её славная компания помешала ей заметить самое важное - то, что напряжённо творилось вокруг Уолтера, рядом с ним и - внутри. Да уж, можно было развлекаться с призраками ещё долго, вот только сейчас её начало отпускать, как только наваждение пропало. Она что, разговаривала с ними вслух? Да какого дьявола. Слава Мерлину, хотя бы её родные погибли не здесь. Кира скучала. Но не готова была с ними встретиться. Она не была сломанной и после поломок умела восстанавливаться, как никто. И на какой-то момент ей было проще отрезать всю свою прошлую жизнь, чтобы только не вспоминать. До тех пор, пока Анна и Лис не подарили ей новую надежду. Всё вернулось на свои места, заставляя Киру напряжённо вдумываться, не взболтнула ли она чего лишнего в момент такого выпадения из реальности и уж - тем более - не сделали ли она хуже своим последним заклятьем. Но нет. Ничего не было, только зеркало, которое сейчас резко разделяло их отражение кровавой полосой, разорванной посередине. Кира приблизилась к нему, проведя рукой по этому следу, оставленному Уолту, но на ладоне не осталось никакой отметины - судя по всему, это было лиш отражением изнутри. Жутковато. У них ведь не получилось. Уолтер заметно сник, и, несмотря на то, что она должна была быть крайне довольна отсуствием результата, которое в своём роде тоже было результатом, не смогла смотреть на его нервы спокойно, которые сейчас оголились, как провода, так и наровя ударить его своим током. Она беззвучно приблизилась к Уолтеру, опустившись с ним рядом и ласково, но решительно отодвинула его руки от его головы. Уолтер. Посмотри на меня, ты меня слышишь? Уолтер. Уолт...смотри на меня. Они не в тех идиотских фильмах, в которых надо подойти к человеку, выпавшему из машины на полном ходу прямо в реку, которого случайно пришибло к берегу водопадом и с голливудской улыбкой спросить - всё ок? Нет, это жизнь. И она просто осторожно взяла его лицо в свои ладони - нежно, но весьма надёжно, чтобы слегка приподнять его голову нерезким движением и слягка встряхнуть, заставляя сконциентрироваться на своих глазах. Он должен придти в себя. У них не получилось, но он не должен отчаиваться. Она верила, что у них не получилось. Но почему-то сердце не радостно трепетало, а как - то опротивно бухало в груди, не предвещая ничего хорошего. Уолт, нам нужно убираться отсюда. Пожалуйста, вставай. Ты примешь горячую ванну и успокоишься. И наутро уже всё не будет казаться таким безнадёжным. Валькирия и сама ощущала сейчас внутри какую-то опустошённость, понимая, что если они отсюда не свалят, то желание жить отпадёт как-то само собой, эта комната будто диктовала свои условия и та пустота, что сейчас в ней воцарилась, была хуже всего. Что-то неуловимо поменялось по сравнению с тем, как было, когда они только переступили этот порог. Она понятия не имела, что именно, но нутром чувствовала. Пустота, какая-то тревожная и блаженная одновременно, диктовала свои условия. Можно было использовать сто и одно заклинание, чтобы попытаться снова, что - то проверить, но осознание того, что никакой явной опасности вокруг них теперь нет было абсолютным. Но почему-то оно не защищало и не утешало, а скорее давило. Что-то пошло не так. Не всё было так просто.Зеркало в крови, кровь наоборот. Мысли угасали, как бессмысленный огонь на конце палочки, который пожирала бы такая совершенная темнота и который ни один из них более не включал. Бесполезно. Хотелось просто прислониться спиной к прохладной стене, подпереть лоб ладонью и сидеть так, не предавая значения ничему. Ни делать и шага отсюда. Но так было нельзя - сейчас она видела, что Уолту гораздо паршивее чем ей. А иногда женщина не может позволить себе быть слабой, когда рядом с ней самый сильный мужчина предаётся крушению. Иногда и сильным мужчинам нужна твоя выдержка. Особенно тому, кто для тебя - всё.
Walter Sutherland: "I shot for the sky I'm stuck on the ground So why do I try, I know I'm going to fall down I thought I could fly, so why did I drown? Never know why it's coming down, down, down." У всего хорошего в этом мире есть один единственный недостаток - к всему хорошему быстро привыкаешь, впадаешь в зависимость. Удача - неизменный и верный спутник Уолтера по жизни. Но, как показывает практика, эта самая удача далеко не путеводная звезда, а лишь утешительный приз во всей этой игре между разгромными поражениями, как то смерть деда, убийство отца, падение Темного Лорда, а потом и Изабель.. Разве с любимцами судьбы такое случается? Навряд ли.. А теперь еще и Воскрешающая комната, не воскресившая его ожиданий. Разве это справедливо? Как будто жизнь смеется над ним, каждый раз подрезая крылья, стоит им отрасти по новой. Так зачем же стараться вообще? Гораздо разумнее было бы уже давно усвоить ее урок, согласиться, что был не прав, что выбрал не тот путь, но гордость и упорство, сродни настоящему упрямству, неизменно пытаются взять реванш. Снова и снова. Не дают увязнуть в себе, не дают окончательно свихнуться. Но, кто может поручиться, что все в порядке? В том то и дело, что никого. Да и ни к чему все это... Сквозь пелену мыслей Уолтер почувствовал прикосновение холодных рук к лицу. Возможно, было бы неплохо, если бы они дали ему хорошую пощечину, чтобы привести в чувство эту жалкую развалину. Но вместо этого они были нежны и вместе с тем настойчивы, в придачу ко всему заставившие улетучиться последние отголоски боли из головы, оставив только тяжесть мыслей. Но с ней сможет справиться ее голос, такой спокойный, такой родной и с тем же какой-то новый. Что-то другое слышалось в словах Валькирии. И нечто другое Уолт прочитал на ее лице, когда повинуясь приказу поднял на нее глаза. Вот где была его родственная душа все это время, далеко не в зеркале, но в синеве ее глаз. - Кира.. В этот момент у него было эмоциональных сил на то, чтобы изобразить улыбку, как бы ему не хотелось этого. Просто наверное впервые за долгое время он был действительно кому-то не безразличен. Не смотря на все те стены, которые он собственноручно возвел вокруг. Она, такая хрупкая, невесомая, с несоизмеримой настойчивостью пробила эти стены и смогла дотронуться до него настоящего. Это была не просто фраза, брошенная на ходу из машины под действием внезапно нахлынувших чувств, которые с такой же внезапностью выветриваются из головы, едва представиться возможность, нет. Теперь он знает, что это намного глубже, вернее. Кажется. ты снова наступил на те же грабли, Уолт. Угораздило же тебя. Так вот, как бы ему не хотело сейчас улыбнуться ей в ответ на ее беспокойство, он смог лишь с задумчивым выражением и сдвинутыми бровями проговорить - а я говорил тебе, что ты нереально красива? поднимаясь на ноги, он попытался дотронуться до ее щеки рукой, но вовремя опомнился, потому что это грозило запятнать белизну ее кожи его кровью, которая так и продолжала понемногу сочиться из раны. Но Уолта это не особо беспокоило. В голову постепенно начинал возвращаться разум, а с ним мысль о том, что не смотря ни на что, действительно надо выбираться отсюда. Провал или нет - а жалеть себя и думать что делать дальше он может и в другом месте. - Пойдем. - Взяв Киру за руку он устремился вверх по лестнице, попутно подхватив свою мантию с пыльного пола - как никак, но все же улика их пребывания здесь.- Прости, я не должен был брать тебя с собой. Тебе ни к чему было видеть все это. Он и правду жалел о случившемся. Но она ведь сама осталась, несмотря на его уговоры. Его смелая Кира. Показалось, или он подумал о ней, используя собственное местоимение? - Да, утро вечера.. как-то там... В общем не важно. Хотя, вряд ли завтра что-либо измениться в его понимании. Надо будет жить дальше. Как-то..
Valkiria Wilde: Уолтер, ты, кажется, бредишь. И если ты что и должен сегодня - то это как следует выспаться. И ничего кроме. Она улыбнулась, но без своей привычной иронии. Как-то более мягко и женственно. С ним она действительно вспоминала, что она не просто мегера, но женщина. Женщина - мегера звучит неплохо. Но не сравнится с тем, как он говорит, что она нереально красива. Он потянулся к её щеке, но на полпути что-то его остановило, но от взгляда Киры, из которого наконец начал выветриваться этот комнатый дурман не укралось, как по запястью стекает струя крови из-за пореза. Всё же не стоило разбрасываться своей кровью в этом сомнительном месте. Что-то в происходящем ей упорно не нравилось. Из Уолтера будто высосали все жизненные силы, эмоции, опустошили, но он всё же такой трогательно выбившийся из сил, оставался верен себе. Оставался собой. За это она его обожала. Валькирия помогла Уолтеру подняться и тут он уже, кажется, более-менее пришёл в себя и занял ведущую позицию, проведя Валькирия обратно, подальше от этого места. Когда они оказались в пустынном коридоре, Валькирия решительно повернула совсем не в том направлении, в котором находился выход из школы, скорее совсем наоборот, пока они не достигли дверей её комнаты, куда она, собственно, Уолтера и пригласила войти. Да уж - искатели приключений - явно не их стихия, хотя в этом было что-то, напоминающее о школьных годах. Она сразу же усадила его на диван и, плюнув на свою излюбленную игру в железную леди, произнесла, - Хочешь ты того или нет, но сегодня я тебя никуда не пущу. Тебе нужно как следует отдохнуть, я полагаю. Валькирия между тем постелила постель для Уолтера и принесла для него полотенце, сама удивляясь своей расторопности. Завтра, разумеется, оба будут в полном порядке и сумеют вернуться в свою колею. Но сегодня ему нужен был очень глубокий отдых и здоровый сон, за которым она проследит лично. А сейчас нужно заняться рукой. Санарэ стигма. Эпискеи. Vis medicatrix naturae. - несмотря на то, что порез Уолтера казался неглубоким, первое заклинание не произвело никакого эффекта, заставив Валькирию насторожено выгнуть бровь и наколдовать нечто более серьёзное. Рана очень нехотя принялась затягиваться, но всё равно без особого энтузиазма. Самым тревожным было то, что несмотря на то, что колдомедицина не была самой сильной стороной Киры, она чувствовала, что дело не в этом и даже мадам Помфри, будь она здесь, достигла бы лучшего результата. Всё дело было в чём-то таинственном, то ли месте, то ли способе, которым была рассечена рука Уолтера им самим. Что-то было в этом потустороннее, от чего веяло холодом даже для волшебников, напоминая им об опасности мероприятия. - Ферула. Валькирия посмотрела на всё также сидящего на диване Уолтера, присев перед ним так, чтобы могла видеть его лицо, отражающую вековую усталость, которую он, конечно, пытался камуфлировать за своим энтузиазмом, но тем не менее. Она взяла его пострадавшую руку в свою и провела пальцами поверх бинтов. Валькирия раньше не замечала за собой такой заботливости. У неё, конечно, случались романы в юности, но со своими мужчинами вела она себя достаточно резко. Если ей что-то не нравилось, она не спасала намечающиеся отношения и рубила с плеча. И если решала больше не видеть какого-нибудь своего поклонника, то не оставляла ему ни единого шанса. С Уолтером всё было по-другому. Она готова была прогибаться, хотя и он был готов к тем моментам, когда она выпускала острые когти. Но сегодня всё было иначе. Сегодня ей просто хотелось, чтобы с ним ничего не случилось, чтобы ничто его не сломило. Сейчас она думала не о том, что они играли друг с другом в прядки, искушая друг друга, а о том, что с ним случилось что-то неуловимое, что причинило ему жёсткую боль. Останься, прошу тебя. Можешь считать, что и мне так будет спокойнее, Уолт. Полуулыбка разрезала её лицо от той простой мысли, что он может решить, что ей сегодня просто страшно остаться одной. Но сегодня дело было в другом - ей не хотелось оставлять его одного. По поводу того, что они, между прочим, всё ещё на территории школы, она даже не уточняла - уж если Кира предлагала Уолту остаться, значит была уверена в том, что здесь его никто не побеспокоит и обнаружит. Наверное, могло показаться, что она собралась немедленно совратить Уолтера, и сейчас по закону жанра должна нацепить какой-нибудь невесомый халат, выгодно демонстрирующий стройные ножки или, наоборот, какой-нибудь балахон, чтобы они будто бы ненароком мелькали в его разрезах. Как иначе объяснить, что Валькирия Уайлд предложила остаться Уолтеру в её комнате, чего никогда не делала раньше? Она и днём не каждого пустила бы на порог своей обители, тщательно охраняя свою территорию от любого вторжения. Только вот так раз сегодня, сейчас она сделала это без задней мысли. Уолтер выглядел по-настоящему измотанным событиями сегодняшнего дня, очевидно, ему пришлось соприкоснуться с чем-то гораздо менее приятным, чем она. Это был суматошный день и здоровый сон ему действительно не помешает. Кроме того, Валькирия не врала, даже не веря, как она вообще сказала это вслух - но сказала же - она действительно просто нуждалась сегодня в том, чтобы увидеть, что он мирно посапывает живой и невредимый и не видит во мне кошмаров. Плохое предчувствие её угнетало. И сегодня она готова была просто вслушиваться в его размеренное дыхание. Валькирия вышла на балкон, вдохнув всей грудью морозный воздух. Накинула на плечи шаль и скинула, наконец, каблуки, которые в кои - то веки начали её раздражать. Забралась с ногами на кресло и, свесив запястье с балкона, стряхнула с прикуренной сигареты пепел. В последнее время только это могло её успокоить. В последнее время бессоница её даже не беспокоила - когда Кира нервничала, бессоница сопровождала её постоянно. И она достаточно легко переносила тот факт, что приходилось порой забываться беспокойным часом всего-то на пару часов. Чтобы с утра снова думать, какую маску нарисовать губной помадой и тушью. Но сегодня ей не хотелось никаких масок - от них лицо устаёт просто безмерно. Она вдруг подумала об отце - но нет, на сегодня хватит с неё призраков. Снова затяжка и пепел. Этой ночью неветренно, но на душе словно камень лежит. Этот штиль был предвестником большой бури. Скоро всё поменяется. Скоро изменится их такая непростая, размеренная, но довольно сносная жизнь. Её дорогая, милая Лис была бесконечно права - война придёт. И всё, что осталось - это принять её с достоинством.
полная версия страницы