Форум » «Ларец со сказками» » [07.01.2023г.] Знаю, скоро тебя потеряю » Ответить
[07.01.2023г.] Знаю, скоро тебя потеряю
Storyteller: Желаемое название темы: Знаю, скоро тебя потеряю. Время действия: 7 января. Место действия и его примерное описание: комната Валькирии в замке. Действующие лица: Элис Суттенлей и Валькирия Уайлд. Ситуация: иногда так не хочется доверять своим страшным предчувствиям, но отмахиваться от них нет никакого резона, как бы ужасно не было больно быть готовой услышать ответ. /ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН/
Ответов - 6
Alice Jane Suttonley: Держатся. Сохранить хоть тень былой невозмутимости. Элис старательно играла привычную до оскомины роль, стараясь не так откровенно фальшивить. Элис проводила гостью из России в комнаты участников Турнира, заодно проведя для нее небольшую экскурсию по замку. Когда портретная рама скользнула на место и девушка осталась в одиночестве, она прислонилась к стене. И снова вспомнила и на мгновение блеснувшее зеленью каминное пламя, и слова пророчества, и тот кошмар, который пришел к ней на рассвете, как только удалось снова уснуть. Лис начало трясти. Страх холодом растекся под кожей, выстудил кровь, сковал в тисках сердце. Сил бороться с ним не было. Лис сорвалась с места и бегом бросилась к кабинету чар, будто пытаясь убежать от предчувствия неминуемой потери. Распахнула дверь без стука и встретилась глазами с профессором Уайлд, и только заметила краем глаза, равнодушно, удивленные взгляды Дарелла и Вайолетт, но не придала им никакого значения. Растерянная, растрепанная от бега, запыхавшаяся от бега, с раскрасневшимися щеками и блестящими от застывших в них слез глазами, Элис смотрела только на свою тетю. Которую сегодня ночью увидела мертвой. И сейчас единственной надеждой, которой она жила, была мысль о том, что все еще можно предотвратить. Что никогда не вспыхнут алые нити нарушенного Непреложного обета и не погаснут родные синие глаза. Элис стояла неподвижно, глотая поспешные слова и рваное дыхание, и не сводила полубезумного от страха взгляда с Валькирии.
Valkiria Wilde: Валькирия, заглянувшая на пару минут проверить, как с её заданием несправились мистер Нотт и мисс Я Очень Много О Себе Думаю была вполне довольна развернувшейся картиной. Да и как могло быть иначе - если она решала, что задание не будет выполнено, разве рискнул бы с ней кто-нибудь спортить? Правда, ничто человеческое вроде разноса учеников не доставляло ей уже прежнего садистского наслаждения - когда ты медленно, но на всегда, умираешь, все краски постепенно начинают вытираться в голове, словно размазанные по слишком старому холсту - давая тебе возможность привыкать к новой жизни в мире без цветов. Неожиданно дверь распахнулась - так резко, как никогда ещё, наверное, никто не рисковал открывать дверь, ведущую в этот кабинет. Валькирия с достоинством обернулась, и так и замерла. Её Лис, её любимая, драгоценная девочка, всегда предельно вежливая, и довольно сдержанная в духе тёти, но без той хищной злобы в лице, выглядела сейчас совершенно отчаянной. Казалось, всего один ответ - и она могла бы искупаться в облегчении. Другой ответ - и её миром правило бы отчаяние. Валькирия знала - её Лис справится со всем, она такая сильная, что никакому чёртовому событию не под силу сокрушить её. Но это не значило, что Лис было бы просто справляться с болью, которая грозила на неё обрушиться. Лис явно бежала сюда на всех порах, словно торопилась не успеть, словно боялась, что у неё больше не будет возможности увидеть глаза своей тёти. Ком встал где-то у самого горла - неужели её Лис что-то почувствовала? Почему нет - её дар предвидения рос с каждым днём всё сильнее. Мерлин, за что её девочке эти страдания? Да ещё и тот факт, что на сей раз Кира не сможет её заверить, что всё будет отлично - они ведь обе чувствовали, что не будет. В глазах Лис стояли слёзы, так, что даже Даррелл и Вайолетт не нашлись, что бы съязвить и прочто молча взирали на эту картину. Валькирия также вела себя - на их взгляд - странно - ни сказав ученикам ни слова, она просто вышла из кабинета, даже не закончив свою мысль, не сказав, что им делать далее, могут ли они быть свободны и вообще ничего не сказав. Валькирия стремительно вышла в коридор и, подхватив Элис под руку, повела за собой. Миновав пару извилистых коридоров и лестниц, и закрыв, наконец, наглухо дверь своей комнаты, Кира тоже дала волю эмоциям, обняв свою Лис, и прижимая к себе, гладя по волосам и вжимаясь в её щёку - таких эмоциональных этих двоих очень сложно было застать. Ей так хотелось вобрать в себя страх своей любимой племянницы, забрать его с собой, и дать ей освободить душу от этих оков. Но все мы не всесильны и сила наша лишь в том, чтобы осознать это. Валькирия, с трудом выпустив Лис из жарких объятий, усадила её на кровать и мягкими плавными движениями стала стирать её слёзки с ресниц. Милая моя, ты сама не своя. Она смотрела на Лис с неожиданной мягкостью. Ей не нужно было запоминать каждую её чёрточку, она и так давно выучила их наизусть, задолго до того дня, как посмела признаться ей в кровном родстве. Валькирия знала, что многое должна рассказать Элис, но как можно сказать - знаешь, родная, скоро твоей тёте конец, но ты не расстраивайся, это же ерунда. Голова шла кругом от этих мыслей, а липкая тревога не покидала Валькирию с того самого дня, как она дала непреложный обет. Она знала, что Реддл заставит её держать клятву так или иначе. А потом её гибель станет лишь панацеей. Но, по крайней мере, она никогда не позволит Реддлу отнять у её дорогой Лис все возможные пути отступления к её счастью, к её Джеймсу. Она сделает всё, чтобы эта война закончилась, пусть даже ей не суждено будет увидеть этот мир снова таким, каким она его встретила и узнала. Зато Лис суждено. И она сможет стать по-настоящему счастливой. Мерлин, никто в целом мире не заслужил этого, как она. Мысли о том, что теперь делать, кого ставить в известность о возращении ужаса, почему Избранный "мальчик" помалкивает и как действовать дальше отступили на сто первый план. На первом же были глаза её родной девочки, полные слёз. Когда у твоей малышки разбита коленка, ты понимаешь, что стоит просто помазать её мазью, и это пройдёт. Но Валькирия слишком многое упустила. Она слишком долго выбирала свою глупую гордость, вместо разговора с сестрой по душам, и пропустила, как Лис сказала своё первое слово, сделала свой первый шаг. Она не держала её на коленях и не расчёсывала красивые пряди. Сколько всего упустила она, как тётя, что уже не суждено будет восполнить и наверстать. Если на том свете существуют пластинки с жизнями каждого, она будет крутить их изо дня в день. Валькирия мягко провела ладонью по щеке своей девочки, улыбнувшись ей очень пронзительной улыбкой, в которой смешались все возможные чувства, которые только можно себе вообразить. Больше нет времени преподность свои эмоции по отдельности и порционно. Теперь времени нет.
Alice Jane Suttonley: Элис шла за тетей послушно, словно кукла, и смотрела куда-то сквозь нее. Сердце заходилось, крича "Поздно!", но Элис все еще не желала его слушать. Он не поверит ничему, пока Кира сама не скажет обратного. Когда дверь комнаты закрылась, а профессор обняла ее, Лис непроизвольно вцепилась в мантию, как маленький ребенок, которому приснился кошмар. Впрочем, это почти не метафора. Элис действительно ощущала себя маленькой девочкой, бессильной, слабой, и только надежда на утешение, на то, что ей сейчас скажут "Это просто сон", удерживала ее от слез. Когда обьятья разомкнулись и Кира мягко заглянула Лис в глаза, та судорожно перевела дыхание и тихо, неуверенно, со страхом спросила. - Тетя, ты... Не говори мне, что дала Неприложный обет. А если дала, обещай, что не нарушишь его! Я не хочу... Я не хочу терять тебя сейчас! Я не справлюсь одна! ... Справишься, выдержишь, переживешь. Стен и сама в глубине души понимала это. Справлялась же раньше как-то без поддержки... Но сейчас, в этот конкретный момент, глядя в родные глаза, ей казалось, что ее сердце остановится в тот же момент, как не станет ее тети.
Valkiria Wilde: Валькирия, ощущая, как доверительно прижимается к ней её племянница, как судорожно цепляется за её жизнь, с огромным трудом сдерживала рвущуюся наружу истерика. Ещё пару минут назад она строго отчитывала Нотта и О'Ши, отвлекаясь на привычное амплуа мегеры, но теперь вновь опомнилась от своей злобной агонии. Перед ней стояла её любимая Лис, их с Анной продолжение, будущее. И пусть оно ей принадлежит. Она так ждала этого момента все эти долгие годы, что когда-нибудь Лис сможет смотреть на неё не просто, как на педагога, а как на родню. Что она сможет впустить её в своё сердце. Знала бы Кира, что совсем скоро после этого момента ей предстоит эту часть сердца разбить, никогда бы не осмелилась сказать Элис правды, так и оставшись для неё просто погибшей учительницей. Но Воландеморт коварен - он не щадит никого. И ей даже казалось, что дело не в жестокости. Дело в том, что он просто этому не научился, потому и мог причинять людям страшную боль, сам не представляя, как это пропустить через себя нечто пободное. Его стоило бы пожалеть, но она очень надеялся, что над ним не сжалятся те, кому суждено будет положить Тёмному Лорду конец. Она уже не увидит победы, но знала одно - это будет не Гарри Поттер. Он своё отвоевал. И будет чудом, если он просто останется жить - в который раз ускользнув от внимания зла. Валькирия очень нежно, но настойчиво чуть отстранила Лис от себя, не убирая рук с её плечей. Она прекрасно знала, что Лис настойчиво желает услышать и почти обречённо уверена, что не получит успокоения. Лис, милая моя, я не могу обманывать тебя. И лучше тебе узнать от меня, чем быть поставленной перед фактом. Я дала неприложный обет Воландеморту, но никогда не исполню его. Эти слова, такая недлинная фраза, но в её голове оказалась растянута, словно жвачка. Так тяжело было выдавить эти слова, крепиться. Кира не могла позволить себе показать Лис все те чувства паники, что испытывала теперь постоянно, что следовали за ней неотрывно, словно шальная пуля за обречённым на смертную казнь, который понятия не имел, в какой именно момент она оборвёт его существование. Лис и сама знала, как её тёте могло быть сейчас страшно и что за нарушением обета может последовать. Но Кира не могла ухудшать положение Лис ещё сильнее и делать ей ещё больнее своей слабостью. Нет... Никто не принуждал к этому. Это мой выбор, милая. Ты же знаешь, мои действия никогда не отличались бессмысленностью. И ты справишься. Тебе нужно свыкнуться с мыслью, что скоро я не смогу быть с тобой. Но ведь все мы не вечны так или иначе. Мы живы, пока живёт память. Память и любовь сильнее даже самой смерти. Такие простые, но такие горячие для этой почти ледяной женщины слова. Так страшно, когда сердце оттаивает, но уже право на его биение порвано в клочья. Но на душе разливалось ещё и тепло, на котором она старалась сосредоточиться - по крайней мере теперь она могла быть уверена, что Лис никогда не подумает про неё плохо, что она не решит, что тётя её предала. На этот подвиг - умереть с осознанием, что тебя ненавидят те, кто дорог тебе, на её памяти решился только один человек. Настоящий герой. Северус Снейп. Может быть, ей суждено будет с ним познакомиться. Там. Господи, как же страшно говорить о таких вещах так, словно они - обыденность, со своим дорогим человеком, такой ещё юной девушкой, которая просто не должна горя знать, но оно обрушивается на неё снежным скопом. Но она выстоит и не прогнёт спину. Она готова к тому, что должно будет случиться и что произойдёт неизбежно. И Кира по праву могла гордиться своей любимой племянницей, которая давно стала ей, словно дочь. Кира вновь нежно привлекла к себе Элис, укачивая её, словно малышку, и мягко поцеловав её голову. Она очень сильная, но, как бы там не было, ещё совсем недавно была ребёнком. Удивительная несправедливость - не успеть обрести и уже потерять. Кира могла относиться цинично к себе сколько угодно - она даже составила завещание, где всё её немалое, доставшееся от родителей имущество, переходило Элис. Но она не могла так циничто обсуждать всё это с Лис. И не собиралась обременять свою племянницей чувством вины, что тётя решилась пойти на этот необратимый шаг ради её благополучия. Когда ей так больно и тяжело. Мало ей художеств Джеймса, военных видений, которые неизбежно преследуют столь сильнуюпровидиц, так теперь ещё теперь и это. И Валькирияне может сказать трёх таких важных слов - всё будет хорошо. Она не обещает неисполнимого. Но будто хочет наобниматься с ней на целую вечность вперёд. Ты - мой самый родной человек и, знай, что этого ничто не изменит. Я тебя очень сильно полюбила и буду любить всегда. Мы живы, пока жива память о нас, пока мы не утухаем в сердцах тех, кто нас когда-то любил. Уолтер. Её драгоценный Уолтер. Раньше она ревновала его к каждому столбу, а теперь, глотая моральные слёзы, хотела, чтобы он обрёл счастье и сумел полюбить снова - совсем не её. Пусть она будет вообще не похожа на Киру, чтобы ничем её не напоминать. Пусть он сумеет выкинуть её из головы, отпустить и обрести счастье. Он его заслужил, обратившись ко свету. А её душе слишком поздно пытаться отчиститься. Не теперь.
Alice Jane Suttonley: Ее словно накрыли стеклянным куполом, отрезав от звуков и красок, лишив кислорода и возможности почувствовать тепло родного человека. Элис застыла, не в силах не пошевелиться, не отвести взгляд от лица Киры. Слезы словно застыли блестящими льдинками в серо-зеленых глазах девушки. Обьятия тети не принесли привычного утешения и тепла. Элис каждой клеточкой тела помнила - скоро ее уже некому будет вот так согреть. Она отчаянно вцепилась в черную ткань, словно пытаясь таким образом удержать это мгновение, и все-таки расплакалась, уткнувшись в плечо Валькирии. - Память - это так ничтожно мало... Память никогда не заменит тебя... Я не хочу... Не хочу снова оставаться одна...
Valkiria Wilde: Валькирия нежно прижимала к себе свою драгоценную девочку, которая судорожно вцепилась пальцами в её мантию, словно это помогло бы удержать её тётушку в этом мире, словно это было последней гарантией её дыхания - пока она держит её, ничего не случится, а если отпустит, то поднимется в небо, словно ускользнувший из рук воздушный шар. Её девочка держалась до последнего - держалась как могла - и расплакалась на плече Киры, горько. Ей было больно, а Кира чувстовала себя совершенно беспомощной, потому, что ничем не омогла эту боль исчерпать, потому, что есть вещи, которые невозможно восполнить. И сейчас она переживала не за себя и за то, что ждёт её за порогом, а за свою девочку, которая так отчаянно сказала - я не хочу снова оставаться одна. Она совсем не хотела оставлять свою Элис. Да, у неё были и будут родители, которые очень сильно любят свою дочь, которые гордятся ею и которых она будет любить всегда не с меньшей отдачей. У неё прекрасная мама, светлая и сильная одновременно, которая, пусть и отказалась от магического мира в своё время, в подобных диких условиях может и вспомнить былые навыки. Но дело было не в защите, а просто в том, что один дорогой сердцу человек не может заменить другого. И Кира, какая бы не была, со всеми своими недостатками, так недавно, но так прочно вошла в сердце своей племянницы, невольно заставив его кровоточить по скорой утрате. Кира сильнее прижала к себе Лис, мягко целуя её в виски и положив подбородок на её голову, чувствуя, как её шелковистые аккуратно лежащие пряди приятно щекотят кожу. Сколько таких моментов Кира упустит, сколько непрожитых лет ускользнут, словно песок сквозь пальцы? Было так странно думать о понимать, что она больше не встретит зиму, что это последняя возможность подцепить снежинки на ладони, поймать их на ресницы - Кира никогда не предавала значения погоде, а порой даже морщилась из-за чрезмерных лучей яркого солнца, потому, что её светлая, даже бледная кожа плохо его переносила и почти никогда не носила слишком короткие наряды, в том числе чтобы не обгореть. Но сейчас, может быть, солнечный ожог, отозвавшийся болью в нервных рецепторах, помог бы понять ей, что она всё ещё жива. Милая моя, но пока я здесь и, поверь, сделаю всё, чтобы это так и оставалось. Однако, большой вероятности того, что это не выгорит, никто не отменял. Но исключать её мы не станем. Так что не расстраивайся раньше времени, моя хорошая. Я просто не хотела бы, чтобы для тебя худший исход стал неожиданным. Она нежно прижимала к себе Лис, вспоминая о самых драгоценных, таких трогательных их минутах откровений. Так странно - когда Адрелиан попытался воззвать к её памяти и просмотреть её чувства к Лис, она лишь усмехнулась его прыти, сама, конечно, думая, что у неё будет ещё море времени, что это только начало и теперь она сможет гораздо больше времени проводить со своей девочкой, не прятать и не камуфлировать своё к ней отношение. Хотя, безусловно, то, как Кира хвалила Лис на уроках, было вызвано и тем, что Элис заслужила это, как никто - она никогда не стала бы унижать её и плохие работы выдавать за хорошие. Вот такая у неё умница - племянница. Которой предстоит так много пережить, в том числе по беспечности Валькирии - свои ошибки она не списывала со счетов. Она не могла врать Лис, но как могла, обнадёжила её в том, что действительно может случиться, если им вдруг повезёт. Её видения - счастье для каждого, кто не обладает этим безусловным даром, и проклятие, бремя и оружие тому, кому они были ниспосланы. Если бы не видения, Лис могла бы сейчас даже не думать о таком плохом. Но потом эта оль обрушилась бы на неё с головой. А теперь Кира своими руками обязана была вдавливать в неё эту боль по ядовитой капле, страдая от этой необходимости, чтобы яд не заполнил ей сердце слишком большим слоем, ведь информацией тоже можно убить. Причинить боль, чтобы другой не причинил большей. Милая моя, дорогая моя девочка. И всё же сама Кира не плакала - она сегодня не имела права на слёзы и обязана была контролировать свои эмоции хоть немного с тем, чтобы Лис по крайней мере не узнала того, что гибель тёти как-то повязана с ней. Этого раскрывать было нельзя, Кира уж точно не желала Лис жизни, в которой она в сотый раз перекручивала бы в голове то, что всё равно нельзя было бы исправить и думала бы, что было бы, если бы сложилось иначе. Она не была виновата, и Кира ни в коем случае не позволит Элис дать повод хотя бы немного винить в этом себя. Как Гарри Поттер, этот избранный, но всё равно такой ещё ребёнок, так никогда не простил себе смерти своего крёстного Сириуса Блэка. завершено.
полная версия страницы