[11.01.2023 г.] Сбежавшая невеста

Форум » «Ларец со сказками» » [11.01.2023 г.] Сбежавшая невеста » Ответить

[11.01.2023 г.] Сбежавшая невеста

Storyteller: Время действия: 11 января, вечер. Место действия и его примерное описание: безлюдная улочка Хогсмита. Действующие лица: Табита Мелоу и Гомериус Дрейвен. Ситуация: самая большая неожиданность, которая может произойти в предверии свадьбы. Расслабляться никогда не следует! /ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН/

Ответов - 17, стр: 1 2 All

Tabitha Malone: Тело болело нещадно, и шевелится не хотелось, не смотря на явное неудобство позы - на голой земле, с поджатыми и затекшими ногами и упираясь головой в раму низкого окна. Девушка была больше похожа на сломаную куклу, бношеную у дороги капризной девчонкой, чем на живого человека. - ...Мисс, как вы мисс?.. В уши словно затолкали по комку ваты, но этот встревоженный женский голос все-таки пробился к спутанному сознанию девушки. Она открыла глаза, пытаясь разглядеть обращавшуюся к ней. Хотела бы успокоить сердобольную леди, но с губ сорвался только тихий стон. - ... Здесь же есть авроры?... держитесь, мисс, я сейчас... Авроры?... Это те, кто сражается против темных магов... А зачем они здесь? Я ведь не темный маг... Кажется... Туман, окутывающий сознание, начал потихоньку прореживатся. Первые же вопросы возникшие в просыпающемся разуме - Кто я? Где я?.. - уткнулись в каменную стену - ответов не было. Девушка вздрогнула, с трудом, опираясь на стену дома, поднялась на ноги. Цепкий взгляд скользнул по темной, смутно знакомой улице. Но узнавания не было. Да что же со мной произошло?...

Homerius Draven: Весь замок стоял на ушах, что немало утешала Гомериуса - ведь всё катилось, как по удачно раскатанному маслу - перед турниром удивила бы непонятная тишина. Гомериус постоянно мелькал тут и там, переодически сталкиваясь с Мари - Виктуар, когда они непременно замедляли свой ход, чтобы пожаловать друг другу на отвратительную занятость, которая напрочь мешает как следует приступить к личной жизни. Впрочем, мысли о Тедди и Мари заставляли Гомериуса, с одной стороны, радоваться за друзей, но с другой завидовать им белой завистью - всё же Тедди, который, казалось, в этих вопросах был немногим опытнее него - сумел такие сделать предложение так ясно, с чувством и расстановкой, что Мари ответила ему не менее ясное да, которое подразумевало скорое торжество. У Эбби с Гомером дата по прежнему оставалась размытой, и он сам уже начал побаиваться конкретизировать, потому, что ему начинало казаться, что непременно что-то случится. Этим вечером, наконец, получив возможность передохнуть пару часов, он бездумно уставился на экран телевизора, но, разумеется, нарвался на такую программу, которая накалила его и без того съезжающие набекрень нервы ещё сильнее - а ещё говорят, это только у невест перед свадьбой хандра! Так вот программа вообще задумывалась, как юмористическая. На экране то и дело мелькала пара - девушка в белом платье в фатой и мужчина одетый по свадебной форме. Каждый раз они шли к алтарю и каждый раз не доходили - то девушке показалось, что то, что жених вдруг расихался - дурная примета и что отношения у них будут такие же больные, то среда - только для тех, кто хочет скорее развестись - всем же известно - что выходить замуж по средам - себя не любить. Закончилось тем, что она, уже готовая вступить в законный брат и озариться улыбкой счастья с готовностью протянула ему руку, а жених забыл дома кольца. Закадровый смех звучал почти оскорбительно - лично Гомериус ничего весёлого в нём не находил и потому погасил экран с видимым раздражением. Тэбби не давала о себе знать последние пару часов - потому, что умудрилась обидеться на него за то, что он совсем закрутился на работе и не съездил с её отцом выбрать себе фрак, который тот горел желанием показать будушему зятю. Он, конечно, понимал, что весьма оплошал, но тот факт, что Тэбби, между прочим, согласилась, но не торопилась своё согласие подтверждать делом, она почему-то забыла. Так что слово за слово, они слегка пособачились, и Гомериус твёрдо решил ни за что не идти первым на мировую. И сегодня раз двести - не меньше - спросил Мари, не видела ли она Табиту. Он резко вскочил на ноги, понимая, что всё равно не уснёт, и решительно накинул куртку на плечи, подумав, что просто проверит, мучает ли Тэбби такая же бессоница или она спит себе сладко и в ус не дует. Впрочем, разумеется, планам его не суждено было свершиться, потому, что срочный вызов прервал тракторию намеченного Дрейвеном пути - а срочный вызов проигнироровать было нельзя, ведь пока он занимается своими проблемами, с кем-то, кому требуется помощь, может случиться ужачное. Быстро выскочив за территорию замка, он трансгрессировал в Хогсмит и не успел как следует сориентироваться на местности, бессмысленно взглядываясь в мрачные полутени ближлежащих деревьев, как был взят в оборот и припроваден к месту трагедии. Одна женщина очень торопливо вела аврора к пунтку их назначения, семеня рядом с его размашистыми шагами и без умолку вещая о том, что обнаружила молодую девушку, явно попавшую в беду и под силу какого-то проклятья. Она не уверена, является ли девушка колдуньей или магглом, но то, что ничего хорошего с ней не произошло оставалось фактом, а личность установить не удалось, ввиду отсуствия волшебной палочки и способности хоть как-то объяснить происходящее. По мере приближения к девушке, которая сидела на какой-то скамейке, вернее сказать, которую явно туда усадили, у Гомера внутри зарождалось какое-то очень острое беспокойство. Он подошёл ближе и пару секунд отказывался верить своим глазам. Перед ним, совершенно ошарашенная, с непонимающим взглядом и явным переохлаждением, была Тэбби, глядя на него невидящим взглядом, словно для неё он ровно ни чем не отличался ото всей прочей толпы. Гомериус резко оттолкнул от себя пытающую уцепить его за рукав сердобольную женщину и кинулся к своей невесте, упав перед ней на колени и резко прижав к себе. Хаотично гладя её по волосам, словно не веря, что всё обошлось, что его Тэбби осталась цела, что бы там не случилось. Он выяснит всё самым тщательным образом, но сейчас ни физически ни морально не может выпустить её из рук. Эбби!!! Тэбби, любимая, что...Мерлин меня раздери. Он уткнулся носом в рукав её куртки, но, подняв глаза на невесту, ожидал увидеть так всё, что угодно - бесконечный гнев за то, что его не было рядом, боль, обиду, тревогу, волнение - что она отпихнула бы его от себя, но вместо этого он увидел такой взгляд, от которого отшатнулся сам, рассеянно отстранившись и скорее на автомате не выпуская её из рук. Она смотрела на него совсем чужим взглядом, таким, словно видела его впервые, заставляя его пальцы заледенеть. Гомериус нервно сглотнул ком, вставший поперёк горла. Первой жуткой мыслью было то, что дементоры высосали из Тэбби душу, но это было, конечно, бредово. Но он не узнавал её глаз, словно внутри была не она. Тэбби, родная моя, скажи мне, что произошло? Кто напал на тебя Он говорил нервным полушёпотом всё ещё до конца не веря в происходящее. Турнир, суета -всё это осталось где-то совсем далеко. И сейчас ему важно было только забрать Тэбби отсюда и сделать всё, чтобы никогда больше с ней не повторилось сегодняшнего кошмара, в чём бы он не заключался. Не уберёг.

Tabitha Malone: Женщина, от голоса которой девушка пришла в сознание, оказывается была не одна. Пожилой волшебник с самым обеспокоенным лицом махал кому-то на другой стороне улицы, а когда заметил, что пострадавшая поднялась, бережно подхватил ее за руку и повел к виднеющейся неподалеку скамейке. Им на встречу уже спешил тот самый мужчина, которому жестикулировал заботливый маг. Девушку усадили на скамейку, и подоспевший опустился перед ней на корточки, заглядывая во все еще слегка мутные глаза. - Тэбби, девочка, ты меня слышишь? - Я... Тэбби? - с каким-то отстраненным удивлением и любопытством переспросила девушка. Взгляд сфокусировался на мужчине, - А кто вы? - - Я Алистер Лоури... Твой крестный... - мужчина отчаянно сжал ладонь девушки, надеясь, что имя найдет хоть какой-то отклик в ее памяти. Но Тэбби, которая с малых лет росла в соседнем доме, дочка его друга, только растерянно и как-то виновато покачала головой. - Я вас не помню... Лоури поднялся, не оглядываясь на растерянного старика. - Нужно отвести ее в Хогвартс. Дождитесь Кори с аврором. Я должен сказать Шею и Сандре. Встретимся в замке. Мужчина торопливо удалился, а через минуту с другого конца улицы появились упомянутая выше сердобольная Кори и молодой парень, который при виде удивленной и настароженной такой суетой девушки побледнел и бросился к ней. Девушка растерянно замерла в его обьятьях. Тэбби... Значит, это мое имя?... Наконец аврор отстранился, а девушка с робко спросила: - Вы тоже меня знаете?.. На его вопросы она только дернула плечами. - А на меня напали? Я... Я не помню. Я ничего не помню... Это осознание обрушилось на девушку, заставляя схватится за голову и пригнутся к коленям. Ничего не помнит. Ни одного лица, ни одного события, ни имени, ни места... Словно только сегодня вечером началась ее жизьнь. А до этого - пустота.

Homerius Draven: Тэбби, родная, ты просто немного не в себе. Это шок, всё пройдёт, ты слышишь? Всё будет хорошо. Я рядом. И я не дам тебя в обиду никому. Гомериус уже не обнимал Табиту с тобой остервенелостью, с которой Алистер просто не мог тактично оторвать его от невесты, положив руку на его плечо, которую он нетерпеливо смахивал. Но теперь до мозгов аврора, затуманенных случившемся, начало доходить - это всё серьёзно. Это не просто шок, это какое-то гораздо более сильное тёмное воздействие. В голове его словно лопнул какой-то мыльный пузырь и там разом сделалось пусто, а в сердце всё пеерсохло, словно в пустыне - оно болезненно сжалось и запульсировало. Никогда, даже когда она впервые увидела его, она не смотрела на него таким потеряным взглядом, блуждающим по его лицу с тем же выражением, что и по лицам других - он ничем не выделялся для Тэбби в этой столпившейся вокруг неё кучке народа, разве что только вызывал лёгкое недоумение тем, что по прежнему так отчаянно сжимал её руки свои, поднося их к губам и отчаянно пытаясь согреть своим дыханием. Он всё также сидел на корточках, не рискуя слишком тесно приближать к Тэбби лицо, но упорно не выпуская рук, словно она могла раствориться в предрассветном тумане. Он перевёл беспомощный взгляд на крёстного девушки, словно в немой просьбе о помощи - но только лишь убедился, что ничего утешительного в его глазах, не менее встревоженных, чем у Гомериуса, не увидит. Это Алистер, твой крёстный...ты не узнаешь?.. Спросил Гомериус уже совсем слабым голосом, окончательно удостоверившись в том, что происходящее ему не снится - хотя очень хотелось, чтобы сейчас он сделал какое-то судорожное движение рукой, ему бы на голову с верхней полки упала ваза и он бы, потирая лоб, блаженно верил бы, что всё это не более, чем кошмар. Но в жизни было иначе - у него никак не получалось сделать ладони своей девочки хоть чуточку теплее, у него не получалось разглядеть в её глазах хоть каплю того, что обычно зажигалось в них при виде него. И почему-то то, что она не узнавала своего крёстного разом выбило всю почву из - под ног - как правило, доводят мелочи. Но он не имел права ломаться, он боялся, что, возможно, Тэб вообще не захочет его видеть, как просто постороннего прохожего, что не подпустит его к себе, но он сделает всё, чтобы она поправилась. И даже если память возвратить будет невозможно, он сделает всё, чтобы у неё всё было хорошо. И чтобы всё у них сложилось заново, быть может, даже лучше, чем в первый раз. Ты - Табита Мэллоу, но я всегда называю тебя Тэбби. Или Эбби. Как твои мама и папа. Сандра и Шей...ты не помнишь, родная? Я - Гомериус Дрейвен и мы с тобой собираемся пожениться...ты моя невеста, а я - твой жених. Гомер говорил предельно уверенно, хотя внутри чувствовал себя откровенным кретином - всё же даже у него позитив был лимитирован да и не до веселья сейчас. Ещё полчаса назад он сидел и злился, прокручивая в голове, как бы так помириться с Табитой, но уж точне не имел в виду такие радикальные меры, чтобы она забыла и ссору и его заодно. Он всё думал, какого оттенка свадебное платье она выберет, которое особенно оттенит ровный и такой красивый тон её кожи, а теперь, очень может статься, что белое платье придётся сменить на белые простыни - его бы не удивило, если бы врач прописал ей покой и постельный режим. Его голос уже не звучал так беспомощно, однако, был не менее робким, чем её вопрос. Отчаяние не накрыло его с головой, потому, что при всей своей неуклюжести Гомериус оставался силён духом. Когда его отвели в сторону, чтобы проделать срочные волшебные манипуляции, дающие возможность проверить, что случилось с памятью девушки и насколько сильно и необратимо она модифицирована, Гомер согласился отойти лишь на пару шагов, чтобы он мог видеть её лицо во время срочной скорой процедуры. А вдруг Тэбби не помнит ничего о колдовстве, вдруг ей будет страшно из-за всей это суеты? А может быть он просто так хотел увидеть, что она ищет его глаза, интуитивно. Глупые надежды, такие глупые, ведь это не сказка, а быль. Он стрельнул у какого-то старика с мрачным взглядом сигарету и принялся за опрос этого свидетеля, пытаясь по крупицам воссоздать картину происшедшего - однако минут через пять поддался очевидному - никто толком понятия не имел, откуда здесь взялась Табита и что с ней случилось - этот кто-то постарался оставаться инкогнито. Однако, у Гомериуса были скользкие предположения на этот счёт - и если это правда, он понимал, что всё действительно плохо - если их тайное рассладование привело к такому, то следовало ждать ещё большей беды. Ему плевать, вышвырнут его из Аврората или нет. Но ради того, чтобы Тэбби могла восстановиться, он готов был пойти на всё. И даже сунуться в логово к Гэвину Макгинну. Только если Гомериус не хотел, чтобы они вот так сидели без памяти оба, нужно было уточнить как минимум два момента, прежде, чем сделать это - понять, действительно ли Гэвин мог быть к этому причастен, а если да, что за бартерный обмен Гомер мог предложить ему, чтобы тот отменил своё пагубное воздействие на свою невесты. Гомер любил её слишком сильно, чтобы просто отпустить, но лучше пусть она будет счастлива сама по себе, с другим, чем несчастна с ним.

Tabitha Malone: Девушка только покачивала головой в такт словам парня. Ничто словно не трогало и не касалось ее. Она только задумиво повторила, словно пробуя на вкус: - Табита Мэлоу... Стоящие рядом мужчины знали ее, и даже были близкими ей - в той, потерянной жизни за черной границей беспамятства. Но сейчас девушка не воспринимала их иначе как чужих, незнакомых, но вроде бы добрых людей. Но поверить их словам у нее не получалось. В голове просто не укладывалось, что у нее есть крестный, родители и жених. Только имя, названое этим смешным суетливым аврором чем-то отозвалось в душе. Табита... Два целителя в аврорских мантиях мягко отстранили от девушки мужчин. Проведя необходимые манипуляции, которые не удивили и не обеспокоили потерпевшую, они нерадостно переглянулись. Один из целителей подошел к Гомеру. - Боюсь, мистер Дрейвен, вас не обрадуют результаты обследования. Мисс Мэлоу помнит о магии, и мы думаем она не растеряла своих навыков. Так же она помнит основные факты и явления магического мира. Но личные воспоминания... Они стерты. И она не может идентифицировать название места с самим метом. Она помнит о существовании Хогсмита, но не понимает, что сейчас находится в нем. Мы не можем востановить утеренную память. Нужно даставить девушку в замок и вызвать целителей Мунго, может, они что придумают...

Homerius Draven: Гомериус беспомощно смотрел в глаза Тэбби, которая кивала в такт его словам скорее на автомате, потому, что было очевидно, что они не производили на неё какого-то смыслового впечатления. Родители, жених, теперь оставалось для неё лишь словом. Гомер знал, что такие вещи происходят в мире, он не был идеалистом, но почему-то считал, что его любимую и их любовь вся эта тьма не окутает, обойдёт стороной - он ждал подвоха откуда угодно, но только не с такой неожиданной стороны - но беда приходит не тогда, когда мы её ждём, на то она и беда. Табита смаковала звуки своего имени - наверное, ей важно было знать, как саму себя называть, куда важнее сейчас, чем вспомнить, что это имя значило. Так странно - теперь Гомериус знал о Табите, о её детстве, юных годах, гораздо больше, чем она сама. Он помнил, как Сандра рассказывала, что её муж хотел назвать дочь совсем другим именем, но она настояла на своём. Он знал, как Тэбби училась в младших и старших классах и что любила носить по выходным. Он знал, что она ни разу не заразилась эпидемией на покраску волос от своих одноклассниц, знал, что она была очень нетерпеливой и очаровательной в своей нетерпеливости. И сейчас она видела в нём просто мужчину, которого звали Гомериус, понимая, наверное, что он был аврором и исполнял свою службу, понимая даже, что он был её женихом. Но в эти слова совсем не было вложено того смысла, которым они обрасли раньше. Гомериус взял руку Тэбби в свою, очень и очень осторожно, чуть приблизив к глазам девушки, чтобы её взгляд упал на кольцо. Их обручальное кольцо. Наверное, это была какая-то агония, какая-то слепая, безумная надежда, что она, словно в фильме, вдруг почувствует, как сладко замерло сердце, что любовь не может убить даже память. Но нет, чудеса не происходят на земле и теперь Гомериуса, как и всех остальных ей придётся узнавать заново. Он мог расчитывать на то, что однажды, устав от того, как умоляюще на неё будут смотреть родители, всё ожидая, что она скажет им папа и мама и посмотрит взглядом их девочки, устанет прятаться от их надежд в своей комнате, чтобы лишний раз не показывать, что существует с, по сути, посторонними людьми, что однажды она вызовется с ним погулять и возможно даже сама спросит у Сандры номер его телефона - лишь бы сбежать от людей, которых вынуждена называть родителями и вновь не оправдывать их ожиданий, хотя бы на пару часом. Может быть, у неё даже изменятся вкусы и ей совсем не будут нравится вещи, которые нравились ранее. Может быть, когда он закажет её любимое блюдо в их кафе, где они любили коротать свои вечера, и в ответ встретит лишь её недоумение, потому, что вдруг этот привкус ей совсем не понравится. Как и цвета, краски, цветы и её чувства к нему..неожиданно его осенило. Он, безнадёжно выслушав речь одного из ценителей, едва ли не подпрыгнул на месте, обернувшись к крёстному Тэбби. Вызовите Гарри Поттера в больницу святого Мунго. Мне нужно поговорить с ним. Я знаю, кто может помочь, я точно знаю. Надежда, такая, возможно, глупая, но спасительная, захлестнула его с головой, когда он, чуть понурив в задумчивости голову, вместе с целителями отправился сопровождать Тэб в больницу, стараясь держаться чуть поодаль, чтобы её не нервировать и снова суметь сдержать порыв немедленно осыпать её поцелуями и мольбами простить его, идиота, за то, что не уберёг, что не удержал. Гермиона Грэнджер - невестка Гарри - вот кто был в теме. Она была, во-первых, кладзенем знаний, она знала очень многое и в её голове, казалось, могла уместиться целая вселенная, но это не суть - суть в том, что в памяти вплыл рассказ начальника о том, что однажды, ради дела, Гермиона стёрла память своим родным. И теперь, насколько он знал, они были в порядке - заклинания обливэйт как и контрзаклятие удавались женщине ещё с ранних лет. Что если она сумеет помочь? Или хотя бы объяснить ему, как жить дальше. В любом случае, мистер Поттер должен попробовать также пробиться к сознанию Тэб - он ведь Избранный. Он сумел заглянуть даже в душу тёмного лорда. Но сможет ли он помочь спасти бесценную душу его любимой невесты. Вот уже два часа Гомериус мерил шагами больничные коридоры, переодически останавливаемый мерным похлопованием Шея по его спине. Сандра не желала даже приблизиться к пока ещё не состоявшемуся зятю и смотрела на него с такой слёзной ненавистью, словно ей было легче оттого, что можно было кого-то винить. Однако, когда её платок промок от слёз окончательно, она с содроганием приняла новый из рук Гомериуса. А он всё прокручивал в голове, словно заезженную плёнку, вердикт целителей, - Прошу Вас, мистер Дрейвен. Никаких слишком сильных потрясений. Не нужно сейчас настаивать на своём и пытаться пробиться к памяти мисс Мелоу. Дайте ей к Вам пивыкнуть. Если Ваше присуствие будет пагубно влиять на неё, нам придётся попросить Вас не приезжать какое-то время. Но пока, кажется, реакция на Вас у мисс Мелоу очень даже неплохая. Но Вы должны понять, что она подверглась очень серьёзному влиянию - стиранию памяти - причём очень искусному, затронувшему лишь воспоминания, и проведёнными очень сильным магом. Поэтому, на то, что память будет возвращена, уповать не стоит. Есть вероятность, что мисс Мелоу придётся учиться жить заново. От мрачных мыслей его отвлекло появление начальника, который размашистыми шагами приблизился к ним. И, негромко переговорив о чём-то с родителями Тэб и приобняв Сандру, которая с болезненной готовностью упала ему на плечо, слабо улыбнулся Гомериусу, кивнув ему и прошёл в палату, не остановленный ни одним из медперсонала.

Harry Potter: Тихий уютный семейный вечер был прерван срочным сообщением, позволившим Гарри лишь наскоро расцеловать любимую и трансгрессировать в совсем другую местность. Гарри Поттер стоял на пороге палаты Табиты в больнице святого Мунго не многим позднее её жениха. Он, ещё издалека заметив стоящих в углу родителей мисс Мэлоу, подошёл, чтобы хоть как-то утешить их и высказать им - не соболезнования, разумеется! - а мрачную уверенность, что не стоит так убиваться и чуть ли не хоронить дочь раньше времени. Да, она потеряла память и, вероятно, она не обратиться. Но она здорова и жива - и в данное время это гораздо больше обнадёживало, чем обнаружить над домом своего ребёнка тёмную метку, замерев на месте и просто не находить в себе сил вытереть испарину со лба и сделать ещё шаг навстречу уже ожидаемому ужасу. Сам Гарри был всё ещё взволнован из-за того, что теперь ему придётся свой спешный отпуск перевоплотить в самое что ни на есть увольнение - потому, что хоть душевное здоровье его пусть со скрипом, но встало на место, но уж дел теперь было полно и кроме школы. Однако, то, что его Джинни находилась под его личным наблюдением, а дети под наздором замка, слегка обнадёживало, но это не спасало - Дамблдора больше не было рядом, и, как бы он не ценил Минерву да и свои довольно талантливые способности в искусстве боя, понимал, что Воландеморта им не переплюнуть. Хотя сила чар, заровавших замок, была безусловно сильна и старинна так, что на раз даже Реддл не мог обойти её. Теперь ему предстояло стать поддержкой своей несокрушимой жене, которая пребывала сейчас в отчаянном расположении духа, как в те годы, когда была сильно выбита из колеи новостью о предстоящих тяготах первой беременности - и он прекрасно понимал её состояние - она не хуже его помнила военные годы, и мысль о том, как именно вынашивать иростить в них новую жизнь мог сбить с толка кого угодно. Не говоря уже о волнении за старших детей. Хотя Гарри костьми ляжет, но не допустит, чтобы они учились в школе под эгидой Тёмного Лорда - хотя что-то подсказывало ему, что если эта плачевная ситуация в замке повторится, его дети уж точно добровольно не станут бежать с тонущего корабля. У них ведь гены родителей, не пасующих перед опасностью. Хотя, не Гарри ли недавно втирал детям, что сражаьбся бессмысленно? Да уж, Реддл как никто умел подточить мозг под песни, которые приятно слышать ему, словно вселив мысль о том, что лучше сдаться без боя. Но он не достал ни Джея, ни Ала этим отчаянием отца. И если плата за это - неуважение его детей, Гарри готов её понести, потому, что их жизнь представляет для него большую ценность. Но вот теперь он так мрачно поддерживающе вглядывался в глазах этих, с трудом держущихся от горя, родителей, и всем видом показывал - да, никто не обещал, что будет легко, да, жертвы будут. Но вашу дочь им мы так запросто не отдадим. И, слегка кивнув Гомериусу, он решительно вошёл в палату и присел рядом с Табитой. Табита, здравствуй. Я - Гарри Поттер, твой начальник. Ты должна знать, что я сделаю всё, от себя зависящее, чтобы вернуть твои воспоминания и так этого не оставлю. Виновники не выйдут сухими из воды, кем бы они там не являлись. Гарри сосредоточенно поправил свои очки на переносице. Его как всегда взлохмаченная чёлка словно вызов оголяла молнеобразный шрам, но он давно так привык к нему, что считал какой-то неотделимой частью своей внешности. И вот только теперь, когда он снова начал нестерпимо ныть, он начал вспоминать, что это - связь с самым ненавистным ему волшебником, которая никогда не станет слабее. Гарри смотрел на Табиту как можно более наневязчиво, но в то же время придирчиво оценивая её состояние - Гарри всегда был начальником суровым и требовательным, но не фанатичным, и уж точно явился сюда не для того, чтобы скорее вернуть мисс Мелоу в ряды аврором. Он всё равно оставался волшебником с сердцем. У неё не был тот неадекватный вид, с которым они с Роном и Гермионой встретили здесь в своё время Златоуста с отшибленными мозгами - но тот навряд ли мог вспомнить что-то ценное, потому, что и до отрекошетевшего заклятия в его голове ничего особенно ценного и не содержалось - в коненом итоге с этим вынуждена была согласиться и Гермиона. Табита же на первый взгляд ничуть не изменилась и со стороны казалось, будто девушка играет в несознанку, а сейчас хлопнет в ладоши и скажет, что всех разыграла. Но это был не стиль этой серьёзной, преданной делу и своему жениху девушки. В её глазах плескалось что-то новое. Непонимания. Она не узнавала Гарри Поттера и понятия не имела, кто он такой. Его глаза смягчились и сказались переполненными жалобным сочувствием. Он едва ощутимо приободряюще похлопал девушку по ладоне, безвольно лежащую вдоль тела, закутанного в больничную простыню сердобольными целительницами, - Скажи мне, у тебя сохранились какие-нибудь воспоминания? Я понимаю, что моё лицо тебе не знакомо..но, может быть, что-то из учёбы? Какие-то лекции, может быть, стажировка в аврорате? Любые мелочи? Он готов был цепляться за любые зацепки, особенно потому, что целители сообщили, что вовсе не вся память девушки изуродована деформацией. И он расчитывал - вдруг через воспоминания о знаниях, которые сохранились, она сумеет провести аналогию с моментом, вдруг тот, кто сотворил с ней всё это, упустил хоть какой-то проблеск личного создания. Но что-то подсказывало Поттеру, что работа была выполнена чисто - с тех пор, как Реддл вернулся, ничего хорошего ждать не следовало. Прости меня, дурака. Совсем забыл, как всегда. Это тебе. Он хлопнул себя по лбу и поставил на тумбочку возле её кровати пакет, куда Джинни любезно и с искренним сочувствием и желаниями девушке поправляться сложила какие-то вкусности (сам Гарри в спешке не успел заглянуть внутрь). Да уж, если бы не его любимая жена, Гарри бы точно однажды забыл не только о хлебе насущном, но даже поснуться и заглянуть в холодильник. Хотя, если бы у него не было Джинни, он бы точно объявил голодовку, пока не исчез бы с лица земли.

Tabitha Malone: Девушка сидела на подоконнике, поджав под себя ноги, и задумчиво вертела на пальце обручальное кольцо, глядя на ночную магловскую улицу. Странно. Мир был ей знаком и понятен, она понимала окружающих и помнила о магии. Вот только это знание не возвращало ей не то что воспоминаний о людях и местах - даже смутного узнавания или осколка былых эмоций не было. Жизнь с чистого листа в полном смысле этого слова. Кто когда мечтал о подобном? Девушка была готова махнуться такой судьбой. Она практически мечтала об этом. Единственное, что встало на место, слегка заполняя образовавшуюся пустоту - имя, которое она потихоньку признавала своим. Табита Эбигейл. А Сандра и Мэлоу - не ее. Это имя женщины, что ждет ее за дверью, и фамилия мужчины, что пытается ее успокоить. Девушка слышала краем уха, как один из целителей пытался утешить их словами, что "она, по крайней мере жива..." и только горько усмехнулась. Кто жива? Не было в ее теле и следа той девочки, что они растили - сколько там? - ах, да, двадцать два года... И той девушки, что обручилась с тем парнем, что сходил с ума в нескольких шагах от них, тоже уже не было... Эбигейл закусила губу, стараясь не расплакаться. Она чувствовала себя виноватой и бесконечно одинокой,чужой для всех - и даже для себя самой. За ее спиной решительно открыли дверь, и еще один незнакомый человек, смотрящий не на нее - на ту другую Тэбби - и повел решительный монолог. Эбигейл скосила на него глаза, потом снова посмотрела куда-то за окно. Или на свое отражение в темном стекле, мужчине было не понять. Она слегка нахмурилась. - Ищите и наказывайте, если для вас это так важно. И пытайтесь вернуть то, чего уже нет. Если вам нужна надежда - флаг вам в руки. У меня уже нет ничего. Эбигейл коснулась кончиками пальцев своего отражения, склонила голову. Густой каскад распущенных каштановых волос отгородил ее от Гарри Поттера, скрывая от его взгляда эмоции девушки. Только дернулась обнимавшая колени ладонь, по которой ободряюще похлопал начальник Табиты Мэлоу. Звон разлетевшегося оконного стекла, а девушка, соскочившая с подоконника кошачьим прыжком, уже стояла в центре палаты. с оцарапанного кулака капала кровь, а во взгляде Эбигейл была дикая злость вперемешку с отчаяньем. - Вам что, нравится меня пытать? Сколько я могу повторять, что я ничего, НИЧЕГО не помню! Я могу наизусть вам зачитать инструктаж по задержанию и допросу, но я не помню, когда, где и от кого получила это знание! Оставьте меня уже в покое! Девушку трясло, казалось, что она сейчас бросится на мужчину, только чтобы выпустить из себя отчаянье и дикую ненависть. - Вы не сможете ничего мне вернуть, потому что я уже не та, о ком вы все помните! Во мне нет ничего, что принадлежало бы вашей Табите! Оставьте меня наконец! Прекратите мучить и себя, и меня!

Harry Potter: Гарри, казалось бы, с видимым безразличием наблюдал и за тем, как Табита невольно вздрогнула от его прикосновения, так и за тем, что случилось и дальше. Звон стекла, кровь на её ладоне и вспыхнувший болью шрам на его лбу - он даже чуть заметно поморщился из-за этого полузабытого за счастливые годы ощущения - значило ли, что Воландеморт или кто-то из его союзников приложил сюда свою руку? Раньше ведь боль была его предупреждениями и сигналами бедствия, но вместе с тем, она открывала в Поттере какую-то постыдную сторону, некую порочную связь между собой и злым тёмным магом, которая словно невольно запятнала его репутацию, сны и полосу багряной кровью, которую Воландеморт пролил на пике своей печально известной карьеры. Так вот, Гарри сейчас вовсе не было всё равно - он заметно напрягся, в его глазах же отчётливо просматривалось не сожаление - там была сталь. И сейчас он только молился Мерлину, что она сорвалась на него, а на тех людей, для кого она была всем и кого больно ранили бы не её слова, а то, что той, прежней Табиты, больше не будет. Она не могла чувствовать сожаления по утерянным воспоминаниям, она не могла им сочувствовать, потому, что по сути они были чужаками. Гарри, признаться, часами глядя в зеркало на первом курсе, любуясь в его отражении такими любимыми и такими далёкими чертами лиц его папы и мамы, которых ему не было суждено узнать, думал о том, смог бы он добровольно отсчечь себе память о них - тогда боль уйдёт и сердце перестанет кровоточить. И он понял - нет, он не смог бы. И всё, что хотел бы он сохранить, это светлую память о них. Так он думал, стоя в сочельник у их могилы и чуть растянув надтреснувшие от скитаний губы в улыбке, когда Гермиона успокаивающе положила голову на его плечо, а по его щеке скатывались горячие слёзы по своей невосполнимой утрате. Гарри прицельно уставился на Табиту, не делая шага вперёд и вообще не двигаясь с места, не глядя в сторону её запястья, по которому начинала сочиться кровь. Ты не помнишь ничего. Кто ты, чего ты хотела от этой жизни, чем жила, с кем дружила, кого любила, так, да? Нет, я понимая, ты считаешь себя совершенно другой. Но что есть у тебя у этой другой? Что? Ничего. И после этого ты говоришь мне "ищите, если хотите". И показываешь, как тебе всё равно. В его звенящем, неприятно удивлённом голосе звенела та степень отчаяния, которая перекликалась с комом отчаяния, переполнившего его старшего сына, когда он увидел, что отец просто сдался и опустил руки. И сейчас Гарри чувствовал нечто сродни - ему хотелось кричать, достучаться до того, что она не должна вот так беспристрастно смотреть на себя и не узнавать себя в зеркале, не должна выдавливать из себя то, что она просто счастлива, что какие-то незнакомые люди столпились тут, чтобы её навестить. Но не нужно было вот так глупо храбриться и говорить, что ей всё равно - на себя, на свою же судьбу, на свой будущее - Мерлин с ним, с прошлым. Но будущее есть у каждого. Хорошо, хорошо, успокойся. В тебе нет ничего, что принадлежало бы нашей Табите, я тебя понял. Ты - не она. Ты другой человек. И, возможно, у тебя больше не будет ничего общего с той Табитой, которую знали все мы и которую мы все любили. Я только хотел сказать тебе...твои родители..хм, прости, Сандра и Шей - не поймут. Не потому, что они плохие и не хотят войти в твоё положение - просто это такая особенность родителей, волноваться за своих детей и бороться за них до конца, даже если детям это вовсе не нужно. Поэтому они тебя в покое не оставят. Как и Гомериус, я полагаю. Но я - не твой отец, и поэтому могу тебя понять. И я хотел сказать тебе, если тебе тяжело будет какое-то время жить со своей семьёй, ты можешь пожить у нас. Джинни, моя жена, была бы весьма рада видеть тебя в нашем доме, как, впрочем, и я. Смею предположить, что там никто беспокоить тебя, как и давить, не будет. У нас в семье трое детей, но они сейчас в Хогвартсе. Впрочем, вы с ними особо знакомы не были, так что расспросов от них ты не дождёшься, что, полагаю, должно тебя успокоить. А в компании всё не так тоскливо. Гарри устало потёр шрам на лбу - было так непривычн касаться его и не слышать вопроса - что-то случилось? Ему сейчас вот так странно с ней было легко - она даже не знала, в отличии от всего магического сообщества, кто он такой, что случилось с его родителями и что значит этот шрам в виде молнии и какие опасности в себе сулит - и от этого осознания, что он не чувствовал себя под внимательным прицелом, ему делалось словно легче, как если популярные певец бы приехал в ту глушь, где никто даже не слышал, что уже изобрели магнитофоны и диски. Что же касалось его предложения, то он высказал его вполне обоснованно и не ждал, что она умрёт от радости и согласиться. Он не ждал от неё и немедленного ответа. Но ему казалось, что, учитывая обстоятельства, для Табиты так было бы проще всего. А сердце так больно кольнуло при мысли - трое детей сейчас в замке. Но домой вернуться лишь двое. Так больно, но ему важнее была эта боль, он никогда не променял бы её на незнание, что у него вообще есть семья. Гарри продолжил свои объяснения неторопливо, - У тебя вообще-то есть своя квартира, отдельная. Однако, какое-то время тебе в ней находиться нельзя, как и жить одной - это вынужденные меры безопасности. Если ты хочешь истерить - истери. Может быть, тебе станет легче, хотя лично я сомневаюсь. Тот, кто достал тебя, наверняка захочет полюбоваться на свои труды, а если же ты начнёшь что-то вспоминать, это может плохо закончиться. Прости, что говорю тебе это, но тебе не пять лет, и я говорю с тобой, как со взрослым человеком. И ты ведь, по сути, не больна. Просто теперь всё будет по-новому и жить ты будешь по-новому, выбрав тот путь, который сама для себя откроешь. Он осторожно направил свою волшебную палочку на её уку, заставив порез затянуться, так что теперь только красная жидкость свидетельствовала о том, что недавно случилось. Он решительно подошёл к Тэбби, дав ей время чуть успокоиться и выпасть из образа разъярённой тигрицы, чтобы просто положить на плечо свою ладонь. Он ненавязывался и совершенно не умел успокаиваться. Он был человеком не слова, а дела и готов был помочь деятельно.

Tabitha Malone: - А вы думаете, что есть какая-то надежда? - Эбигейл пронзила мужчину гневным взглядом, - Вы думаете, мне не больно от того, что я потеряла? От того, что я сама не знаю, кто я такая? Просто ложная надежда - еще горше отчаянья! Девушка порывисто отвернулась, перехватив здоровой рукой предплечье пораненной, и горько усмехнулась. Что бы она не говорила, как бы не храбрилась - больше всего она желала вернуть утраченное. Найти саму себя. Вот только она боялась, что если поверит в эту возможность, а потом лишится этой смутной надежды, то просто сломается. Потому что это желание, безрассудное и страстное, было единственным, ради чего ей оставалось жить. И если она найдет того, кто отнял у нее всю прошлую жизнь раньше авроров - она с огромным удовольствием отнимет у него не только прошлое, но и возможность будущего. - Вы думаете, я смогла бы им сказать тоже, что и вам? - с холодной насмешкой спросила Эбби, не оборачиваясь к мужчине, - Я не хочу причинять им еще большую боль такими словами. Если у меня нет надежды, это не повод отнимать ее у них. Табита наконец то обернулась и уже гораздо спокойнее посмотрела на Поттера. - Если бы кому-то понадобилось меня убить, он сделал бы это сразу. Незачем меня охранять - кто бы не вычистил мою память, он свое дело знал. Я уже не представляю опасности. Но и возвращаться в... свою квартиру я не хочу. Полагаю, будет уместно попросить вас подыскать для меня отдельный дом? А ради вашего спокойствия меня может навещать кто-нибудь из авроров. И я хотела бы найти свою палочку, если это возможно. Все вышесказанное было изложено предельно кратко и твердо. А в глазах Эбигейл ясно читалось - если вы не согласитесь на этот вариант, я сбегу при первой возможности, и ищите меня как хотите. - И, я полагаю, мне следует подписать какие-то бумаги. Для увольнения из аврората, я имею в виду.

Harry Potter: Гарри кольнуло что-то внутри, когда он нервно уже в третий раз подтягивал очки повыше по своей переносице, и он прятал глаза, чтобы только не посмотреть на неё сочувствующим взглядом. Он ощущал нечто подобное когда-то давно, и сейчас его передёрнуло от этих воспоминаний. Ему все пожимали руки, все говорили, что это за честь познакомиться с самим Гарри Поттером, а он только рассеянно всем кивал и пытался понять какого, собственно, Мерлина тут происходит. И считал себя очень несчастным до той самой поры, пока не наткнулся на истину. Вот где он узнал, что такое боль. Ведь причиной его всем известной горькой знаменитости стало ни что иное, как попытка убийства его Воландемортом. И уничтожение его родителей, что навсегда лишило Гарри нормального детства и семейного уюта, из-за чего, он, возможно, так и не сумел сам стать образцовым отцом, не имея перед глазами никакого воспитательного примера. Не самая сладкая правда. Но всё же лучше, чем ложные надежды - вот тут Тэбби точно права. Они молчали довольно долго, ей, наверное, не хотелось с ним говорить, а ему было мучительно сложно подобрать слова, которые могли хоть немного облегчить ей страдания. Его пару раз подмывало признаться "а у меня, кажется, едет крыша, так что я тебя понимаю", но он счёл, что как-то невежливо переводиь стрелки на себя, и она, чего доброго решит, что он пытается её оскорбить или того хуже - поговорить об этом. Что поделать - комплекс избранного - Гарри с тех пор страшно не любил оказываться в центре внимания даже самого скромного числа людей, именно поэтому, очевидно, он так неуверенно и такими странными методами удерживал аудиторию в свиих классах, которые теперь он покинет если не с чистой, но совестью и если нелёгким, но сердцем. Не его это стезя. Я не знаю, Табита, я ведь не целитель. За свою может не самую долгую, но насыщенную событиями жизнь я заметил, что нет ничего невозможного. Но если хочешь знать моё мнение, то вот оно - даже если нет надежды обрести старую жизнь, всегда остаётся возможность построить новую. Поверь, я знаю, что говорю. Гарри честно повёл плечами. Нет, правда, он и не собирался сахарным голоском присюсюкавать, как всё будет офигенно, но, с другой стороны, он действительно перестал чему-либо удивляться после всех хитроумно сплетённых художеств Дамблдора, которые в конечном итоге возумели успех, после всего вероломства Тёмного Лорда, но всё это не могло даже идти в сравние с тем, что, когда он решил, что Джинни вообще его возненавидит после того печального года, она просто сказала, что тоже любит его. Гарри улыбнулся помимо воли, невольно думаю о любимой и о том, что с ней до сих пор его сердце. И навсегда. И что скоро, что бы там не случилось дальше, у них появится маленький Поттер. Он решительно посмотрел на Табиту, казалось, его уверенность должна была передаться и ей, настолько внушительно он завёл свою неожиданную шарманку, - Ты ведь любила своих близких людей. И если ты просто себе шанс узнать их заново, даже если не вспомнишь, найдёшь что-то новое, что сможешь в них оценить. Да и новые знакомства никто не отменял, может быть, тебе это пойдёт на пользу. И всё же она вела себя достаточно беспечно, хотя это было даже логично - как можно бояться того, кого просто не помнишь. Но Гарри не собирался спускать этого на тормозах. До сих пор слишком живо было в памяти то, как он не смог уберечь своего собственного сына, потому, что слишком расслабился думая, что всё самое страшное у Поттеров уже позади. Как сильно он ошибался. Гарри скрипнул зубами, пытаясь не дать старой боли, словно тягучий ил со дна озера, снова взбодриться в его душе, - У меня пока нет подозрений относительно того, кому и что от тебя понадобилось, потому, что, смею предположить, будь у тебя какая-то стратегически важная информация, я бы её знал - у тебя не было причин не доверять мне. Хотя, твои слова относительно опасности имеют смысл...что ж, хорошо. Он коротко, но не задумываясь, кивнул в ответ на её просьбу. Она так трогательно сжимала свою же руку, словно пытаясь отвлечься на эту малую боль от своей боли куда более значительной. И всё же Тэбби была невероятно решительна даже в такой весьма размытой ситуации - она, быть может, пока не могла разобраться в том, чего хочет, но уж точно сообразила, что ей не нужно сейчас. Разумеется, Тэбби..Табита. Тогда именно так мы и поступим - уверен, что смогу предоставить тебе варианты в самые кратчайшие сроки. Поверь, твоя судьба и твой комфорт мне более, чем не безразличны. И наше с женой предложение остаётся в силе. Если, вдруг, ты почувствуешь, что тебе одиноко. Он ощутил себя немного неловко, не в своей тарелке, словно пришёл навестить совершенно незнакомого человека, и теперь натыкался на вполне объяснимый полный непонимания взгляд. Однако, это была она, Табита, которая просто попала в затруднительное положение, и Гарри собирался сделать всё, что в его силах, чтобы, по крайней мере, её поддержать. И хотя бы выполнить то, что она просит. Ничего сверхъестественного, просто та, прошлая Тэбби, этого бы не просила. Ей было хорошо в своей жизни, но теперь она стала словно отрезана от неё. Гарри поднялся на ноги, немного рассеянно, но почти по отечески посмотрев на Табиту и стараясь не суетиться и не переминаться с ноги на ногу. О бумагах не беспокойся - это будет моя печаль. И всё же пока, думаю, не стоит предпринимать никаких торопливых шагов - тебе сначала надо придти в себя и понять, чего именно ты хочешь..теперь. Я постараюсь вернуть твою волшебную палочку. А сейчас я, пожалуй, пойду...думаю, твой жених, прости, Гомер, хотел бы побеседовать с тобой наедине. Ты не возвражаешь, чтобы он заглянул к тебе сейчас или пока не готова к таким встречам? Он примет любой её вариант. А вот примет ли Гомериус? Гарри не был готов к тому, чтобы отпаивать его и напаивать в случае неудачи, но обычно всё происходит именно в тот момент, когда мы этого меньше всего ждём.

Tabitha Malone: - Будто это так просто - строить что-то новое на руинах. Особенно если ничего не понимаешь в строительстве, - Эбби горько усмехнулась, - Я понятия не имею, как мне теперь жить. Ради чего мне жить. Знаете, человечество тысячи лет бьется над вопросом смысла жизни, но не может его осознать. Но тем не менее этот смысл есть у всех. У меня же его нет. Может, этот мужчина м печальными усталыми глазами и был прав - но сейчас Эбигейл чувствовала себя беспомощной и растерянной, и совершенно не приспособленной к жизни. Она не знала, чего хочет, но точно знала, чего не хочет. Что ж, за не имением другого начнем строить жизнь из этого - это лучшее, что есть в ее распоряжении. - Я уверенна, я справлюсь. Спасибо вам за ваше великодушие, но я должна сама встать на ноги и обрести цель, ради которой смогу жить, - даже сейчас взгляд девушки был твердым и уверенным. Она могла сколько угодно кричать, что она - не та Табита, которую все знали. Но ее характер и сила духа остались при ней. И пусть из ее памяти было вырвано все, что сформировало ее, она осталась такой, какой ее сделала жизнь. Такой, какой она стала за двадцать два года. - Спасибо, мистер Поттер. Но калекам не место в вашем отделе. А я - калека, поверьте. Да и не нужен вам аврор, который однажды пойдет против служебного долга на поводу своих эмоция - а я не могу вам обещать, что этого не случится, если я встречу того, кто отнял у меня прошлое. Поэтому будет лучше, если я оставлю службу. Простите. Эбигейл медленно вернулась к кровати, села, все еще сжимая плечо. - Конечно, пусть зайдет. Я... хочу с ним поговорить. Нам обоим нужно поговорить. Не бойтесь, я не буду жестокой и не повторю того, что сказала вам. Но ему тоже многое нужно узнать... и принять.

Homerius Draven: Когда Гарри Поттер высунул нос из палаты, то едва ли не впечатался в Сандру, которая так и эдак ходила около двери и пыталась напрячь слуг, силясь понять, к чему именно пришли Гарри Поттер и её драгоценная дочь. Она судорожно сбрасывала руку Шея со своего плеча, изо всех делая вид, что она в полном порядке, хотя ни в каком порядке она не была. Гомериус, стоящий чуть поодаль, понял выражение лица Поттера с самой первой секунды. Она жива. А всё остальное пока безнадёжно. Он изо всех сил попытался стереть мрачные мысли с лица и, сделав пару вздохов, вошёл в палату, решительно прикрыв за собой дверь. И сумел выдавить только всего одно слово, хотя вот уже добрых полчаса мысленно прокручивал свою пламенную речь, - Табита... Гомер выдавил из себя полное имя Тэбби без какой-либо улыбки на измученном ожидании лице, которому оно совсем не шло и выглядело на нём дивно - Гомер всегда лучился оптимизмом и всегда, не прикладывая особенных усилий, выглядел аккуратно - а сейчас он был каким-то растрёпанным и очень взволнованным, как будто морально побитым. И он решил, что искажённая гримаса улыбки гораздо хуже, чем ничего. Никогда он не умел бодриться, потому, что никогда раньше это и не требовалось. Но, следует отдать должное, он никогда не был и эгоистом - и сейчас в голове его билась мысль не о том, что дальше будет с ними, а что теперь будет с ней. Она одна. На себя ему в данный конкретный момент было плевать. И он был буквально раздавлен тем, что на сей раз его вечная беспечность и их глупая ссора вышла боком его Тэбби, которую он не называл так официально - Табитой - уже целую вечность. Его растрёпанный чувства сейчас были делом десятым. Он взял себя в руки, сделал в её сторону пару широких шагов - и вот уже какая-то высокая штука наподобии капельницы резко сорвалась со своего насиженного места, грозясь проломить её голову, Гомериусу удалось перехватить её в последний момент каким-то неловким движением сначала отбив её одной рукой во вторую и только затем поймав её. Он обычно не придавал никакого значения этим своим неудачам, потому, что никогда не предавала она. А теперь перед ним сидела не совсем его Тэбби, а девушка с самым родным лицом. Но звали её Табита, и она совсем не привыкла к тому, чтобы на её голову угрожающе падали вещи чьей-либо милостью. Он всё же не растерялся и сел на самый край её постели, стараясь просто не забывать напоминать себе, что он не смеет к ней прикасаться. Что это может быть ей неприятно, что это может шокировать Тэб. Табиту. И он совсем не собирался просить прощения, потому, что он был виноват, и она просто не должна была его прощать. Мерлин меня раздери. Извини. Я не хотел, чтобы так получилось. Он и правда не хотел, чтобы эта конструкция слетела с петель или к чему она там была прикручена - и совсем не хотел, чтобы так получилось. Чтобы его Тэбби вдруг оказалась здесь. Он ощущал себя сейчас настолько ничтожным, как какой-то слизняк, который просто ползёт по дороге без какой-нибудь видимой цели, щурясь в потёмках и не понимая, были ли у него когда-либо глаза. Слишком легко всё авалось ему в жизни, чтобы он сумел удержать. Он никогда не корил себя ни в чём и всегда шёл по своей судьбе припеваючи. А сейчас закидывал себя градом претензий - почему он поссорился с ней тогда. Так глупо - она ведь даже не помнит об этой конфликте, да и помирились бы они через пару часов. А его мучает совесть - не удержал. Давай я буду молчать, а ты говорить, ладно? Он вновь перевёл дух, хотя давал себе слово, что не будет этого делать при ней, и попытался унять на своём лице беспокойство - если бы он был на месте Табиты и совсем ничего не помнил, его бы это раздражало. Он украдкой посмотрел на её обработанный, но ещё слегка заметный ушиб, и с трудом удержался, чтобы не поцеловать её руку. Он не должен её пугать, не должен трогать. И он должен смириться с тем, что теперь она может выбрать свою дорогу. Но он просто не сдастся, и не позволит ей повернуться к себе спиной, пока она не даст ему возможность показать себя заново. Пусть как в первый раз. Пусть по-другому. Как угодно. Он ведь дал себе слово, стоя там, за дверью - никакой мольбы в глазах, никакого давления. И всё же он сам себя перебил. Я выслушаю всё, что ты мне скажешь, что бы то ни было. Только, пожалуйста, сначала скажи, как ты себя чувствуешь сейчас. И, наконец- умолк и предоставил все слова ей. Он уже выглядел вполне адекватно и только лёгкая бледность по-прежнему выдавала, как сильно под рубашкой колотится сердце - достаточно лишь протянуть руку, но она не протянет. Нет, не сейчас. Он чуть опустил вниз глаза и приготовился к любому для себя приговору.

Tabitha Malone: Эбби неловко пожала плечами и чуть улыбнулась, еле слышно пробормотав: "Ничего страшного". Почему-то было очень грустно. Толи от того, что она невольно причиняет этому хорошему и доброму человеку боль... толи от того, что он старательно держит дистанцию, отгораживаясь от нее. Словно тоже для себя решил - прежней Табиты нет. Может, поэтому он не называет Эбби или Тэбби, как там, в Хогсмите, когда она впервые увидела этого парня. - Я... Я в порядке. Я, конечно, все еще ничего не помню, и совершенно не представляю, как теперь жить... Но постепенно все встанет на круги своя, правда? - она посмотрела на Гомера, снова попыталась улыбнутся, но губы только на секунду дрогнули, как-то беспомощно и жалобно, - Я попросила мистера Поттера найти мне новую квартиру. И подала в отставку. И жутко боюсь говорить с... с родителями. Я не знаю, что умудрилась натворить, но мне очень стыдно... Вы не заслуживаете того, чтобы вот так переживать... Эбигейл подтянула ноги на кровать и обхватила колени руками, слегка ссутулившись. Отчего-то очень хотелось уткнутся лицом в плечо Гомера, но девушке казалось, что она не имеет на это права. Он ведь не ее любит и не о ней думает. Он хочет снова увидеть ту Тэбби, которой тут больше нет...

Homerius Draven: Да, конечно, Тэб... Табита. Гомериус ощущал себя таким идиотом, которым не ощущал ещё ни в одной даже самой из неловких ситуаций, которые были для него номой вещей. Сейчас он сидит так близко от своей девочки и ничего, ничего не роняет, но уже ничего не может поделать, чтобы она не была от него далека. Он уже не был так рассеян, как прежде, но его неожиданная печальная серьёзность стоило Тэбби слишком большой жертвы. Им обоим. Он сокрушённо думал о том, что не нашёл ничего лучше сказать самой глупой фразы на свете. Но ведь он не мог дать Тэбб никаких гарантий, но дело было даже не в этом - он был абсолютно уверен, что у неё всё ещё будет, и что всё сложется на самом деле хорошо, но он уже совсем не был уверен, что с ним. То, что совсем недавно они сидели в баре, обнявшись, и слушали радостное известие от Тедди с Мари казалось уже не просто далёким - это казалось перечёркнутым жирными красным маркером, словно вообще было не с ними. Это была уже не его Тэбби, но, наверное, это чувство, что поселилось в его сердце при виде неё в первый раз - самое настоящее, потому, что он понял, что она нужна ему. Старой, новой, любой. И без неё он уже не был тем самым Гомериусом Дрейвеном, потому, что его личность тесно смешалась с ей, уже не было просто её и его, а были - они. А теперь всё разбивалось на его глазах, больно ранив осколками. Он в очередной раз кинул быстрый внимательный взгляд на руку Тэбби, на которой всё ещё были видны лёгкие следы крови, и в который раз подавил острое желание немедленно схватить её ладонь и прижать к своим губам и своему сердцу. Знаешь, это, конечно, ваше личное дело с родителями, но, боюсь, твоя мама ещё не готова к разговору, и вам бы лучше с ним повременить. Так странно... она весь день на меня злилась, а пару минут назад назвала "сынок". Никогда не думал, что дождусь этого при таких...хм..обстоятельствах. Твоя мама меня не очень-то любит. Он грустно улыбнулся. Да что же такое, в самом деле. Самое гениальное из всего, что он мог сейчас Тэбби напомнить, это то, что её мама никогда его не любила. Он запоздало отметил, что не назвал её Сандрой, как собирался, но махнул на этой рукой. Отец Тэбб, пожалуй, держался куда лучше, по крайней мере у него хватило моральных сил переговорить с Гарри Поттером и принести кофе жене, в то время как уже Гомериус отчаянно утешал женщину, рыдавшую у него на плече и просто бессмысленно спрашивая "ну за что это нам" так, словно не она пару минут назад кидала на него взгляды, полные возмущённой непримиримости. Она ведь никогда не считала Гомера семьёй, но теперь он в глазах Сандры стал той хрупкой нитью, что вела её к той дочке, что была её родной и единственной, которую она любила больше всего на свете и в которой видела свою жизнь и своё продолжение. Ты позволишь мне иногда тебя навещать? Я имею в виду, приходить к тебе в гости? Но ты должна знать кое-что... Он выслушал слова не своей уже Эбби относиельно планов на ближейшее будущее и невольно улыбнулся ей - а она осталась всё той же, полной решимости, и тот скромный факт, что она сейчас была почти обессиленная, лишённая памяти, здесь, в больнице, не лишило её энтузиазма строить планы на будущее. Но найдётся ли там место ему?... Ты ничего не натворила, родная. То есть... прости. Это моя вина. Ты здесь, потому, что я ничего не сделал, чтобы ты осталась. Мы поссорились, и ты ушла, а я тебя не остановил. И потом...случилось всё это. Я должен был понимать, сколько опасностей таят в себе тёмные улицы, но ни сделал ни черта. Он чувствовал, что должен был сказать это, не для того, чтобы свой камень с души переложить на любимую -Гомер никогда не был жесток или эгоцентричен, просто он считал, что она должна была знать, что это он не уберёг её. Хотя должен был. Он ведь собирался у алтаря сказать ей, поклястся оберегать и в болезни, и в здравии. Наверное, Эбби была права. Наверное, он совсем не подходит на роль мужа и уж тем более того мужа, которого заслуживает она. А он ведь всегда желал для Эб всего самого лучшего, в глубине души понимая, что он этим лучшим никак не является. Однако, Гомер не собирался говорить ни слова об их импровизированном расследовании и Гэвине Макгинне. Тебе, наверное, неприятно слышать всё это..ты, вероятно, вообще не хочешь всё это переживать заново..прости. Я идиот. В этот момент Гомериус собрался подняться на ноги, но тут же навернулся и свалился назад, приземлившись в опасной близости от Табиты. Он неловкими, скоропалительными движениями кое-как поднялся с помощью рук, цепляющихся за больничную простынь, чтобы только не заглянуть в глаза своей ненаглядной. Чтобы только не дать себе снова вдохнуть запах её волос, который навечно врезался в его сердце и память. Как и его к ней любовь.

Tabitha Malone: - Ты можешь звать меня Тэбби, как привык... -тихо и даже как-то робко предложила Эбигейл, не поднимая взгляда от коленей, - И да, с ними мне наверное лучше будет поговорить завтра... Я правда не знаю, что им сказать... Все-таки она заплакала. Совершено беззвучно, просто собравшаяся в уголках глаз влага скользнула по щекам. Эбби чувствовала себя безмерно одинокой - и люди, которы е чего-то ждали за порогом палаты, не могли нарушить этого ощущения. Как и этот парень, близкий и далекий одновременно. Эбигейл с трудом запомнила его имя, он был для нее совсем чужим - но все равно чем-то отзывался в сердце. - Конечно, ты можешь приходить... Я буду рада тебе... Его улыбка одновременно и грела - и вгоняла в еще большую тоску. Словно она крала чью-то жизнь - жизнь той, которой принадлежал этот парень, его улыбки и любовь. Она была бы счастлива, если бы сумела сама себе доказать, что нет никакого деления на ту, что была, и ту, что есть, и что сегодняшняя Эбби имеет право улыбнутся в ответ... - Нет, ты не должен себя винить! Вряд ли такое произошло бы просто на улице! Ты не виноват. И тебе совершенно не за что просить прощенья. Табита сказала это настолько твердо, насколько могла в своем состоянии утверждать что-то. Немного робко улыбнулась Гомеру, собравшемуся уходить, и еле подавила мимолетное желание поймать его за руку. Но он снова споткнулся, упал назад, на кровать, и Эбби заметила, как старательно он пытается ни только не задеть, но даже не посмотреть на нее. Девушка опустила взгляд, отвернулась к окну, словно произошедшее ее ничуть не потревожило. Только еще несколько непослушных слезинок скользнуло по гладким щекам. Она чужая ему. Он не ее.

Homerius Draven: Тебе нравится сокращение Тэбби?.. Ах да, конечно, я рад... На начале фразы у Дрейвена так и загорелись глаза, и его руки метнулись было к её ладоням, как-то совершенно инстинктивно, с какой-то немой надеждой в глазах - но нет, он немедленно одёрнул себя, и этот огонь, с которыми он готов был уже возносить к небу молитвы за то, что вдруг почувствовал в новой, ещё совсем неизведанной ему Табите свою родну девочку, быстро потух. Нет, конечно же, просто ей хочется сделать приятное ему - единственное возможное в такой недвусмысленной ситуации и не заставлять ломать хоть частицу их прошлого в месте с ней. Привыкать постепенно к тому, что, возможно, она станет другой совсем. Возможно, у Тэбби появятся новые увлечения, и она будет отплёвываться от старых. Есть красную икру ложками и научится готовить так, что пальчики оближешь, но делать этого не будет никогда. Но нет, Гомер ведь любит её не за это. Он ведь любит её просто не почему. И сейчас она такая не его, но совсем рядом, ему хочется коснуться её волос и слезинки, беззвучно ускользающую с ресниц. И всё же - не выдержал - не каждый в этом мире настолько силён, чтобы вот так запросто сидеть в стороне, когда твоя девочка плачет. Пусть даже когда она уже совсем не твоя. Он, очень осторожно, чтобы никак не вспугнуть Эбби, коснулся подушечками больших пальец её щёк, мягко проводя линию вдоль следа, оставленного слёзами и стирая их за собой. Как хотелось ему немедленно прижать её к сердцу, но он теперь совершенно бесправен в её новой жизни. Он лишь с трудом кивнул в ответ на её слова о невиновности о том, что она будет рада видеть его. Ему было сложно, потому, что он видел, как она мучается, потому, что чувства никакой урод не может вот так запросто вырвать из сердца, но когда ты совсем забываешь, что тебе с ними делать, это гораздо больнее. И труднее, чем ему, так что он просто не смеет отчаиваться. Усилием воли аврор взял себя в руки. Тэбби, я уверен, Шей сумеет немного успокоить Сандру. А я сумел немного успокоить Шея, так что до завтра всё точно потерпит. Некоторая мрачность Тэбби, как ни странно, не угнетала Гомериуса, а скорее напротив слегка отрезвляла, служа негласным непоминанием, что не просто так они тут собрались в этой палате. Что случилось нечто ужасное. Однако, Гомер не собирался сдаваться и тем более позволять Тэб погрязнуть в ощущении предрешённости её судьбы, потому, что свою судьбу она будет творить только сама. Он действительно найдёт слова для Шея, но кто найдёт слова для него? Так беспечного не готового расстаться со своим позитивом, который вдруг начал просачиваться сквозь пальцы, уступая место не горю, а скорее серьёзной, твёрдой решимости. Гэвин Макгинн очень зря решил, что может сотворить с его любимым человеком что-то такое, что заставляет её теперь страдать. Хотя, первоочерёдной не самой большой, но проблемой, было храбриться, выслушивая хлопотные распросы и выдерживая сочувствующие взгляды друзей, в особенности - Мари с Тедди, которые вскоре станут мужем и женой и с которой Тэб уже не пойдёт выбирать платье в месте. Тэбби грустно отвернулась от него, и Гомер, наконец, приняв вертикальное положение, не осмелился даже коснуться её. Пришла дикая мысль чмокнуть девушку в щёку, но он не мог себя пересилить. Он совсем не умел быть ей другом, потому, что слишком сильно любил. Так что оставалось только без толку промямлить, - Я поговорю с Шеем сейчас... и скоро заеду к тебе. Ну, я пожалуй, всё же пойду...Тэб. Гомер, изо всех сил стараясь не сутулиться и не опустить голову в припадке безнадёжности - а к этому ощущению он ой как не привык - настойчиво направился к двери, изо всех сил уговаривая себя не оборочиваться. Но, обернулся. И слова посыпались из него, словно просо из прохудившегося мешка, хотя он ни делал ни шага с того места, где сейчас находился, - Знаешь, больше всего на свете я хотел жениться на тебе, Тэб, а теперь понимаю, что это - не главное. Я просто хотел бы быть рядом с тобой, а как, зачем, сколько и на каких провах - это всё мелочи... Он был достаточно смелым для того, чтобы обнять Тэбби и принять её новую, для того, чтобы вновь добиваться её и не навязываться, если вдруг он перестал быть ей интересным. Но перед ним всё равно была его девочка, подавленная и растроенная, но всё также с её особенными приливами настоений и отчаянно заботящаяся ни о себе. Из-за этого ему хотелось рыдать, потому, что она теперь этого замечать не могла. Как похожа она была на себя саму. И он решительно вышел за дверь, так и не сумев переступить через некоторую стену отчуждённости, что отрезала их сейчас друг от друга. Не сегодня. Но он не сдастся никогда.

полная версия страницы