Форум » «Ларец со сказками» » [19.12.2047 г.] Кому море по колено. » Ответить
[19.12.2047 г.] Кому море по колено.
Morigan Malfoy: Время действия: 19 декабря 2047 года. Место действия и его примерное описание: Хогвартс, коридоры и, вероятно, дальше гостиная Слизерина. Действующие лица: (в порядке написания постов) Мориган Малфой и Эдвард Нотт. Ситуация: что делать, когда у тебя завтра один из самых сложных экзаменов, причём, завершающий, и от которого много зависит? конечно, учить и не спать - скажет Мора. конечно, забить и напиться по поводу прошлой удачной сдачи - скажет Эдвард. /ЭПИЗОД ЗАМОРОЖЕН/
Ответов - 7
Morigan Malfoy: Внешний вид. Мориган пребывала в приподнятом расположении духа - ей хотелось беспечно и так искренне покрутиться вокруг своей оси, наблюдая за тем, как вслед за движениями кружится юбка - так, как обычно любила делать Джейн. Ну а как ещё Мора могла вызарить радость - она только что увидела объявление о том, что, после каникул, у них, наконец, начнутся уроки по трансгрессии. Мориган ждала этого очень давно, потому, как была открыта для всего нового, и сама идея о моментальных перемещениях её завораживала, но, как ни странно, она, в отличии от многих не в меру разнервничавшихся одноклассниц, не пыталась набить карманы библиотечной литературой или распросить старших товарищей - вовсе нет, она не считала, что у неё сразу и всё получится, просто трансгрессия была вопросом скорее концентрации, чем максимально залитых в голову знаний по этому поводу. Да и каникулы были уже на носу, необходимо было собираться на завтрашний экспресс, вот только оставалось дождаться ночного экзамена Джейн по астрономии - так что сейчас Джи, конечно, была вся в приготовлениях, потому, как экзамен действительно обещал выдаться непростой, а Мориган же собиралась помочь своей подруге и хотя бы немного собрать её вещи, чтобы та завтра смогла хотя бы какое-то время поваляться в кровати после бессонной ночи. Итак, Мора бодро вышагивала по коридорам в сторону гриффиндорской башни, крайне довольная тем, что она уже освободилась от этих экзаменов и могла по крайней мере на время избавиться от этой безликой учебной мантии - как староста, она, конечно, старательно подавала пример подрастающему поколению и некоторых охламонам постарше, но в душе она очень не любила, что их этой формой равняли под одну линейку, не учитывая вкусов и предпочтений, причём качество и пафосность одежды не ограничивалось, что, на её взгляд, было куда менее педагогично, если уж выбирать. Но ей не хватало женственности и какой-то лёгкой кокетливости в форме, так что при первой возможности она старалась надеть что-то из присущего ей стиля, и сейчас бодро цокала каблуками, наткнувшись на подозрительно сверляющую её жёлтыми в красных прожилках глазами, миссис Норис. Не выдержав её испытывающего взгляда, Мора весело рассмеялась и, наклонившись, сделала то, чего не делала раньше - погладила эту препротивную кошку с всклокоченной шерстью, к которой обычно она относилась с долей брезгливости. Кошка, казалось, была настолько ошеломлена, что вообще кто-то до неё дотронулся, что едва ли не окаменела. А Мора всё в том же бодром расположении духа прошествовала далее, гордо расправив плечи и улыбаясь от души осознанию - свобода. И можно стряхнуть с плеч учебное напряжение последних недель. Настолько взбудораженная этим открытием, радостная девушка не заметила, как её ноги врезались во что-то, заставив её немедленно опустить вниз глаза. Нет, что-то - неправильное определение. Это был кто-то. А если быть точнее - Эдвард Нотт, ну точнее, его подобие, которым можно было назвать этого вполне себе пьяного гражданина. Отличное настроение словно ураганом снесло. Мора многозначительно потопала каблуком, пытаясь заставить его обратить на себя внимание, но того, казалось, не трогало чьё-либо присуствие, как и то, что его едва ли не пнули туфлёй, хоть и не нарочно - пока, по крайней мере. На лице Эдварда сверкала совершенно идиотского и нехарактерного для него вида улыбка, а руки выделывали едва заметные, но очень странные реверансы, словно в ушах парня звучала одному ему понятная музыка. Он сидел, облокотившись о стену и не бессильно на неё навалившись, а с видом, словно это и есть то место, где все нормальные люди обычно сидят, совершенно не думая о последствиях. Брови Мориган, помимо воли, отчётливо поползли наверх. Да как вообще он здесь оказался?! Тем временем, Эдвард заметил, что рядом с ним откуда-то взялись какие-то ноги - или что это там было, что вызвало у него нездоровое веселье. Мориган, положив ладони на собственные колени, наклонившись к нему, процедила, - Позволь узнать, что так тебя развеселило? Конечно же, Эдвард не позволил, судя по его мало понятным её логике жестам он призывал Мору к тому, чтобы тане мешалась тут или приземлилась рядом и насладилась такой классной музыкой или что он там пытался показать, руками, лично ей всё это напоминало поведение аборигена, но мисс Малфой всегда была к Эдварду неправдоподобно строга и, конечно же, сгущала краски. Мора, резко для её обычных элегантных движений, присев, горячо зашептана ему на ухо, надеясь не привлекать к ним много внимания, хотя, Эдвард, которого впору отправлять в маггловский вытрезвитель, был картиной, которую пропустить было бы просто преступно. На секунду на её лице скользнула вполне понимающая полуулыбка, которая тут же, впрочем, сменилась раздражением, и в равной степени растерянностью - на уроках хороших манер, знаете ли, не обучают, что в подобных случаях предпринять, Эдвард? О чём ты думал? У тебя завтра экзамен по самому сложному предмету на свете. Если ты не сдашь его, даже думать не хочу, что..Эдвард Лестат Нотт, ты вообще понимаешь, что я говорю? Мориган бесцеремонно пощёлкала пальцами у него перед носом. Оставалось только надеятся, что он хотя бы что-нибудь соображал, но вроде бы степень его алкогольного опьянения не была совсем уж плачевной. Мора, тяжело вздохнув, попыталась за рубашку потянуть Эда вверх, что, конечно, ей не удалось. Затем она, обхватив парня за талию, вновь совершила яростную и героическую попытку его поднять, но было ясно, что пока тот сам не соизволит встать на ноги, ей ничего не светит в этих бесплодных потытках. Ибо физической силой Мориган Малфой не отличалась. Тебе же хуже. Я придумаю, как тебя протрезвить. Эдвард, поднимайся сейчас же. Или, клянусь, я воткну эту шпильку в твою нездоровую голову. Мора, чуть вытянув ножку, наглядно продемонстрировала ему эту шпильку, а её гневное выражение лица без лишних слов утверждало, что она уже готова осуществить эту угрозу. И пусть её не называют леди до конца жизни. Леди ведь не умеют обращаться с пьяными мальчишками. И она не умела, вот только сдаваться не собиралась. Возможно, вы удивитесь, но Мора не была паникёршей и не считала, что экзамен равноценен человеческой жизни. В иной ситуации она бы надменно фыркнула, обнаружив, скажем, пьяного Эда в гостиной на диване, и гордо прошествовала бы мимо, а как он будет выкручиваться и пересдавать - это послужило бы ему уроком. Он уже взрослый мальчик, чтобы решать, стоит ли напиваться вместо своей подготовки и не проснуться с утра вовремя или же нет. Да и пересдать, что уж там говорить, в Хогвартсе разрешат. Но конкретно завтрашний экзамен, который должен был выдержать Эдвард, вёл действительно суровый преподаватель. И если Эд туда явится в разобранном виде, проблем на ближайшие полгода, пока он не окончит (если вообще окончит) школу, ему не избежать. А если он не явится, его вообще похоронят заживо. И любой здравомыслящий человек понимал это, но. к несчастью, именно сейчас Эдвард здравомыслием не отличался, так что придётся Мориган взять это на себя. Но по крайней мере утащить его из коридора, пока он не попал в счастливые лапы мистера Филча, её святой долг. Она, чуть закусив губу от небольшого отчаяния, вновь поднялась на ноги и, протянув руки, взяла Эдварда за ладони, решив брякнуть первое, что пришло в голову в порыве нелепого вдохновения, лукаво ему улыбнувшись, Эдвард, праздник продолжается без тебя. Уже все заждались. Пошли скорее, а то пропустим самое веселье. Ну что, идём? Если куда она и собиралась отвести Эда, так это в гостиную и в тишину, а потом "случайно" опрокинуть на него графин с водой и добавить самым толстым учебником по голове, который, между прочим, он должен был бы сейчас изучать с предельной внимательностью. Но нужно его хоть как-то поднять, в самом деле, думала Мора, уже подрагивая от злобного и нервного нетерпения. Казалось, она переодически озиралась по сторонам, потому, что считала оскорблением, если её застанут в обществе троюродного брата, находящегося в подобном отвратительно состоянии. Но это впечатление было обманчиво. Она не из-за него волновалась, а за него. Опять и снова.
Edward Leistat Nott: Ты как хочешь, а я поехала. Твоя крыша (с) Иногда в жизни любого человека случаются моменты, когда все - совершенно все, вы понимаете? - встает посередь горла, и сама собой появляется мысль "С меня хватит! Дальше - без меня". В такой ситуации слабые - сводят счеты с жизнью, упрямые - борятся с обстоятельствами до победного конца или тихого безумия, мудрые - с почетнейшим смирением принимают удары судьбы. Эдвард не был слабым, его упорство еще не переросло в баранье упрямство, а мудрости он еще не нажил. Поэтому он просто на просто решил временно самоустраниться, предоставив этому миру справляться как-то без него. Не то, что бы у него было так уж много проблем - да что уж там, большенство в Хогвартсе сказали бы, что у Нотта вообще нет неприятностей, потому как он сам их создает всем вокруг. Но три пункта, по которым реальность в последнее время его круто обламывала, у Эдварта все же имелись. Первым шел его дорогой братец, точнее некоторые аспекты мировоззрения и убеждений последнего, которые преодолеть у Эда не получалось не под каким предлогом. Лестат был не весть каким эмпатом, но чувства близнеца всегда ощущал остро, и многие его проблемы принимал к сердцу ближе, чем свои собственные - хоть и проявлялось это весьма странно. Сейчас же Эдвард все больше ощущал, как растет непонимание между ним и Роем, и это... пугало, его уж там. Со свойственным подростку стремлением все возводить в абсолют, Лестат мысленно окрестил любовь, являющуюся первопричиной всех мытарств братьев, величайшим злом в человеческой жизни и влюбляться зарекся. Как следствие, назревала вторая проблема с милым и светлым именем, которой позарез эта самая любовь была необходима. И, что обидно, расстраивать Фелецию Эдварду совсем не хотелось, поэтому он старательно изображал влюбленного обормота, расплачиваясь за предложение встречаться, которое невесть какой демон заставил его выдать несколько месяцев назад. От встречи к встречи актерский талант Лестата иссякал, а вчера он просто прикинулся Роем, пользуясь неумением Фели их различать... Третьей, и наименьшей из всех, проблемой стали выматывающие, нудные, набившие оскомину семестровые экзамены, невесть зачем введеные в прошлом году для учеников 6-7 курсов. Более всего удручала завтрашняя нумерология, которую за годы обучения Эдвард уже проклял раз пятьдесят. Вообщем, нет ничего удивительного в том, что вместо подготовки к экзамену Эдвард вульгарно напился, как последний алкоголик - в полном одиночестве. Он играл. Смутный мотив, уже несколько дней назойливо крутившийся в голове, наконец оформился и теперь лег ладной мелодией на зебру фортепианных клавиш. И это было так здорово, что мурашки бежали по коже в такт перекатам музыки, родившейся в его сознании. В этот момент не существовало ничего, ни Хогвартса, ни Фели, и даже тень брата не мелькала на переферии зрения. Была только мелодия и небывалая, невероятная легкость... Короткий укол боли в районе ребер заставил на секунду прикусить губу и сфальшивить. Безмятежная атмосфера сбилась, разрушилась, и в гладкую музыку, рождающуюся под его пальцами вплелся неясный диссонанс, от которого не получалось просто отмахнутся. Тело налилось противной тяжестью, плюс его словно кто-то куда-то тянул. Лестат дернулся, пытаясь избавится от неприятного ощущения, но стоило ему на секунду оторвать руки от клавиш, как их тут же перехватили чьи-то мягкие ладони. Невольно потянувшись за ними, Эдвард вынырнул из сладкой полудрему и попытался сконцентрировать взгляд на стоящем перед ним человеке и его словах, после гармоничного звучания фортепьянных струн чем-то хаотичным, диссонансным....но не лишенным какого-то приятства. Эдвард, праздник продолжается без тебя. Уже все заждались. Пошли скорее, а то пропустим самое веселье. Ну что, идём? - Нашли время праздновать, когда мне плохо... Было хорошо, а теперь все снова плохо. Кто тебя просил вмешиваться? - осознание реальности, пока еще нестройное и лишенное целостности , постепенно возвращалось к Нотту вместе с более чем отвратным настроением. Парень порывисто выдернул руки из захвата, дернулся, пытаясь встать и уйти от неопознанного, но явно неуместного сейчас человека.
Morigan Malfoy: Ничего, плохое состояние тоже бывает полезно. Только после него ты сможешь оценить, что такое хорошо. Уж я в этом эксперт. Мориган хмыкнула от той весьма сомнительной, но прозаичной идеи, что и от бед можно начать получать удовольствие. Это была бы отличная для неё история, но в мазохистки девушка не записывалась, хотя, год от года, продолжая жить для других, наедине с собой становилась всё мрачнее и всё более закрывалась. У Эда всё это не было так очевидно, но она слишком много внимания уделяла созерцанию его милых черт, чтобы не заметить, что он, при всей своей внешней активности, был не меньшим страдальцем в душе. Но раньше девушке казалось, что Эдвард относится к незаурядицам проще. У Моры был хорошо поставленный голос, потому, говорить девушка умела так, чтобы её было слышно, но при этом не крича. Однако, сейчас, судя по выражению лица Эдварда, демонстрировавшего полнейший ужас, было очевидно, что её тембр ему не более приятен, чем карканье вороны. Вот так – получи, заносчивая староста, прямо по кончику своего самолюбия и несовершенства. Однако, почему-то Мориган слегка развеселила эта его реакция, такая как будто по-детски непосредственная, которую люди, относящие себя к взрослым, могли позволить себе только перебрав. Поняв, что тащить Эдварда в гостиную – дело зряшное, девушка опустилась неподалёку от него на ступень лестницы, ведущей из этого закоулка на божий свет, слегка поёжившись. Мора не очень любила мрачные помещения в отсутствии света. Они слишком сильно навевали на неё тоску, а оттого, желание попрепираться. Так завести её мог только он. Кто просил меня что? Эдвард…то, что ты сам не свой не спасёт тебя, когда ты придёшь в себя, даю тебе слово. Но сейчас, так и быть, я проявлю благоразумность и пропущу твоё заявление… В этот момент Эдвард подался вслед за её прикосновением, и только мысль, что Эдвард может не удержать равновесие, заставила её не разжать руки чересчур дергано, как всякий раз, когда они случайно сталкивались, словно два заряда с разной энергетикой. Впрочем, Эдвард опередил её, отстранившись. Глубокий вдох и чёткая установка, данная самой себе – не спорь, ты ведь мисс Малфой, и тебе не гоже опускаться до такого уровня, как будто ты сидела и пила здесь вместе с Эдвардом. Так Мора уговаривала себя, собрав все жалкие пожитки терпения в кулак, чтобы снова завести свою волынку, героически совершив новую попытку призвать Эдварда к порядку и мысленно прикидывая, сумеет ли Эдвард придти в себя до того момента, пока экзамен, по крайней мере начнётся. Эдвард. У тебя завтра экзамен. Экзамен, от которого зависит твоё будущее, к которому ты так долго готовился и хотел его сдать. Ты сам хотел, ты просто обязан вспомнить сколько усилий положил на то, что сейчас…Это бессмысленно. Ты даже не пытаешься напрячь свой королевский слух. Я не собираюсь читать тебе проповеди, оставь это кому-нибудь другому. Она понимала, что он не может сейчас разобрать и половину из того, что несёт раздражитель по имени Мориган, но никак не могла заставить себя замолчать. От мысли, что подготовиться он уже не успеет, её начала охватывать паника. Если Лестата выгонят из этой школы, он себе этого никогда не простит. А она…она не простит этого себе. Он ведь её брат, а сёстры должны помогать братьям. Особенно тем, кого любят пусть и совсем неадекватной любовью. И вдруг, сама того не ожидая и чувствуя, как заливается едва заметным, но предательским румянцем, который, на её счастье, Эдвард не замечал даже в состоянии свежего огурчика, она сменила тему кардинально, - Почему тебе плохо, Лестат? Мориган никогда в жизни не назвала его так, хотя Роя вполне иногда могла назвать Винсентом. Почему-то она всегда называла его только Эдвардом, крайне редко используя какие бы то ни было сокращения. Но сейчас ей захотелось хотя бы немного, так мимолётно, стать к нему ближе, нежнее; эти щемящие звуки, что выдавали совсем недавно его тонкие пальцы, будто созданные для фортепьяно, заставляли её сердце сжаться в какой-то болезненной истоме. Говорят, женщина подсознательно ищет в каждом мужчине своего отца. У Эдварда со Скорпиусом Малфоем было не так, чтобы много общего, но эта болезненная, рассказывающая о том, что накипило на сердце, игра, была свойственна и её собственному отцу. Только в музыке он мог чувствовать себя свободным от обязательств, только там он мог позволить себе хотя бы недолго просто побыть самим с собой, без проблем и забитой головы. В то время, как его жена убегала снова и снова. От чего убегал Эдвард? Море казалось, что это не просто нервное перенапряжение, она, возможно, слишком хорошо его знала, для того, чтобы поверить в то, что экзамены могли так сильно его надломить. Просто до той секунды, когда Эдвард сказал то, что сказал, ей казалось, что это просто юношеская глупость, не больше, которая и продиктовала ему необходимость прибегнуть к спиртовому стимулятору. Но теперь, когда ярость, видимо, переданная ей непомерно эмоциональной, хоть и столь далёкой, матерью на генетическом уровне, отпускала Мориган из своих силков, то верх брали иные органы чувств, которые заверяли, что за нынешним состоянием Эдварда скрывался истинный душевный срыв. Впрочем, Мора никогда бы даже и подумать не смогла, что за этим могла стоять Фелиция, хотя в такой ситуации она бы, как ни странно, не обрадовалась. Она бы искренне посочувствовала Эду, которому приходится изображать невесть что на благо вовсе не себе. Но вот то, что у него были проблемы с братом, Мориган наблюдала точно также, как и Джейн, но обе девушки уже почти отчаялись, что близнецы придут к какому-то логическому знаменателю. Море казалось, что им обоим всё равно и что их такое положение вещей устраивает. Впрочем, вероятно, то же самое можно было сказать и о ней самой. Кто бы мог подумать или хотя бы просто поверить, что девушке тяжело из-за того, что их отношения с Браем никак не сложатся, что Вивиан раздражает её своей исключительно детской непосредственностью и что она, пусть и не по-злому, но завидует, что её младшей сестре позволяют оставаться ребёнком, не думая, что и Море этого никто не запрещал. Она сама себя загнала в рамки. Также, как и Эдвард. И оба сами не заметили. Я заметила, что ты был задумчив и без лишних градусов, но сегодня ты совершенно это усугубил. Прости, что прервала, но…я не хочу, чтобы ты потом жалел о том, что упустил. Мориган не лгала, со стороны могло показаться, что она, переполненная мыслями о предстоящем экзамене парня, даже не заметила этого, но она замечала всё, что было связано с ним и его тонкими пальцами, которые так самозабвенно перебирали его же волосы, будто в остервенении. Она не стала бы льстить никому, считая, что лесть может только обидеть, но порой могла задеть своим мягким, но вполне недвусмысленным замечанием. И если он ей так сильно запал в душу, значит, было за что. Но, впрочем, разве важна была Эдварду её оценка? Мора говорит значительно тише. Сейчас, когда ей кажется, что Эдвард стал чуть более трезв, ей становится неловко и хочется немедленно подняться на ноги и уйти. Ей кажется, что у него тяжёлая голова, и ей нужно принести ему подушку. Но у него ведь есть Фелиция. И сейчас вовсе не Мориган должна быть рядом с ним. Как-то это неправильно. Хотя, разве они делают что-то предосудительное? Не говоря уже о том, что Эдвард явно порывался уйти, и если бы не некоторая расфокусированность походки, ему бы точно это удалось. Мориган была самодостаточным человеком, она знала цену своему времени и своим усилиям, она могла просто наплевать на ситуацию и оставить его в покое, заодно затаив лёгкую обиду за его поведение. Но только не с Эдвардом. Сейчас он казался ей каким-то другим. Немного грубоватым и особенно уязвимым, ранимым. Мора поднялась на ноги, обогнув Эда так, чтобы присесть рядом, и коснуться его руки своими острыми пальцами, словно силясь пробудить его или просто найти повод до него дотронуться. Хотя бы раз. По крайней мере мимолётно. В её мыслях был надрыв, тот, который заставлял её сейчас сидеть рядом с Эдом и на пару секунд забыть о том, что завтра у парня экзамен. Что где-то там, вероятно, его ищет Фел. Хотя, Мора ведь уже решила, как помочь ему выпутаться и, заодно, если получится, подбить Роя хоть что-то сделать для своего брата.
Edward Leistat Nott: Эдвард, прищурив пьяные глаза, всмотрелся в Мориган. На мгновение в его взгляде проскользнула трезвая и горькая тоска. - Будто ты знаешь, что такое "хорошо". По сравнению с тобой я просто баловень судьбы. Парень нерадостно усмехнулся чему-то своему и привалился к стене. Со вздохом прижался затылком к холодному камню. Его взгляд совершенно расфокусировался, стал каким-то пустым и холодным. Через расширенные зрачки в него словно вливалась тьма, захлестывающая его душу, смывающая переживания и целительным бальзамом смывающая боль. Если бы можно было растворится в темноте и просто слушать музыку. В музыке - гармония, в ней нет сложного диссонанса, которым наполнена жизнь и который невозможно изъять из нее, как бы не старался... - Я много чего хотел. И многим дорожил. А сейчас не хочу. Все, что я делаю, только больше нарушает равновесие. Если бы меня не было, наверное, было бы лучше. Ему в первую очередь. Лестат не столько отвечал на слова Моры, сколько озвучивал свои мысли, нестройные, несвязные, сорвавшиеся с привязи сознания от неловкого прикосновения слов девушки. - Рин, знаешь, что самое сложное, когда поешь на два голоса? Не сбиться, не начать подстраиваться под другого. Не сфальшивить. Мы всегда пели на два голоса, каждый по своему, но теперь я чувствую, что кто-то из нас начинает фальшивить. И я не могу понять, кто и на какой ноте. И главное, как теперь все исправить, чтобы не испортить всю песню. Я пытаюсь что-то сделать, но не попадаю в ноты, сбиваюсь, путаюсь... И мелодия рвется, становится хаотичным шумом... Так не должно было быть. Но все так. Так глупо и непривычно... Эдвард закрывает глаза, отсекая себя от всего остального мира, пряча за опущенными веками себя, свои мир и свою боль. Слова, вырывающиеся из его губ неровными всплесками-фразами, как из переполненного сосуда, наконец заканчиваются, но одна мысль жжется, как кислота. Так больно терять часть себя.
Morigan Malfoy: Узнал. Он определённо узнал её в эту секунду - ей не нужно было задавать много вопросов, Мориган поняла это просто по взгляду. И едва заметно растянула на губах полуулыбку в духе Малфоев - немного замкнутую, но определённо существенную. Где-то в груди очень приятно кольнуло от осознания того, что Эдвард, пусть и находясь в совершенно непонятном состоянии, вспомнил всё же о ней, а не о Фели, хотя за подобные мысли Мора готова была себя корить, но сердцу и желаниям совершенно не прикажешь. Наверное, это было бы отличной возможностью его поцеловать - просто на одну секунду прикоснуться к его губам кончиками пальцев, чтобы пресечь любые его попытки подивиться её поведению вслух. Прикоснуться к его лицу кончиком носа, проведя вверх по губам и щеке, не давая опомниться, просто коснуться его век мягким и коротким поцелуем, и не позволить себе, даже в эту минуту, всё равно не позволить коснуться губами его губ. Потому, что это нечестно и лежачих и пьяных не бьют. Потом она может сказать, что ему померещилось, что он перебрал лишнего, что она перебрала лишнего вместе с ним. Но Мориган слишком хорошая девочка, за что периодами себя не выносит - и даже сейчас не может себе дать слабину и позволить фантазиям перетечь в явь. Я позволю себе принять это как комплимент, Эдвард. Моей неописуемой выдержке. Мора говорила немного ехидно, разумеется, по той причине, которую Эдвард просто не мог не знать - она терпеть не могла, когда по отношению к ней выражали что-то вроде жалости и всегда могла так выправить ситуацию, что она была бы последним человеком, кого после этого было бы желание жалеть. Однако, из уст Эдварда почему-то эти слова звучали для неё, словно бальзам, залитые на не проходящие раны, которые успокаивал их вечный зуд, не дающий покоя ни днём ни ночью. Эдвард, не говори так. Ты совершенно не понимаешь, что Рой чувствует по отношению к тебе, но по ему одному понятным причинам не спешит это показывать. Ты - его часть, как и он - твоя, всегда были, есть и останетесь. Ты ведь прекрасно знаешь, почему Рой так сильно на тебя зол. Да нет, не на тебя, а на себя. На ситуацию. Он отступил на второй план и теперь ему сложно даже на тебя смотреть. Но от этого ты не перестал быть его братом. С чего юная мисс Малфой вообще взяла, что Эдвард говорил о брате, а, скажем, не об отце, о друге или о ком-то совершенно неожиданном? С такой печалью, надорванной надтресностью он, как казалось девушке, мог говорить только о Рое. О том, кто отталкивал его изо дня в день ещё дальше. Мориган же пребывала приблизительно в том же положении, что и Эдвард - оба они были связаны обещанием перед Джейн ничего не рассказывать Рою, ничего не менять и не вмешиваться в их ситуацию и оба были людьми слова, что, на данный момент, повесило на шею Лестату тот камень, который выносить ему становилось всё невозможнее. Ваша песня была как детство, Лестат. Вы были убаюканы ею, вы всегда были вместе и ничто не могло вас разлучить. А теперь вы поёте разные песни, но ты всё ещё пытаешься поймать мелодию своего брата, когда он давно предпочитает петь соло. Но тебе не нужно этого бояться. Это, возможно, и есть раскол, которого ты никогда не хотел увидеть. Но рано или поздно это всё равно бы случилось - вам пришлось бы жить каждый своей жизнью, и если в итоге это вас не разделит, то сплотит лишь сильнее. Вспомни хотя бы своего же отца и дядю. Хотя, безусловно, у каждого своя история. Возможно, это слишком жёсткие слова для девочки с такой трепетной улыбкой и мягкими чертами, наверное, её слова должны быть призваны сильнее щадить. Но она не хочет просто повторять, как заведённый будильник на неправильное время, что всё в порядке и будет хорошо. Сказки следует оставить за спиной. А он говорит так красиво, олицетворения, метафоры, все те, что плавно и так неугаданно перетекли в его жизнь. Близнецам всегда сложно, но быть просто сестрой и мамой одновременно - тоже тяжёлая ноша. Когда ты так до конца не можешь понять, какую иерархическую ступень ты должна занять в семье, чтобы всем было комфортно или чтобы было комфортно тебе. Жить ради близких или ради себя. И как же ужасно больно, когда ты загодя знаешь, что не сумеешь взять это и совместить. Ей больно сейчас не за себя, а за Эдварда, потому, что, как и о ней, многие думают, что у него в жизни есть всё, о чём можно только мечтать, стоит только пальцем прищёлкнуть, и все его мечты сбудутся. Но главная пока оставалась неосуществимой - их прежний уют с братом, только вдвоём. И, как жизненная насмешка, такая доверительная дружба Эда с Джеем, и Моры с Роем. Всё наоборот, судьба, надежды, чаяния. А есть ли впереди просвет? Эдварду хотелось словно исчезнуть, спрятаться в нарастающей тьме, которую они оба чувствовали спиной, стоя на краю обрыва, в то время как другие, радуясь и плача, занимаясь бесконечными уроками и такими важными скандалами с близкими, этого не ощущало. Ей с той же долей вероятности хотелось бы вдавиться в эту стену, провалиться в неё, оказаться замурованной там, где её бы никогда не нашли. Она давно поняла, что её чувства к нему имеют место быть, она давно перестала от них отмахиваться и надеялась лишь на собственное благоразумие и на время. Но никогда за целую часть своей жизни, которую так или иначе Мориган преодолела, она не замечала, как похожи они в своём одиночестве, на которое словно оба были обречены. Она неосознанно опустила голову на плечо Эдварда, полуприкрыв глаза, ощущая, что ресницы её дрожат, но заранее зная, что она не заплачет. Кто-то из них сегодня должен был оставаться сильным. И она чувствовала, что Эдварду, который всегда представлялся в образе этого не прогибаемого и не в меру обаятельного кремня, сейчас было куда важнее излить душу. Экзамены вдруг стали так далеки, хотя в этот момент ей казалось особенно важным, что помочь справиться брату с затруднительным положением должен был именно Рой. Так приятно было чувствовать плечо, исходящее от плеча Эдварда, но так больно одновременно. Их будущее их не ждёт. И ей сегодня нравится, что он болеет другой.
Edward Leistat Nott: А разве у меня есть своя жизнь?.. В своей, еще такой короткой, но богатой на события и переживания жизни Эдвард никогда и помыслить не мог о том, чтобы назвать себя одиноким. Еще до рождения их было двое, а потом, когда они с братом научились ползать, стало еще больше - потому что появились Кайл и Брайан. С тех пор ничего не изменилось - разве что компания у Нотта стала куда шире, да и пространства для изучения намного больше. И у него всегда оставался Кайл, добрый, надежный друг, истинный брат по духу. Им бы вполне хватило компании друг друга, чтобы никогда не заскучать. Но все-таки Эдвард не мог представить себя без неизменной тени брата за спиной. Рой всегда был рядом, отражением и продолжением, неизменной и неотъемлемость важной частью мира Лестата. И пусть они никогда не понимали друг друга до конца, пусть были слишком разными - близнецы всегда оставались вместе. И Эд просто не представлял, как они будут жить врозь, как того хочет Рой. Не смотря на присутствие десятка близких людей в его жизни от медленной, но неизбежной потери брата Эдвард чувствовал себя совершенно потерянным и одиноким. Лестат никогда бы не смог сформулировать все это, терзающее его, в трезвом состоянии, а в пьяном отпала и необходимость подбирать слова - он просто понимал свои чувства и переживания, не анализируя их. И в этой туманной пелене опьянения становились очевидными и те мысли, которым обычно Эдвард не уделял должного внимания. Например, о том, что Мориган очень печальные глаза, и не только сейчас, а вообще всегда. И улыбки ее, которые и сами по себе увидишь не часто, по-взрослому холодные и пустые. - Прости, Рин... Я сейчас, наверное, жутким идиотом кажусь, жалуясь тебе... Тебе ведь куда тяжелее. Бедная моя, одинокая Рин... Движение было спонтанным, но, в отличии от других, по-пьяному рваных, жестов Эда, плавным и мягким. Длинные пальцы скользнули по спадающей на лицо девушки пряди, осторожно и нежно, как недавно касались воображаемых клавиш, и легли на гладкую щеку. - Это не порок - иногда показывать слабость, сестренка.Я хочу помочь, Рин, правда. Не отталкивай меня... Есть вещи, с которыми даже ты не сможешь справиться одна... И я не смогу без тебя.
Morigan Malfoy: Я тебя понимаю, Эдвард. У меня, конечно, не такие отношения с братом и сестрой, но я привязана к отцу, наверное, как ты – к Рою. И однажды я должна буду покинуть его, строить свою семью. Но даже думать об этом не хочу. Она улыбается Эдварду. По Мориган сложно сказать, что её могут страшить такие вещи, казалось, это было в порядке вещей, но внутри она ведь была вовсе не такой собранной, как снаружи. И не уверена, что сможет не показать папе, как будет скучать по нему. Хотя, дело усложнялось ещё и тем, что, кем бы не был её будущий муж, он не будет Эдвардом Ноттом. А, значит, навсегда останется для неё чужим. Готова ли она пойти на край света с Эдвардом? Мора заставляла себя не сметь даже мысленно задавать такие провокационные вопросы, которые бессмысленно теребили душу –всё равно ничего не изменится. А, может, мы неправы, Эдвард? Может, мы поступаем глупо, потакая тому, чтобы Рой и Джейн и дальше думали, что не нравятся друг другу? Мориган вздыхает. Кто сказал, что они выбрали верный путь, тактично отойдя в сторону и давая им разобраться самим? Ведь, на самом деле, в обоих говорило эгоистичное человеческое желание не оказаться крайними. А ведь сколько проблем было бы решено одним махом. Рой и Джейн были бы вместе, или, по крайней мере, смогли бы присмотреться друг к другу без настороженности, Рой перестал бы сверлить брата взглядом, полного немого упрёка. Но они выбирали бездействие. Мора трогательно хмурится, когда Эд принимается себя ругать и говорит горячо и убедительно, - Никакой ты не идиот. Не порок иногда показывать слабость. Сам сказал. Она не фыркала и не пыталась доказать, что мужчина должен быть сильным и всегда держать лицо, да, порой Мора выпендривалась, но внутри была девушкой справедливой. И, если женщины имеют права на чувства, отчего не имеют права мужчины? Эдвард расстраивался, а для неё ценно, что тот признался в этом именно ей. Эдвард хотелось, чтобы и она поделилась с ним, Море было это сложно, но куда важнее своей гордости и своего вздёрнутого подбородка из серии «я сама», ей было важно, чтобы Лестат осознал, что ему она доверяет. Что она может не только отчитывать его за какие-то глупости. Многим моя жизнь кажется идеальной. Старший брат, младшая сестрёнка, родители, которые столько лет вместе и даже не смотрят на других, громкая фамилия. А ведь это всё только видимость. И, ещё, так устала видеть улыбки в лицо и слушать за спиной пересуды какая я зазнайка. Хорошо учишься – ты ботаник, плохо учишься – полная дура, общаешься с молодыми людьми –распутная, отгораживаешься ото всех – синий чулок. Говоришь что-то хорошее – лицемерка. Я устала от этих шаблонов. Мне не нужно никому ничего доказывать, но даже Брай подкалывает в самые больные места. И невольно думаю, может быть, это я неправильного о себе мнения, страшно это признать и меньше задирать нос. Мориган горько усмехается. Она была принцессой в душе, немного избалованной, но не капризной, она была слишком женственной для современности, где нужно уметь пробиваться мужскими качествами, где нужно уметь грубить. Мора могла за себя постоять, даже отстаивать права других, но что она могла сделать с несовершенством всего мира, в котором всем и каждому самое главное – прикопаться к чему-то? И ты ощущаешь свою пустоту из-за того, что всем нужно обсудить что-то, что их не касается, забывая, что у них есть и своя жизнь. Но теперь по каким-то дивным причинам весь мир сходит с ума и все ищут друг в друге не достоинства, а недостатки, даже что-то хорошее переворачивая наоборот. Далеко за примерном ходить не надо – взять хотя бы придирки мамы к отцу, которая явно любила его больше всего на свете, но совершенно не умела ему это показать и только пилила его, словно это было лучше, чем просто молчать, запуская в сознание страх, что наступит тот день, когда им больше не о чем будет говорить, и что она всё равно никогда не сумеет его разлюбить. Мора совсем не боялась, что однажды они с Эдвардом могли бы друг другом пресытиться – он был привязан к ней не меньше, чем она к нему. Но совсем по-другому. И это её убивало, но именно это она не могла ему объяснить. И каждый раз сдержанно улыбалась Фелиции, когда та прижималась к Эдварду, а сердце Моры готово было давиться чувствами. Ты бесконечно важен мне, Лестат. Просто не всегда могу это правильно донести. Я никуда от тебя не денусь, так что за это, по крайней мере, не переживай. Он касается пряди её волос. Мориган не производила впечатление девушки, к волосам которой можно было вот так запросто прикоснуться, она не любила, когда её лишний раз трогали. И она так нещадно распинала Эдварда за любую невинную шалость, как никого, но именно ему можно было вот так поправить её локон. Его рука застывает на её щеке чуть дольше, чем должна бы, а у неё замирает душа, словно останавливаясь, а затем ускоряя свой ритм до опасного предела, такого, что даже он мог бы услышать. Она не может сказать, что Эдвард тот единственный, кто точно не мог бы помочь ей, потому, что он, сам того не желая, убивал её. Сестрёнка, она ведь его сестра, и из-за своих глупых чувств ощущает себя ещё более одинокой, неправильной, недостойной. А для Моры достоинство всегда было превыше если не всего, то многого. Но она не может отстраниться от Эдварда не только из-за страхов, и даже не оттого, что тот убежит от неё, сломя голову, и определит сестру в больницу святого Мунго, а из-за Роя, который уже сделал всё для того, чтобы оттолкнуть брата. Мориган так не могла поступать с теми, кого она любит, на то они были разные с Роем. Она поддаётся своей слабине, уверенная, что контролирует себя настолько, насколько это возможно, когда его губы так близко. И накрывает ладонью его запястье, чтобы нежно коснуться его пальцев, а затем уронить свои на его шею, едва касаясь и изо всех сил сдерживаясь, чтобы не зарыть их в его волосы. Он, наверное, думает, что ей жаль, что они не родные брат и сестра, потому, что им было бы очень комфортно вместе расти, они бы также друг друга подкалывали, но у них было бы взаимопонимание. Она удерживала бы его от дурных необдуманных поступков, а он бы всегда её защищал. Мориган отрывает от Эдварда руку, но никак не может перестать ему улыбаться. Какой-то особенной улыбкой, смысл которой, по счастью, он всё равно не поймёт.
полная версия страницы