Форум » «Ларец со сказками» » [18.01.2023 г.] Dark Lord is just a bastard » Ответить

[18.01.2023 г.] Dark Lord is just a bastard

Storyteller: Время действия: 18 января. Вечер. Место действия и его примерное описание: Лондон. Паб "Туманная прорва". Действующие лица: Уолтер Сазерленд, Маргарет Монтсеррат. Ситуация: Хватит юлить и притворяться, мучаясь в клубке собственных страстей, сомнений и кошмаров. Пришло время рассказать все. /ЭПИЗОД ЗАКРЫТ/

Ответов - 3

Walter Sutherland: Голоса.. Веселые, спорящие, громкие.. Звон стекла, хлопанье входной двери и стук каблуков. Все эти звуки, сливающиеся в одну единую дешевую симфонию не трогают, когда ты погружен в свои мысли. Мысли, окутанные табачным дымом сигарет, которые ты одну за одной достаешь из пачки который час к ряду. Только.. Теперь это просто прывычка. Привет из старой жизни, не дающяя ничего, кроме обрывков воспоминаний, которые можно выстроить в логическую цепочку, словно нанизав разного цвета бусины на длинную нитку, рассмотреть их со стороны с непредвзятостью судьи. Потому что тот человек, который сидел сейчас за угловым столиком в полном одиночестве не мог поручиться, что тот, кто еще неделю назад называл себя Уолтером Сазерлендом, все еще живет внутри него. Странно. Будто что-то оборвалось в тот вечер. Вам случалось чувствовать, что вы "вчерашний" чужд вашему "сегодняшнему"? *** Когда 13 января человек 42-х лет отроду открыл свои зеленые глаза и приподнялся с кровати, он еще минуты две безуспешно пытался вспомнить, кто он такой. Он огляделся. Увидел комнату с мебелью векторианского стиля, занавешанные шторы, в просветы которых пробивались рассеянные лучи рассветного солнца, резное изголовье кровати и.. Ее темные локоны, шелком рассыпавшиеся по подушке и неслышное дыхание... В памяти своей вернувшись в то волшебное утро, мужчина непроизвольно стиснул зубы, как будто был готов к тому, что в любой момент кто-то может посметь отобрать у него его сокровище. Воспоминания, которые он бережно будет хранить до самого конца. Его Кира. Его и ничья другая. Дурная привычка. Теперь эта мания преследования разума будет преследовать его, постоянно напоминать о том, как он делил свое тело с Воландемортом. Глубокая затяжка.. В то утро, нагнувшись над ней и заворожено наблюдая, как еле заметно приподнимается от дыхания ее стан, как пушистые ресницы чуть подрагивают во сне, Уолтер вспомнил настоящего себя. Такого, каким он был еще в юности, с незапятнанной грехами душой, не знавший горя утрат и страданий. И внутри затеплилось нечто теплое, такое приятное – чувство надежды, которое так хотело разгореться с новой силой и… Но, будто кто-то с силой дернул его назад, давая захлопнуться вратам райского сада прямо перед его носом. Это не для тебя парень. Ты кое-что забыл там. Посмотри назад! На твоих плечах такой груз, с которым не пропустит никакая небесная канцелярия! Что правда – то правда. Воландеморт забрал с собой все плохое, что было в Уолтере. Точнее говоря, это все забрала Воскрешающая комната в обмен на душу Реддла. Око за око. А, стало быть, после его изгнания из тела Сазерленда, там осталась лишь светлая составляющая его души. Но, если бы все было так просто… Ожесточенно затушив сигарету в пепельнице, как будто это она была виновна во всех его проблемах, Уолт уперся лбом в скрещенные пальцы рук. Да, он избавился от той части себя, что главенствовала добрую половину его жизни, ту, что отправила на тот свет множество невинных людей. Но той, что осталась, было не легче. Вина, которая грузом тянет на дно. Раскаянье, которое не кому заверить. Совесть, которая надрывается от ужаса тех поступков, которые кровью омыли руки. Да, эти самые руки, которые продолжают держать сигарету, продолжают колдовать волшебной палочкой, которые не достойны того, чтобы прикасаться к белоснежной коже Киры. Ужас, отвращение к самому себе обрушились с той же внезапностью, что и хрупкое счастье, задавив под собой только начавшую разгораться надежду на светлое будущее. Почему? Почему он был так жесток? Откуда взялось все это? Почему тот Уолтер Сазерленд позволял себе творить таковые страшные вещи? Как мог позволить себе судить не виновных? Как мог с такой легкостью у б и в а т ь ? *** - Все хорошо? – тихо спросила Кира, со скрипом открыв дверь ванной в то утро. В то волшебное и одновременно страшное утро. Подперев ванну спиной и согнув ноги в коленях, Уолт сидела на полу, делая как можно более спокойное и безразличное лицо, как будто это не он несколько минут назад сунул голову под струи холодного душа. В ее голосе слышалась тревога, и Уолт знал, что если даст Кире хоть малейший намек на беспокойство, она не успокоиться, пока не уладит все сама. Но это не ее вина, не ее ответственность. Она не обязана искупать его грехи. Она и так сделала все невозможное, чтобы спасти его. Хотя он этого и не стоил. - Все в порядке, просто… Просто это странно снова остаться наедине со своими мыслями, – ответил он, для достоверности кивнув, поднялся на ноги и, подступив к девушке притянул ее к себе. – Я так люблю тебя. – Подкативший к горлу ком заставил его замолчать. Хорошо, что она не видит его глаз, пока он сжимает ее в своих объятьях. – Извини, я весь мокрый, - нарочная усмешка в голосе, чтобы скрыть его дрожь. И, схватив с крючка полотенце, он накинул его себе на шею, чтобы капли с волос падали прямо на него, а не на майку или на плечи Валькирии и, отстранившись о нее, он промокнул полотенцем лицо. – Я думаю, завтрак уже на столе. Ты ведь останешься сегодня? И навсегда? *** От мыслей его отвлекло чувство, что прямо напротив его столика кто-то остановился. А не должны, он ведь позаботился об этом. - Монтсеррат. – Констатация факта. Ведь именно эту фамилию носила девушка с южными чертами внешности. Подруга и коллега Валькирии. Не то чтобы он не питал к ней симпатии, нет, она была интересным экземпляром. И, в чем-то они были похожи. Марго и Уолтер. В своем свободолюбии и непредвзятости. В своей отреченности от общества. В своей гордости. Только вот способы самоутверждения у обоих были разные. - Ты извини, но я не расположен сегодня вести беседы. Как-нибудь в другой раз. – Ей следовало бы понять, Валькирия уже исчерпала все отговорки. Поэтому он не будет тратить на них время а скажет это прямо.

Margaret Montserrat: Очень многие люди верят в перерождение. Что, мол, только умерло наше прежнее тело – мы попадаем в новое и, теряя память, обретаем новую жизнь, ценой прежнего опыта – чтобы никому не было проще с самого рождения. Впрочем, не сказать, чтобы людям, которые бы были стариками-детьми, было бы проще – они не имели бы возможности смотреть на вещи с той детской светлостью, как это делают настоящие дети… Но мы не о том. Как бы не менялось время и опыт жизни человека во время его очередного перерождения – его основные устои остаются прежними, они не меняют своей правды и продолжают вести своих питомцев по неторной, но уже когда-то протоптанной дороге их былых жизней. Маргарет Монтсеррат не придерживалась никакой теории относительно того, чем будет заниматься человек после смерти. Никаких Раев, никаких Адов для нее не существовало, не было перерождения и не было каких-то «заоблачных далей», про которые так любят писать эти люди в романтических книгах, когда девушка умирает от чахотки, а парень целует ее в губы, чтобы в этих самых «заоблачных далях» поскорее с ней встретиться. Да, мы проходили все эти маленькие и большие обманки; но Маргарет была большой девочкой и создала себе такое вот мнение: после смерти тебя не ждет нихрена, кроме червей и могилы, а потому надо жить, пока ты живешь. И она собиралась жить долго, отрываясь на полную катушку. Что она и делала, в общем. Но, наверное, если бы миф с перерождением был верен... она бы прожила очень много жизней. Она побывала бы в древних тысячелетиях зарождения этой цивилизации, она была бы охотницей на мамонтов, потом была бы единственной девчонкой во всех спартанских поселениях, была бы гладиаторшей, ведьмой, которую сожгли бы на костре за крамолу и хулу, была бы пираткой, последовательницей идей якобинцев, революционеркой, бунтаркой... Но эта жизнь была эта жизнь, и она не бороздила морские просторы и не кричала проклятия сквозь пламя сжигающего ее костра, периодически взрываясь дьявольским смехом. Сейчас она была волшебницей, сумасбродкой, нимфоманкой, а еще - по крови на четверть испанкой, но по духу, пожалуй, на все двести процентов. И сейчас ее чрезвычайно волновала судьба ее бренного тела на ближайшие несколько месяцев. Нападения Темного Лорда не могли остаться незамеченными – даже при всем ее нейтралитете в этой борьбе, выбранном заранее. Недавно... она вынужденно стала на сторону светлых сил (впрочем, что за дурацкое разделение на свет и тьму – можно подумать, Пожиратели – орки, которые ненавидят солнечный свет; это и самое страшное –что все они люди и все одинаковые, а одним срать на это, а другие только этим и прикрываются), и, надо сказать, выбор ее был не сложен, а вернее – его просто не было. Когда Люди-В-Черном вышли из сумрака, ей просто не пришло в голову броситься к ним и закричать «Я ваша! Я ваша!». Она просто стала драться. Она и убивала. Убивала уже, женщина, нежная, красивая, - без малейшей тени сострадания и ужаса на следующий день, под валокординчик. Потому что она знала, что убивала за дело; и ей не было страшно от мысли, что она делала это, - в отличие от, наверное, тех, кто посмел убить ни в чем неповинных, раздавить их, как жалких вшей, ничего не значащих. В тот день погибло много, да. Маргарет, пожалуй, была единственной женщиной в замке, кто кое-как чувствовал себя неплохо после этой страшной бойни... а еще была Валькирия. Ее лучшая подруга, ее наперсница, тот человек, с которым у нее никогда не было тайн... Маргарет была честна в своей дружбе, и вот это ее поведение, нарочито спокойное, выдержанное, не в пример вспыльчивому характеру, - навело Марго на мысль, что дело нечисто. Разговаривать с Валькирией оказалось бесполезно; она была крепким орешком, что стало для Марго еще одним удивлением, а еще ее фразы были полны такого деланного непонимания сути вопроса, что женщина окончательно убедилась в том, что догадки ее верны. И тогда она решилась отправиться к Сазерленду собственной персоной, мужчине, который должен был знать о Валькирии все. Но если и он не знал... дело было бы вообще худо. В общем, Марго ничего лучше не придумала, как засечь его выходящим из дома и проследить, куда он направлялся. Это, разумеется, был паб – куда еще может ходить мужик с таким озабоченным и трагическим лицом? Разумеется, надраться и забыть. Ничего, сегодня он либо будет трезв, либо надерется с ней вдвоем. Третьего не дано. Короче, Маргарет стояла над Уолтером, не обращая внимания на то, что он намеревался, видно, побыть в одиночестве; долго стояла, буравила его взглядом – а потом, плевав на все, плюхнулась на стул на другом конце столика и вся наклонилась вперед, заглядывая ему в глаза. - А вот я, Сазерленд, - эта привычка – обращаться по фамилии – пришла из учительской практики, - как раз намерена многое с тобой обсудить. И мне пофиг, что ты собрался посидеть тут один. – От ее привычного вкрадчиво-возбуждающего голоса не осталось и следа, это был серьезный разговор, а не фарс. – Помнишь бучу 12 января? Где вы с Валькирией таскались? – спросила она в лоб. - Нет, это не вопрос с подвохом, мне интересно. И еще. Скажи мне, пожалуйста, почему мы не встречались с тобой ровно в 5 января по 13? Нет, это не допрос, можешь успокоиться и заказать себе выпить, пригодится. Не пьешь? Похрен. И нет, ты никуда не пойдешь, пока я не получу ответов. Вы с Кирой очень нехорошо себя ведете последнее время. Вас бы в угол поставить, да взрослые вы. Скажи честно – ваши подозрительные замашки как-то связаны с воцарением мистера Всех-Убью-Зарежу Риддла? Мои мысли не на пустом месте, Сазерленд. Это правда очень веское желание знать. если там какие-то вопросы неправильные или недостаточные, чтобы продолжать в том же духе - я исправлю :))

Walter Sutherland: Научно доказанный факт, что мужчины по природе своей менее притворны, чем женщины. Но, как и всегда, во всех правилах имеют место исключения. И если в подтверждении е этой теории имеются наглядные примеры подобных личностей, ведущих себя целесообразно своей природе (особо одаренные даже могут похвастаться своей непроходимой тупостью и неумением просчитывать не то что ситуации, но и свой собственный шаг в следующую минуту), то встречаются и такие экземпляры, которые рискнули-таки бросить вызов прекрасному полу в их искусстве вести игру и плести свои интриги. Уолтер был из числа последних, как не трудно было догадаться. Однако он был не настолько глуп и в нужной степени эгоистичен, чтобы не напрягаться круглосуточно и перед каждым. Распинался и играл он только в том случае, если ему это было нужно. А в данную минуту он этой потребности не испытывал. Особенно к мисс Монтсерратт. Некоторый цинизм, даже не смотря на события последних дней, остался при нем, что не могло не обрадовать Уолтера в ту минуту, когда он его снова ощутил. Спасибо Маргарет, ее работа. Значит, изменилось в нем не все. Значит он еще не так безнадежен, как казалось ему самому вначале. А в душе после изгнания Воландеморта осталась не только горечь о прошлых поступках, горстка воспоминаний и бесконечная любовь к Валькирии, которая стала только сильнее, но так же и безразличие к некоторым личностям. Например, к той же Маргарет, или, скажем, к мистеру Веллингтону. Однако, к девушке, что сидела напротив, Уолт питал не только безразличие, к ее несчастью. А все потому, что однажды столкнувшись лицом к лицу, оба поняли, что впредь лучше этого избегать. Потому что оба были слишком похожи, и, если в одном случае это предвещает начало нового союза, то в другом грозит отправить мир в тар-та-ра-ры. Их с Маргарет отношения были похожи на поле боя. Уже давно они не стеснялись в выражении антипатии друг к другу, предпочитая забыть ту махонькую искорку, мелькнувшей между ними во время первой встречи. Кто-то скажет от ненависти до любви – один шаг, но только не в этом случает. По крайней мере, Уолт мог с уверенностью говорить за себя. Эта испанская полукровка раздражала его одним только своим видом, в особенности своей манерой поведения. Он понятия не имел, что связывает с этой ведьмой Валькирию, но, как видно, в этом-то и состоит весь парадокс женской дружбы. Хотя, учитывая то, что Маргарет, как выяснилось, совершенно не в теме по поводу их с Кирой «приключений», можно только демонстративно хмыкнуть. Дружба? Как же.. Так, бабский треп между уроками. Неужели эта закаленная жизнью стерва, каких днем с огнем не сыщешь, так лоханулась, что приняла за чистую монету дружбу с другой такой же чертовкой, как она, с мисс Уалд? Да простит меня ангел жизни моей Валькирия, но она то понимает, что Уолт имеет ввиду. Бедняжка Марго. А Уолтер еще считал ее образцом хладнокровия. Но сейчас, видя ее пышущее от негодования лицо, слушая эти все ее резкие речи, Уолтер еще больше понимал, как бесит ее вся эта неизвестность. И испытывал от этого неизменное удовольствие. Такой маленький пустяк, который он может себе позволить сейчас. Все же лучше, чем авадить маглов направо и налево. - Это так мило с твоей стороны, что ты беспокоишься о нас, Монтсеррат. Мне даже на долю секунды показалось, что ты скучала по мне. Как не разумно с твоей стороны, я думал, ты давно смирилась с тем, что обречена на одиночество, учитывая твой характер. Однако, позволь мне напомнить тебе, что наши с Валькирией отношения – не твоего ума дела. Я понимаю, тебя в детстве не научили правилам хорошего тона, но я, так и быть, тебя просвещу, дабы в следующий раз неповадно было. Где мы, как ты изволила высказаться, «таскались» с ней – наше личное дело, в которое я не буду посвящать такую соплячку, как ты. Не доросла еще. Ты бы поблагодарила бога, или дьявола – не знаю, кто там тебе ближе, но лично я склоняюсь к последнему, что не встретилась мне на пути с 5 по 13 января. Вполне могло статься, что твои кости до сих пор бы прибирали по всей Англии. Тебя интересует, вернулся ли Воландеморт? Скажу тебе вот что. Уноси ноги, пока голова цела. Потому что если тебя не убьют его последователи, а, уж поверь мне, они сейчас не такие дохляки, какими были еще лет десять назад, то это сделаю я, потому что ты порядком достала меня, а я этого не люблю. Пожиратели не любят тех, кто против них, но еще больше они не любят тех, кто не определился со стороной, которую занимает. От средничков избавляются, дорогая моя, так что вот мой тебе совет – чем продолжать испытывать судьбу, докажи наконец, что ты не просто истеричка с испанским акцентом, прими все как есть, или проваливай. Он больше не собирался церемониться, а уж тем более в его планы не входила задушевная беседа с Монсеррат, ни сейчас – никогда, просто по определению. Пусть выкручивается сама, в этой войне каждый за себя. Вернее, в этой войне каждый должен бороться в первую очередь с самим собой, а уже потом с той стороной, которую он выбрал для себя на лицо врага. Он сказал ей даже больше, чем следует, а подробности ей ни к чему, да и некому, в принципе, кроме них с Валькирией. А то, что он уже не в числе ПС, тем более ей знать ни к чему, ведь даже у стен есть уши, а Уолт еще планировал сыграть на этом. Нет, не с пожирателями, конечно, они и так уже в курсе, а хотя бы на таких личностях, как сама Монсеррат. Хотя, ее и раньше это не особо останавливало.




полная версия страницы