Форум » «Ларец со сказками» » [15.01.2048 г.] Mamma Mia. » Ответить
[15.01.2048 г.] Mamma Mia.
Evangeline Wellingto: Время действия: 15.01.2048 года. Место действия: Хогвартс, кабинет профессора Веллингтон, преподающей уроки маггловедения. Действующие лица: (в порядке написания постов: Эванджелин Веллингтон, Брайан Малфой. Ситуация: окончательно распоясавшегося и в конец переставшего даже пытаться учиться ученика волей - неволей приходится оставить на дополнительные занятия - и вот первое из них. /ЭПИЗОД ЗАВЕРШЕН/
Ответов - 7
Evangeline Wellingto: Внешний вид. Эва нехотя, с каким-то оттенком подозрительности, кинула робкий взгляд на настенные часы - у неё оставалось ещё минут десять до того, как Брайан Малфой войдёт в эти двери и разнесёт её тщательно собираемые все каникулы нервы в пух и прах. Ну что ж - она сама выбрала себе такую работу, и Брайан не был так уж виноват по крайней мере в том, что она совершенноне умела справляться с такими, как он. Эва появилась в этой школе в начале учебного года, думая, что, возможно, ей будет легче войти в рабочий ритм, если она будет при маме, которая всё подскажет, расскажет и объяснит. Эванджелина практически сразу познакомилась с такой же молодой, как она сама, учительницей, и девушки быстро подружились. Да и учеников она получила репутацию продвинутой училки - она всегда приходила на уроки не в школьной мантии, а в маггловских шмотках, чтобы наглядно демонстрировать ребятам на себе хотя бы частичку маггловского быта. Не сказать, что Эва была поклонницей магглов, как, скажем, Артур Уизли, она относилась к ним ровно, но это была её работа, и она искренне душой болела за неё. Кроме того, когда в твоей школе работает твоя же мама, это обязывает тебя удерживать планку, чтобы никто не сказал, что тебя взяли лишь по её просьбе, а лучше бы и не стоило. Эва, конечно, пыталась расположить к себе учеников, что преподавательнице её возраста было не так уж и просто, и внутри откровенно побаивалась их - потому, что никто не может быть столь жесток, сколько могут быть дети. Она без проблем разрешала всем ребятам обращаться к себе на "ты", тем самым словно стирая не столь уж огромную возрастную черту между ними, девчонкам красится на своих уроках - под свою ответственность - прекрасно помня, как сама страдала в этом нежном возрасте отневозможности хоть сколько - нибудь себя приукрасить, когда на тебя беззастенчиво пялится такой симпотичный мальчик, как скажем..да тот же Брайан Малфой. Брайан - статный, высокий парнишка с золотистыми волосами и непомерно раздутым самомнением, который всем своим видом показывает, какое огромное одолжение делает, что вообще явился на этот урок. Не так много ребят, принадлежавшим к братии старинных чистокровных семейств считали необходимым посещать уроки маггловедения, но он был исключением - он не пропускал ни одного занятия - но, казалось, не чтобы учиться, а чтобы не упустить возможности поиздеваться над молодой учительницей, которая ещё толком не прижилась на новом месте. Он постоянно смущал её своими вопросами невпопад с места, с какой-то развязной жестокостью перебивая её на каждом слове, прекрасно видя, что она путается, теряет свою мысль, начинает паниковать, потому, что вообще уже напрочь забыла, о чём говорила. Она просила его прекратить все эти выпады, но он только довольно щурился и утраивал свои усилия, видя, что всё идёт так, как надо ему. А Эва не могла поставить его на место, не могла как следует гаркнуть, потому, что ей казалось, что тогда на смех поднимут вовсе не Брайана, а её. Она не была такой уж волевой женщиной, которая точно знала, как со всем разобраться, постоянно нервно проводила ладонью по своим волосам, словно пытаясь найти в них спасение и хоть на что-то отвлечься, рассказывая очередную лекцию, смотрела в окно, лишь бы не в голубые глаза этого откровенного хулигана, каким бы он там аристократом себя не мнил. И всё же она изо всех сил старалась сделать вид, что не замечает его нападок, пока Брайан не пошёл дальше - стал уже откровенно плевать на нормальную учёбу в её классе, отказывался отвечать, мол, а у меня сегодня на это что-то нет настроения, доводя своих одноклассников до нервных колик от смеха. Он стал сдавать ей вместо эссе какую-то откровенную чушь, но получив вместо эпоса на тему "маггловские предметы быта" заглавие "твой вид сзади очень даже ничего", её терпение лопнуло. Он думает, что она похожа на идиотку вроде этих его одноклассниц, с вожделением бросающих томные взгляды на Малфоя? Или что она такая уж невроистеричка, которая должна просто взять и уволится от его постоянных насмешек? Ну уж нет. Она более крепкий орешек, чем он полагает, видали ситуации и похлеще. Вежливый просто до приторности стук в дверь отвлёк Эву от её мыслей, после чего, собственно, эти мысли предстали перед ней во всей красе - Брайан Малфой с его неизменно почтительным видом уже стоял напротив Эвы. Как её раздражало то, как уверенно он пользуется масками, которые сам для себя выбирает, хотя внутри вовсе не такой милый мальчик, каким кажется большинству учителей. Ну сплошное очарование. Эва скрипнула зубами, кинув на него ничего не значащий очень короткий взгляд и нервным кивком головы указала ему на стул. Собрав всю волю в кулак, она, всё также не глядя на Малфоя, закурила, потому, что только сигарета сейчас могла ей помочь выдавить из себя то, что она собиралась ему сказать. Тут главное начать. Знаешь, чего я не могу понять, Брайан? У тебя ведь всё есть, что только душе угодно. У тебя отличная семья, всегда лучшие вещи. На тебя пялится добрая половина твоих одноклассниц, а некоторые пареньки зачёсывают волосы на твой манер. Ты скажи мне, что тебе не хватает? Какого Мерлина ты так сильно хочешь подпортить вовсе не столь идеальную жизнь мне? Она перевела взгляд на Брайана, глядя на него с лёгким гневным укором, чувствуя, что кончики пальчиков, сжимающие сигарету так, словно стремясь её задушить, начинают предательски подрагивать, а в горле так и стоит комок. Чёртово состояние, когда постоянно хочется рыдать. Он, наверное, думает, она такая простая, она бы даже не удивилась, если бы он даже на секунду не мог предположить, что она тоже из очень родовитого рода, что её родители баловали её, возможно, не меньше чем его баловали свои. И уж точно вряд ли он и кто-либо себе мог бы представить её квартиру, которой она обзавелась в Лондоне. Повсюду не какие-нибудь там милые мягкие игрушки, подаренные поклонниками или разбросанные словно в небрежном полёте драгоценности. Нет, таблетки, антидепрессанты, раскиданные инструкции по их применению,совершенно перепутанные между собой и не имеющие уже никакого значения и всякие там психологические новинки - как вернуть вкус в жизни, которые даже в руки брать бессмысленно. А он словно нарочно каждый раз заново ввергает её в эту депрессию. И каждый раз, когда он на неё смотрит своим уверенным взглядом, она чувствует себя как-то не так, что хочется просто поёжится и не вступать с ним ни в какие дебаты, словно язык прилип к нёбу. Такой самонадеянный мальчишка, который совсем не готов к тому, что не всё в жизни всегда будет идти так, как он планирует или желает. Что ж -стоит привыкать. Если тебя так раздражают мои уроки, так я тебя не держу, Брайан. Я что, заставляю тебя их посещать? Ты ведёшь себя, как малолетний ребёнок, который пытается самоутвердиться засчёт другого, мерзко всё это. Но он ведь по сути своей и есть - ребёнок, и она не должна его в этом винить. Её даже слегка передёрнуло. Он, наверное, думал, она начнёт тут же пичкать его своими "маггловскими проповедями", но какой смысл был говорить что-то тому, кто даже не пытался слушать её? А она всё равно искренне пыталась хоть что-то вбить в его голову, наряду с остальными, и сейчас, несмотря на всё раздражение, которое он вызывал у неё своей физиономией "я самый крутой в этой школе", она была даже рада, что он сейчас здесь. Потому, что сидеть в пустом классе одной было совершенно невыносимо. Она тогда начинала машинально перещупывать собственные рёбра, которые грозили выпасть наружу в скором времени. И даже мама вчера сердито заметила, что дочь скоропереломится пополам и по ней можно будет изучать анатомию. Эве оставалось лишь усмехнуться, не особенно горько - она уже привыкла к своему истощению, правда, из-за этого постоянно мёрзла и ещё больше впадала в уныние. Так вот, Брайан. Сейчас здесь нет твоих друзей, и тебе ни перед кем рисоваться не надо, не так ли? Я даю тебе последнюю возможность проявить себя, как нормальному человеку. Если ты упустишь её - пеняй на себя. Ябуду вынуждена поговорить с твоим отцом о твоём поведении. Не думаю, что он будет очень доволен тобой. Что скажешь на это? Её голос звучал уже чуть более решительно. Кляузничать - не самое приятное на свете. Но видит Мерлин, он её довёл.
Brian Malfoy: Как ни крути, а в первую очередь Брайан был просто подростком. Да, подростком, который просчитывает каждое слово и действие, который скрывает большую половину своих настоящих чувств, прикрывая их всевозможными масками… но все же ему было только семнадцать, и он мог делать что-то не так, пусть ему и казалось, что он прав на все 200%. Мориган так постоянно твердит ему, что он самовлюбленный придурок, но от этого лучше не становится. Ему просто нравится бесить сестру. И не только ее… Если Мору он доводит по привычке, по большому счету, то тут совсем другое. Мисс Веллингтон ему нравилось дразнить просто потому, что она становилось в эти моменты похожей на обычную девчонку, которой была в свои школьные годы, без того груза, который появился на ее хрупких плечах с тех пор, как Брай видел ее в последний раз. Да, он ее знал до того момента, как она появилась в их школе, с этим чудаковатым предметом – изучение магглов, которых так боготворит его прадедушка Артур. Но она вряд ли его помнит, потому что тогда он был очень мелким, и видел ее только мельком, будучи в гостях у дедушки Гарри и бабушки Джинни, когда Ричард вместе с Эвой на летних каникулах забежали домой. Тогда он жутко завидовал Рику, что тот отхватил себе такую чудесную девушку. Он ее не знал, но был уверен, что она именно такая. Со временем все как-то посерело и подзабылось, но этот сентябрь подкинул сюрприз в виде мисс Веллингтон, и Брай тут же записался на уроки Маггловедения, хоть ни разу в жизни их не посещал и, по большому счету, они ему были до фонаря. Друзья недоумевали, откуда вдруг такая тяга к знаниям появилась, и всячески подкалывали его, но Малфой лишь отмахивался. Похоже, он все-таки довел ее если не до белого каления своими выкрутасами, то очень близко подошел к этой черте. Его целью не было как-то ее разозлить, выжить из школы, сделать всеобщим посмешищем перед классом или еще чем-то в этом роде. Хотя, он предполагал, что все эти чудные мысли посещали ее голову, и, наверняка, какая-то из них укоренилась там очень прочно. Наоборот, Брайан думал, что его побуждения весьма благородны – вывести молодую привлекательную девушку из пучин отчаяния. А, собственно, почему он решил, что ее что-то тяготит? Великим психологом Брай не был, конечно, но ему все же казалось, что что-то тут не чисто. Но что-то не походило на то, чтобы его «старания» увенчались успехом. Браю было невдомек, что его такое обычное поведение, на которое все уже не обращают внимания, плюнув на то, что Малфоя хоть как-то можно исправить, может сделать еще хуже. Как всегда, с неизменным безразличным видом и полуехидной улыбкой на губах, Брайан нарисовался в кабинете в назначенное время, и уселся на предложенный стул. Хотя, даже если бы его и не предложили, он все равно бы сел. Ни здрасьте тебе, ни до свидания. Сразу с места в карьер. Накипело. Он слушал ее молча, смотря слегка прищуренными глазами как она достает сигарету, закуривает. Интересно, она курила раньше? Если нет, то его мысли все же верны… от хорошей жизни не закуришь. Ну вот, началось. Одна и та же песня. Мерлин, сколько ему еще ее слушать? Наверное, всю жизнь. - Ты говоришь, как Мориган. – Все тоже самое, он слышал каждый день с тех пор, как Мора научилась говорить. И брат ее не устраивал, похоже, с самого рождения. И те пара лет (или сколько там было) молчания, теперь выливаются бурным безостановочным водопадом на его несчастную голову. Но от Эвы все это слышать было как-то по-другому. – А мне чхать на всех этих девчонок и ненормальных пацанов, у которых нет своего вкуса. Мне всего хватает, пожалуй. Как ты сказала, у меня ведь все есть. Все знают об этом лучше меня, - он мило улыбнулся, вызвав этим, похоже, еще один зубовный скрежет. – Хотя, если подумать, - Брай сделал задумчивое лицо, постучав указательным пальцем по губам. – Нет, всего хватает, ты права. – Он откинулся на спинку кресла, закинув ногу на ногу. – Ну что вы, профессор, если бы мне не нравились уроки, я бы их не посещал. Но, вообще, уроки – полная ерунда. Гораздо больше мне нравится, когда ты злишься и смущаешься. Ты становишься милой. Конечно же, она не воспримет его слова всерьез. Слишком они были сказаны издевательским тоном с гадким выражением на лице, все в том же его стиле, в котором он всегда отвечал ей на уроках, и в котором выдал последнее сочинение, которое, наверняка, стало последней каплей. Да и какая нормальная девушка, тем более, преподавательница, вытерпит такое от сопляка-ученика. Но, Мерлин, сколько горечи звучало сейчас в этой ее небольшой тираде, что становилось ее жаль… Но последняя фраза и то, что она пригрозила ему отцом, заставили Брая напрячься. Он встал, подошел к столу, оперся об него руками, подавшись вперед к ней: - Не надо меня запугивать, мисс Веллингтон. Ну, расскажешь отцу, и что с того? Легче станет оттого, что он меня накажет, сделает выговор или, может, лишит наследства? М? – Вообще, отец был, пожалуй, единственным человеком, которого Брайан хоть как-то слушал, и которому старался не перечить, не гневить и все в таком духе. Но даже отец не мог выбить из него ту часть гадкой малфоевской натуры, которая, похоже, передалась если не от деда Драко, то от прадеда Люциуса точно. – Моих друзей? Мои друзья знают меня настоящего, а на остальных мне плевать. Я такой, какой я есть. И что же ты хочешь, чтобы я сделал? Переписал сочинение? Не хамил? Перестал ходить на уроки? Ушел в другую школу, чтобы тебе стало комфортнее здесь находиться? – Брайан вновь сел на стул, серьезно взглянув на Эванджелин. – Я просто хотел увидеть в тебе хоть частичку той девчонки, которой ты была. – Он усмехнулся. Не иначе, сегодня день откровений. – Но, я начинаю, думать, что ошибался, что это возможно. И не кури эту дрянь, - он вновь подался вперед, забирая у нее недокуренную сигарету и сминая в руке. Зажженный кончик обжег ладонь. Но этого явно было недостаточно, чтобы перестать думать о том, что он тут ей наговорил. Не в его правилах было сожалеть о сказанном или сделанном, но сегодня явно не его день.
Evangeline Wellingto: Я говорю, как твоя учительница, Брайан, не больше того. Эва старается говорить твёрдо, как Норма её насильно заставляла тренироваться перед зеркалом, но самовнушением и прочей чушью Эванджелин занималась только при ней, чтобы показать, что она не столь вялая, чтобы Норма начала волноваться по-настоящему. Тогда не успокоится, пока не вытянет из Эвы истину клещами, только этим делом не помочь. Эванджелин жаловаться не намерена. Она мрачно усмехается, встречая взгляд его голубых глаз. Никогда ещё никому не приходилось сравнить её с юной Малфой. Они были разными, хотя, сейчас Эве не казалось таким уж ужасным прослыть правильной девочкой. Мора, по крайней мере, могла за себя постоять. Но повлиять на Брайана не мог бы даже Тёмный Лорд, таким он был уверенным, что всегда поступает правильно. Как ей хочется поставить его на место, хлопнуть рукой по столу и устроить обыкновенную женскую истерику, которых так бояться мальчишки примерно от пяти до ста пяти лет. Но все эмоции притуплены, она настолько привыкла пичкать себя всякими таблетками, что почти не выпадает из состояния лёгкой дремоты. Ей даже сложно сконцентрировать на Брайане взгляд. Если так пойдёт и дальше, она точно вылетит с этой работы, и останется со своими таблетками наедине. Правда? Почему-то не удивляет. А есть хоть кто-то, на кого тебе не чихать? Она бормочет себе под нос, и не смотрит с вызовом, у неё слишком усталые глаза, чтобы выглядеть вызывающе. Да она и не собиралась читать нотации, но она не знала, как быть, хоть хватайся за голову. Она считает его чрезмерно самонадеянным, высокомерным и не гнушающимся подлостей, так какого Мерлина она будет щадить его. Думаешь, забавно, что я не могу урезонить тебя? Не приходило в голову, что третирование тех, кто слабее, не красит тебя в первую очередь. Ей противно признавать себя более слабой, она была его преподавателем, она была старше, но оставалась хрупкой девушкой, у которой тряслись пальцы и которая может признать, что сейчас не в том состоянии, чтобы воевать. Он перешёл ту грань, когда она могла делать вид, что не обращает внимания на вечные издёвки, пытаясь его перекричать, но он, наслаждаясь, начинал громкоголосо болтать с соседкой по парте, как только Эванджелин открывала рот, чтобы начать новую тему, а та глуповато хихикала, но её можно понять, Малфой сведёт с ума кого угодно. Правда, в её случае это в самом прямом смысле слова. Кажется. Она нахохлилась, напрягаясь, не в силах расслабиться, чем больше пыталась настроиться на нужный лад, тем больше ощущала, что нервный срыв не за горами. Не хватало ещё устроить светопреставление прямо при ученике. Она учительница, и об этом нужно почаще себе напоминать. Извини, Брайан. Это не моё дело, не мне тебя судить. Но обычно те, у кого что-то не клеится, не выделываются с завидным упрямством, поэтому не удивляйся, что это производит такой эффект. Она не хотела обидеть его, а, может быть, и хотела, но это был удар ниже пояса. Она не должна была так говорить и за то, что за него решила, что у него есть всё для счастья, попросила прощения. Ведь у каждого свои проблемы, кто знает, может, у него в семье есть немало трудностей, уже то, как они препираются с Мориган в коридорах говорит о чём-то. Но не могла она представить Брайана Малфоя на своём месте – раздавленного всем, что с ним произошло. Но разве его вина в том, что он сильнее духом? Как бы то ни было, красоваться он любил, и после этого не стоило ждать, что все побегут спрашивать, нет ли у него неурядиц в жизни, он всем своим видом так и кричал о благополучии, даже с какой-то агрессией, что и не подступишься. Может быть, внутри ему было не так легко, как казалось по этой его ехидной ухмылке? Это так сложно хотя бы пытаться следить за тем, что говоришь? Ты бы удивился, если бы знал, насколько я не милая, но ты пропустил тот момент, когда я могла повестись на «слабо». Эва отрезает это достаточно холодно. Не надменно, но отстранённо. Она не занимается самобичеванием, но считает, что, в общем-то, справедливо что она получила воздаяние за то, что связалась с чужим мужчиной. Она ведь не была наивной дурочкой, которая с радостью кушала все его сказки, она отдавала себе отчёт что к чему. И это циничность, свойственная молодости, ей аукнулась вот и всё. В тот момент, когда Малфой к ней наклоняется, она даже вздрагивает, слегка отшатнувшись, потому, что ей кажется, что он хочет отвесить ей оплеуху или что-то вроде того. Пора лечиться. Нервы. Она судорожно улыбается, глядя юному Малфою в глаза и отодвинув его за плечо, просто мягко отодвинув назад – она слишком дёрганная, чтобы позволить ему нарушать её личное пространство. Да и нечего сверкать на неё глазами, она и так спела отметить, какие они у него красивые. С самоуверенным, но совсем не холодным прищуром. От такого у кого хочешь дрожь пробежит. Но уж чего, а дрожи с неё хватит, неважно, по какому поводу. Она дала себе слово, что на тот раз не будет молчать и, покопавшись в столе, выудила пергамент с его эссе, которое вышло содержательным. Это даже не остроумно. Если ты хотел задеть, получилось. Поздравляю. Я в курсе, что от меня остались кожа да кости, и мне начинает казаться, что однажды я исчезну совсем. Я не знаю, зачем говорю тебе это. Можешь пойти поделиться, как училка съехала с катушек с друзьями, если вам больше не над чем поугорать. Голос уже не дрожит, и звучит с апатичной весёлой нервозностью. Да она даже рада, что он сумел её задеть, что там он написал про вид сзади? Эва расценивала это как издевательство, она никогда мужским вниманием не была обделена, но в последнее время об этом не думала, да и о чём может идти речь, когда тебя в полутьме могут перепутать со скелетом. Она чувствует себя изнеможенной, у неё на многое не хватает сил, и недавно она поймала себя на мысли, что даже не может нормально подвинуть более, чем лёгкое кресло в своей гостиной, мешающее ей пройти. Можно было обратиться к Рику или папе там, где нужна мужская рука, без проблем, но она была гордой, чтобы признать, что всё идёт крахом. И вместе с тем, беззащитной. Достаточно будет не хамить и переписать сочинение. Я не давала тебе повода думать так, это ты делаешь всё, чтобы выжить меня. И не трогай мои сигареты, Мерлинова Борода. Знаю, не стоит травить тебя дымом, но это единственное, что как-то приводит меня в чувства. Я уже большая девочка. Почему-то нравится, что Малфой ей указывает, видимо, часть мазохизма в ней присутствовала, да иначе и не объяснить, как она умудрилась связаться тогда с тем, кто превратил её в пугливую мышь из нормального человека. Брайан помнит, какой она была. Она сама почти забыла, но жизнь на этом не заканчивается. Эва не задаёт вопрос, откуда он может это знать. Она берёт Брайана за руку, чтобы посмотреть, не обжёгся ли он из-за её сигареты, проведя пальцами по его ладони. Ей хочется выпустить его ладонь, он действует на неё не так, как остальные, и она пока не разобралась, нравится ей это или нет. В любом случае, это не имело значения. Ей и самой хотелось бы стать более беззаботной, как когда-то, но чего-то не хватало, чтобы отпустить малоприятное прошлое и перестать вздрагивать от каждого шороха. Но ей хотелось избавиться от этого груза, но она уже почти привыкла к нему и забыла, как это – что-то менять. А зачем ты хочешь увидеть во мне ту девчонку, Брайан? Хватит смелости и воображения ответить на простой вопрос или снова примешься язвить? Она улыбается без тени сарказма, даже подмигивает в кои-то веки. Эва считает, что, если уж он смелый для того, чтобы вечно подтрунивать над ней, то пусть покажет, какой же он смелый до конца. Ведь это гораздо сложнее, сказать что-то без иронизирований. И ей любопытно, как же он выкрутится. Он, возможно, ужасно смущал её попытками сорвать уроки, она не была уверена в себе, как педагог, но во многих других вопросах словами она также не хуже умела управляться.
Brian Malfoy: Да, она не Мора, и слава богу. Еще бы одной такой же он не вынес. Да, она учительница, но почему-то так сложно было повернуть у себя в голове рычажок, и, наконец, уже принять этот факт. Что она взрослый человек, профессор, а не подружка его дяди. Да и какой Ричард, к черту, дядя. Старший брат, шалопай, еще один член семьи, которому Мора проедает плешь периодически. Так что эта мысль иногда грела Брая, что он не один такой «везунчик». Он думал, что этот разговор будет другим, что Эва накричит на него, поставит на место, когда они будут вдвоем, без свидетелей. Он считал, что она просто робеет при большом скоплении народа, но все оказалось совершенно не так. В какой-то момент ему стало казаться, что она просто не может общаться именно с ним, что у нее к нему какая-то антипатия. Конечно, это немудрено, учитывая его поведение и обращение… но, тем не менее, она просто не хочет сталкиваться с ним взглядом. А если такое и происходит, то быстро отводит. Не то чтобы Брай любил смотреть в глаза людям, скорее, наоборот, но сейчас был бы не прочь. - Ты действительно хочешь знать ответ? Может, нет, а, может, и да. Никто не знает, - он продолжает язвить и усмехаться, чтобы просто не показывать, как обычно, свои настоящие эмоции. Пусть все думают, что ему пофигу абсолютно все. В принципе, по большому счету, так оно и есть во многом. - Слабых? Возможно. Но я к слабакам никогда не цеплялся. Это не в моем стиле. А ты не слабая. – Конечно, не слабая. Ни один хиляк, павший духом, не решится придти работать в заведение, полное неугомонных спиногрызов. То, что он всячески гадко вел себя на занятиях, пытаясь вывести Эву на эмоции, не говорило о том, что он ее третирует, как она тут сейчас выразилась. По крайней мере, он так не считал. Собственно, Брайан вообще всегда считал иначе, чем остальной народ, и это не мешало ему отлично жить. - Мнение большинства. И вообще, и применительно ко мне, в частности. - Брай лишь усмехнулся. Он итак прекрасно знал, какое впечатление у окружающих о нем сложено. Может быть, большинство людей и показывает всем окружающим все свои настоящие эмоции, выдают все секреты, которые нужно хранить за семью печатями… Но он был не из этого большинства. Он предпочитал держать свои тайны в хранилище покрепче, чем сейф в Гринготтсе, а именно у себя в голове. Конечно, можно «взломать» и память, и выведать все, что надо и не надо. Но он птица не высокого полета, чтобы кто-то стремился докопаться до того, что он скрывает. Если бы она знала, НАСКОЛЬКО и КАК он следит за тем, что говорит, она была бы удивлена. Не факт, что приятно, но тем не менее. То, что Эванджелин думает о себе так, это не значит, что это и есть истина в последней инстанции. Дора ведь с ней дружит, а, она не стала бы дружить с кем попало. Впрочем, Дора дружит и с Нормой, с которой у той вообще нет ничего общего, по мнению Брая. Вот с Эвой другое дело. Он не подал вида, что заметил, как она от него отшатнулась, но не заметить, как она попыталась себя еще обезопасить и тем, что отгородилась рукой, как бы отодвигая. Он и не пытался посягнуть на ее личное пространство, прекрасно понимая, что многие этого не любят, так как сам был из числа этих людей, это было по наитию, эмоциональный момент разговора. Надо бы при случае поинтересоваться у Нимфадоры, как бы между прочим, что такое с ее подружкой, что она такая нервная и чуть ли не истерит. Он поймал пергамент со своим эссе, так любезно ему перекинутый через стол. «Сочинение» было небольшим, состоящее всего из пары предложений, весьма красочно описывающих то, что он видел на уроке. Малфой улыбнулся, представив, как округлились ее глаза, и вытянулось лицо, когда она это увидела. - Нет? Странно, я думал, что тебе понравится. Там ведь ни слова лжи. Не понимаю, чем вызван твой гнев. Думал, девушкам нравятся, когда им делают комплименты. – Правда, сие комплиментом можно было назвать с большой натяжкой. Он думал, это ее повеселит. Поставит ему «О», он пересдаст, и все забудут об этом инциденте. Но, похоже, он задел ее за живое. Да, она была худой, но все еще можно было исправить. – Я, конечно, не самый хороший человек, но не последняя сволочь. Жаль, что ты обо мне настолько плохого мнения, Эванджелин. Он свернул пергамент трубочкой, засунув в рукав свитера. - Ты не меня травишь, а себя. В чувства можно вернуться и другими, менее радикальными способами. – Он едва заметно вздрогнул, когда она взяла его руку, проверить, сильный ли остался след от сигареты. Не ожидал. Он смотрит на нее, будто изучая, или пытаясь запомнить каждую черточку. Каштановые волосы, линии склоненной головы, заострившиеся скулы и носик, тонкие пальцы, дотрагивающиеся до его ладони. Вопрос, прозвучавший в тишине, вырвал Брайана из какого-то полуоцепениния. Оказывается, он замер. Что? Смелость? Воображение? Это, похоже, ей не хватает смелости вообразить, что такому мальчишке, школьнику, может понравиться такая, как она – взрослая (хотя и не очень) преподавательница, запутавшаяся в своих проблемах. - Я… - начал Брай, но умолк. Пожалуй, первый раз в жизни ему было сложно подобрать правильные слова, чтобы снова не отпугнуть ее, не сделать еще хуже. Хотя он не был уверен, что она не отвесит ему оплеуху от обычного слова. – Потому что та девчонка – это ты настоящая. А не та, что ты сейчас. – Он поймал ее руку, которую она все еще не убрала с его руки, свободной рукой, и легонько сжал ладони, будто бы заключив ее пальцы в объятия. – Я бы хотел попробовать помочь ей вернуться. Если ты позволишь… Мне кажется, что ты тоже по ней скучаешь. Он посмотрел на нее, ища в карих глазах ответ на свои слова.
Evangeline Wellingto: Зачем ты паясничаешь? Тебе нравится оставаться эдаким непонятым парнем? Это что, сейчас модно? Она горько усмехается, упирая взгляд в стену, хотя понимает, что уже неприлично отводить от Брайана глаза и переводит взгляд на него. Ей почему-то трудно смотреть на него. Его взгляд пристальный, и он совсем не боится смотреть прямо в глаза. А она стала пришибленной и зашуганой, что её даже уже не раздражает. Её раздражают попытки Нормы вытрясти из неё эту блажь. Но сейчас дело не в этом. А в том, что глаза у него голубые и очень пронзительные, словно смотрит она прямо на свет. И поэтому ты решил, что стоит проверить мои нервы на прочность? Они её не пройдут. Что такое, ещё не сталкивался с тем, чтобы тебе выбросили белый флаг? Я не собираюсь играть в твои игры, Брайан. Она не отрывает взгляд на этот раз. В ней нет гонора или спеси, она не задирает подбородок и не пытается строить из себя железную леди, ей всё равно, как она выглядит со стороны. И она не будет идти на поводу у мальчишки, который решил поиграть в игру под названием кто круче. Она стала вялой, замороченной, но по-прежнему предпочитала не идти ни у кого на поводу. Она считает, что он просто придумал себе, что жизнь у него скучновата, надо бы себя чем-то циничным развлечь, да заодно повеселить своих не менее скучающих дружков, каждый из которых пытался перепрыгнуть через достижения другого, кроме, может быть, бессловесного Роя, предпочитающего оставаться в тени; юному Малфою так хотелось показать себя взрослым и состоявшимся, но её улыбало, как он словно назло традициям своей древней фамилии оставлял вежливость за порогом дома. Она привыкла полагаться во всём, в чём можно, на себя, не считая, что нужно просить об одолжениях родителей, её отец жил в другой стране, у мамы было немало дел, и поэтому она никак не могла заметить, что молодой человек с золотистыми волосами, живущий под надзором родителей и сдающий экзамены из года в год, стал старше и вовсе не всё, что он делал, было вызвано его заносчивостью. Хотя её никто не отменял. Так, может, иногда стоит прислушаться к мнению большинства, если оно постоянно норовит разойтись с твоим? Ехидства не получилось. Да ерунда полная. Ей самой даже смешно от того, что она говорит. Когда она сама слушала это самое мнение? Её волновало то, что считали родители, близкие, друзья, но никак не общественность. Так почему Брайн должен оглядываться через плечо на тех же своих воздыхательниц и подражателей? Был ли он виноват в том, что был слишком честен, чтобы окружить себя ими, чтобы потом посмеиваться за спиной о том, какие они все никчёмные. Эванджелин ужасно сложно признать, что не так уж он плох, как пытается ей продемонстрировать. Но ему так нравится её задирать. А сейчас он выкладывает ей причины, не те, что она ожидала, не издевается, хотя всё также хохмит. Это выглядит как попытка закрыться, даже некоторое стеснение, хотя нет. Вряд ли это понятия знакомо с юным Малфоем. Не всем девушкам, и не всякие комплименты. Их говорят в тот момент, когда больше сказать нечего. Если бы тебя действительно волновало моё мнение, ты вёл бы себя чуть иначе. Она отрезает это безапелляционным тоном, но устало. Проблема всегда сидит в голове. Она не верит комплиментам и людям, которые их говорят, она ищет подвохи, чтобы потом не было хуже. Дело не в том, что Эва не считала больше себя привлекательной. Проблема в том, что ей на это всё равно. Она об этом почти не думала, почти не улыбалась и почти не выходила никуда, хотя раньше ей нравилось завалиться куда-нибудь, где пошумнее и повеселее и проникнуться общим настроем, у неё было достаточно энергии, чтобы после учёбы и даже работы устроить вечеринку и оставаться со всеми приветливой. А теперь её хватает только на то, чтобы бухнуться на диван и лениво покоситься на лежащую на тумбочки возле кровати книгу, в чтении которой она не продвинулась ни на дюйм. Пора бы уже встряхнуться, вместо того, чтобы скатываться в бездну, у которой даже не намечается дна. Ты, наверное, видел меня с Ричем? Было время, мы отрывались и радовались жизни. Рич не очень-то изменился, но я теперь другая. У меня были сложные отношения с одним человеком, после которых желание радоваться отпало, вместе с тем, чтобы видеть его. В её голосе не звучит тоски по прошлому, по чему-то утраченному, она не скучает по Ричу, это и не зачем – они с ним не потерялись, и сумели наладить дружеский контакт, хотя на это и потребовалось немало времени, но они ведь ничего плохого друг другу никогда и не делали, но по-прежнему оставались дорогими друг другу людьми, она уже может спокойно носить подвеску, которую он ей когда-то давно подарил и не думать с грустью о той, что он снова с другой – первые чувства проходят, это нормально, и иногда это приносит облегчение, потому, что даёт людям возможность общаться без затаённыз обид; про те свои больные отношения она предпочитает не вспоминать, но она себя не жалеет – нечего было связываться с чужим мужчиной, который без зазрения совести ломал жизнь своей жене, и также хотел привязать к себе Эву. Сейчас было бы правильно сказать с назидательным видом прилежной училки, что в том-то и дело, что, какой бы она там не была, здесь она прежде всего преподаватель, и, если Брайану вздумалось фривольно вести себя в коридорах, возможно, она и ответила бы ему так, что удовлетворила бы его попытки вывести её на скандал. Но демонстрировать яркие вспышки пусть не самого бешеного, но и не святого характера, во время уроков она не намерена. Но только в голове вертятся другие слова. Она прищуривает глаза, она не может ему доверять. Но он так и располагает её к откровению. А, может быть, её сбивает волнением о её лёгких и тем, как он держит её руку. Как будто вселяя надежду через это прикосновение, что всё может быть хорошо. Он ведь мальчик, которому нравится веселиться, которому мало что важно во всей этой жизни, и ей сложно поверить, что сейчас он вдруг искренне хочет помочь ей. Но правду о себе сказать она не боится – даже ему. Сам напросился. Знаешь, что представляет из себя моя жизнь? Это таблетки, которые помогают вспомнить, какого чёрта я ещё не выкинулась из окна. Я возвращаюсь домой и постоянно вздрагиваю, заглядываю за каждый угол по сто раз и проверяя замки. Только здесь, в школе, я хотя бы немного чувствую, что живу. Так что можешь забыть о той девчонке. Я себя такой уже и не помню. Всё ещё интересно? Неожиданно? Не страшно. На лице даже нет намёка на тень от слёз, Эва вообще не была плаксивой. Она вовсе не девушка мечта поэта. Она говорит небрежно, без нытья или слёз в глазах, странно спокойно. Хотя, после пресловутых таблеток неудивительно, они затормаживают многие эмоции. Брайан – противоядие. Из-за него она начинает нервничать и думает о том, как выглядит, хотя уже сто лет не парится, чтобы укладывать локоны в хоть сколько-нибудь красивую причёску. А когда-то она любила экспериментировать, в том числе, с волосами Рича, вспомнить, как она гонялась за ним с палочкой, чтобы забабахать на его голове кошмар вроде зелёного ирокеза. Но бегал Рич – дай Бог каждому, так что не вышло. Эва без паники констатирует факт. Ну да, она на грани нервного срыва – и что? Она давно привыкла, что её жизнь не беззаботная. Если это означало взросление, то она понимала Рича, который к этому не стремился. Уже помог. Ты же забрал сигарету. Но у меня их целый запас, как и прочих вредных привычек. Так что лучше даже не начинать. Его пальцы приятно прохладные, и она невольно улыбается, но высвобождает свою руку. Это неправильно. Ничего ужасного не произошло, это можно воспринять, как приободряющее похлопывание по плечу, но было в этом что-то не то. Может, то, что у неё сердце забилось сильнее. Но это ведь глупо, невозможно и просто смешно. И поэтому Эва не придаёт этому значения, по крайней мере, себя в этом убеждает. Это не так сложно, не думать, что хочется провести рукой по его щеке и волосам. Ей кажется, они должны быть мягкими, хотя он ершится и выглядит колким «презентабельным хулиганом». Но всё это глупости. Он ведь совсем ещё юный мальчишка. Глупости. Он просто спросил, она просто ответила.
Brian Malfoy: Почему все вокруг, начиная от отца с Морой, и заканчивая Эвой, думают о нем как о придурковатом, спесивом маменькином сыночке, которому до фонаря все и всё? Что он не может искренне за кого-то переживать, радоваться, хотеть помочь… Почему никто не может посмотреть глубже? Да, он сам отгородился от людей, не пуская никого в свой внутренний мир, даже, пожалуй, самых своих близких друзей, того же Роя, например, с которым общается получше остальных. Удивительно, но он не знал, что ответить Эванджелин на ее вопросы. Скорее всего, риторические. Он просто такой, какой есть. И то, как он себя ведет, это естественное поведение, он просто не умеет иначе. Он непроизвольно ехидничает и выкаблучивается. Брай сжал зубы и отвел глаза от Эвы, когда, наконец-то, она решилась посмотреть на него. Почему-то сейчас ему было неудобно смотреть на нее, столько какой-то безысходности и обреченности плескалось в этом взгляде. - Неужели так сложно поверить, что я могу говорить серьезно? Что это никакая не игра, а я, действительно, желаю тебе добра, и не хотел причинять тебе неудобства? Он что… оправдывается перед ней? Дожили. Он усмехнулся, скептически покачав головой. Мнение большинства – это мнение стада тупых овец, которые прислушиваются, как раз, к мнению тех, кто выдвинул что-то свое интересное, отличающееся от остальных. Но, в итоге, оно стало общим, потеряв свою индивидуальность. А он свою терять не хочет, он не хочет, чтобы к нему прислушивались, за ним бегали, ему подражали… Поэтому он никогда не обращает внимания на этих девочек, стайками бегающих за ним, бросающих на него томные взгляды из-под полуопущенных ресниц, и на парней, которые, как говорит Эва, ему подражают. Удивительно, но об этом он услышал впервые только что от нее, никогда не акцентируя внимания на ком-то. Если бы он знал, то мигом бы поставил этих придурков на место, чтоб неповадно было. Лучше поздно, чем никогда. Он этим займется как-нибудь позже. А сейчас… - И как же ты желаешь, чтобы я себя вел? Чинно-благородно? – Он приподнял одну бровь, показывая в этом незначительном жесте все, что думает на этот счет. – Тебе не станет скучно, если я начну писать большущие эссе на тему применения микроволновой печи в быту магглов, например? Буду молча сидеть на уроках и с благоговением внимать каждому твоему слову? Проще было бы отстранить меня от занятий. Потому что сам я не уйду, и меняться, прости, не буду. Просто не смогу. Он не улыбался, не ухмылялся, и взгляд его был весьма серьезным, потому что каждое слово было правдой. Сегодня какой-то день откровенности, не иначе, или атмосфера у этого кабинета какая-то особенная. Он тут распинается, Эва тоже начала говорить о себе. Но лучше бы она не говорила… Он предполагал, что что-то в ее жизни произошло, что надломило ее дух, но чтобы настолько… Как она могла связаться с каким-то уродом, который настолько сильно смог повлиять на нее. - Да, видел… - тихо выдавил он из себя, быстро добавив, - …но это тут ни причем. - Ее рассказ подействовал на Малфоя почти как ведро холодной воды. – Все меняются, при разных обстоятельствах. А твои… они несколько специфичны. Но и их последствия можно развеять, а не впадать в пучину отчаяния, которая, как известно, может быть бесконечной. Я не хочу забывать о той девчонке, потому что верю, что она еще может вернуться. Я ее помню, и ты вспомнишь, даже если будешь упорно сопротивляться. Но итог все равно будет один – ты вспомнишь. – Последнее утверждение было сказано с нотками легкой угрозы в голосе, будто он действительно собрался с ней сражаться за то, чтобы вернуть то, чего она не хочет возвращать. Или, может, боится? Брайан внимательно посмотрел на девушку, переведя взгляд на свою руку, которая еще мгновение назад сжимала ее ладошку. - У всех есть вредные привычки, и без них было бы скучно жить, - неожиданно весело улыбнулся он, сверкнув глазами. – Как и без меня тебе будет скучно на уроках. И я вредный. Давай проведем эксперимент? Впусти в свою жизнь еще одну вредную привычку - меня. На время. И, возможно, она сможет изменить тебя, и не обязательно в худшую сторону. Может, эта привычка окажется полезной. М? – Задумка, конечно, дышит на ладан, да и Эва вряд ли согласится. Но почему нет? – Соглашайся. Всегда сможешь отказаться. Ведь лучше жалеть о сделанном, чем о несделанном.
Evangeline Wellingto: Сложно, Брайан. Чем старше становишься, тем меньше кому бы то ни было доверяешь. Верить в добрые намерения также наивно, как показывать слабости. Знаешь, что будет потом? Тебя пожалеют, поохают, а потом будут каждый раз именно в них и тыкать. Для чего же она выложила слабости перед ним, как на ладони? Это женская логика. Подумать, что будет, если сделаешь, и всё равно сделать это. Да и уже сама Эва начала подуставать от своих пессимистических настроений. Эву удивляло не это, а то, с чего ему быть добренькими и таким понимающим именно с ней. В её голове совершенно не укладывалось самое простое и жизненное объяснение, она себя накручивала и считала, что Малфой так самоутверждается за её счёт. Не дождёшься. Я не собираюсь отстранять тебя от занятий, так что придётся тебе и дальше слушать мой нудёж. Как насчёт перемирия? Нравится тебе ерничать – я читать тебе проповеди не буду. Веди себя, как хочешь, но сочинения сдавай вовремя и, если тебя не очень затруднит, всё-таки по теме урока. Эва кинула невинный взгляд на юного Малфоя. А что такого? Любая девушка должна уметь тихой сапкой добиваться своего. Хотя сейчас она не юлила. Ведь и Брай по-своему был прав – не в том он уже возрасте, чтобы его переделывать, да и прерогатива эта не её, а его родителей. И, кстати, он угадал. Ей было бы скучно, если бы он прекратил вести себя так, как он вёл. Как бы не ныла она Лиз и Норе, это не меняло того, что Эванджелин перед уроком поправляла причёску, хотя в последнее время вообще со своей внешностью не заморачивалась. Брайан выматывал её нервы, и в такие моменты она его ненавидела, но отчего-то думала чаще, чем это можно было бы назвать приличным. Эва замкнутый, но не застенчивый человек. И может это признать хотя бы внутри и молча. А ты упорный. Вот бы столько рвения к знаниям, цены бы твоему упрямству не было. Я что-то не поняла, мы сегодня поменялись местами? Кажется, это я должна учить тебя жизни или, на худой конец, маггловедению. Эва улыбнулась Брайану чуть более открыто. Надо признать, что он её удивил. Совсем ещё молодой юноша, но не убежал после того, что она вылила на его бедную, ни чем не заслужившую выслушивать её исповедь, голову, а ещё нашёл, что сказать ей и даже дал ей, к слову, совсем не самый плохой совет. От Брайна такого поведения она ожидала меньше всего, от эгоистичного, как ей казалось, зацикленного на себе и своих забавах мальчишке. А он с такой горячностью ей внушал, что если что и потеряно, то вовсе не всё. И ей очень хотелось бы в это и самой поверить. Как-то, с тем мужчиной, и причиной тревожной бессонницы в нынешнем, она позвонила, в слезах, после небольшой стычки с мамой, которая случилась у них едва ли не впервые в жизни. Эва всегда была девушкой сильной, она справлялась со своими трудностями сама, и если ей настроение и менялось по сто раз на дню, никому неудобств капризами она не доставляла, но тогда ей прорвало, почти как сейчас. Ничего вразумительного она не услышала, кроме многозначительного «ну, не знаю» и какой-то чуши об ужасной загрузке на работе, к слову, в выходной день. Для Эванджелин это не стало невероятным открытием, её кавалер всегда боялся слабостей женщин и уж тем более слёз, как огня. И сейчас она поражалась тому порыву, который заставил её раскрыть перед Малфоем-младшим некоторые свои карты, человеку, который третировал её изо дня в день, а она почему-то ему это позволяла, оставляя всё безнаказанным, будто бы провоцируя его на новые проказы. Может быть, Брайан и был большой занозой, но он повёл себя гораздо более взросло сейчас, чем она. И это её подкупало, как и любую девушку. Предположим, заинтриговал. Мне ещё никогда не предлагали стать моей вредной привычкой. Эва, прищурившись, смотрела на Брайана уже не открывая взгляда. Она понятия не имела, задумал он что-то, было ему настолько нечего делать, или действительно ему вдруг захотелось получше узнать бесхребетную учителку, но почему бы ей не узнать поближе его, раз выпадает такая возможность. Она не понимала Брайана, его мотиваций, его хитростей, может быть. Но ей было интересно, да и опостылело Эве сидеть в четырёх стенах. Да и раньше была замечательная традиция, когда ученики навещали своих преподавателей, правда, обычно речь шла о милых старушках, но кого это волнует. Норма сказала бы, что Эванджелин чокнулась. Дора – что Эва сошла с ума. Но она ведь не собирается делать ничего плохого. Почему бы не посмотреть, что затеял мальчик с платиновыми волосами? Проблема была не в этом. Проблема была в том, что чем-то немыслимым он её привлекал, а вот это было уже совсем неправильным. Она должна была относиться к нему, как к ребёнку, и, возможно, она даже цеплялась за всё это его озорство, чтобы продолжать видеть в нём маленького мальчика, а не того, на кого можно было бы взглянуть как-то иначе. Та категоричная задорность, с которой он говорил, её подстёгивала, а лукавый блеск в глазах обычно холоднокровного и непомерно ехидного Малфоя заставил её по-доброму усмехнуться. Она ведь живой человек, и ей любопытно, что же такое у человека, который держит себя в железных рукавицах, на уме. А пусть будет по-твоему. Может, напомнишь, как развлекается молодёжь. Почему бы не выбраться куда-то со своими друзьями, если уж ей так неймётся? Она устала от того, что её успокаивают и пытаются внушить, что не стоит быть такой чувствительной и прочее бла-бла-бла. А она не хочет обсуждать это. Ей хочется немного встряхнуться. А, может, ей просто хотелось пообщаться именно с Брайаном Малфоем?
полная версия страницы