Форум » «Что день грядущий нам готовит?» » [27.03.2024] Sick cycle carousel » Ответить
[27.03.2024] Sick cycle carousel
Storyteller: Время действия: ночь с 26 на 27 марта. Место действия и его примерное описание: в часе езды от Хогвартса на маггловском транспорте - парк аттракционов в одном из небольших городков Шотландии, чье название несущественно. Действующие лица: Лили Поттер, Гек Роули. Ситуация: [quote]I tried to climb your steps, I tried to chase you down, I tried to see how low I could get down to the ground, I tried to earn my way, I tried to change this mind, You better believe that I tried to beat this.[/quote] Гекльберри смутно представляет себе, как выглядят дешевые маггловские фильмы ужасов, а потому не осознает свою схожесть с главными их антагонистами, но миссию, возложенную Люциусом Малфоем, уяснил максимально четко: убить неугодную партию для его внука, при этом ни в чем себе не отказывая по части жестокости и создав видимость абсолютно не магического преступления. И теперь, выманив девчонку из замка под предлогом, от которого она навряд ли могла бы отказаться, наш маньяк-неудачник дожидается свою жертву на заранее выбранном месте...
Ответов - 6
Lily Luna Potter: У Лили шла кругом голова. Да и немудрено, после всего того безумия, которое внезапно охватило Хогвартсе. А она наивно думала, что, после ареста отца и гибели Элис, её вряд ли способно что-то выбить из колеи настолько, что из Хогвартса хотелось делать ноги, не из трусости, а для того, чтобы убедиться, что в мире осталось хоть что-то нормальное. Шутка ли, Лили Поттер искала здравомыслия. После убийства Пегги, выходок окончательно свихнувшегося Ленса и неадекватности чудоковатой Клио в сторону Лиса, что Лили категорически отказывалась принимать за истину, ей не хватало глотка свежего воздуха, стены старинного, пропитанного пылью и тайнами замка, стали на неё давить. Девушка радовалась предстоящим каникулам и возможности немного понянчиться с малышами. По Ричу уже было ясно, что растёт он настоящим сорванцом, и с ним, даже при большом желании, невозможно было думать о чём-то серьёзном, всё внимание следовало сосредоточить на том, чтобы ребёнок ничего не перевернул и не поджёг от переизбытка энтузиазма. В заумных маггловских книгах по психологии это бы объяснялось нехваткой отцовской заботы. Чёртас два. Лили не пронять такими вещами. Её отца посадили, но он, по крайней мере, жив, и она не собирается давать себе волю и распускать сопли на радость недоброжелателям. Гарри Поттер не мёртв, Воландеморт, если ты в танке, снова тебе облом, не расстраивайся, у тебя не получится и в другой раз. Его враг оставался живым. Чего нельзя было сказать о Пегги. Впрочем, Лили вовсе неплохо жилось в Хогвартсе, они проводили много времени с Алом, который умудрился простить ей их со Скорпом летние прегрешения, видимо, для того, чтобы упрямо ему о них напоминать. Кроме того, они могли не таиться со Скорпиусом и не придумывать различные оправдания для того, чтобы увидеться. Ей осточертело доказывать всем вокруг, что они имеет право на своё счастье, которое, между прочим, не так, чтобы кому-то мешало. И поэтому она почти прекратила реагировать на дурацкие реверансы в их сторону, стала немного спокойнее, и, перестав тратить силы и время на склоки с окружающими, наслаждалась их отношениями со Скорпом. Она также пропускала мимо ушей и любые попытки задеть её отца, которого людская молва превратила из героя в чудовище. Он не был ни тем, ни другим, но никому это не было важно. Для них с братьями Гарри Поттер был не благородным спасителем мира и не подлым предателем, не оправдавшим свои заслуги, а отцом. Который, несмотря ни на что, им и оставался. Но, как ни странно, со Скорпом эта история их даже сблизила, как бы сплетники не ждали, что они набьют друг другу физиономии из-за того, что их отец и дед снова не поделили территорию. Мало кто знал, что Скорпиус ещё с зимы перестал разговаривать со своим дедом и даже слушать не хотел робкие попытки Лили вякнуть что-то на тему, что его дед не так уж плох хотя бы потому, что его любит. Лили где-то понимала Люциуса, чёрт его знает, что пришло бы ей в голову, свяжись, скажем, её сын с кем-то от кого бы у неё встали волосы дыбом. И она не могла исключать, что не закатила бы скандал с битьём посуды. Правда, вряд ли ей пришла бы на ум светлая идея назвать сына грязным предателем крови и выставить его вон. Ну куда ей до аристократии, если хотите дождаться такого чуда, лучше подсматривайте за проделками Ноттов, те специально для вас придумают что-нибудь похлеще, чтобы не забывали про их дерьмовую привычку осквернять всех и вся одним своим присутствием. Лили готова была биться об заклад, что мало кто также видел её отца, брызжущего ядовитой слюной с требованием отказаться от её отношений, чтобы мать раньше времени не родила. Лили не имела ничего против ранних родов и, с некоторых пор, не имела ничего против сарказма, что отец, конечно, списал на дурное влияние Малфоя. Ну, до того, как ещё не был занят судом и своим тюремным сроком. Как бы то ни было, Лилс от Скорпиуса отказываться не собиралась, а тем, кто имел что-то против, могла подобрать немало ценных рекомендаций, которых им стоило придерживаться, чтобы не упустить из виду дорогу на хер. Если учесть, что в последнее время Лили ощущала себя насильно выдернутой из детства, той, кто уже не могла беззаботно хулиганить и мешаться у всех под ногами, а должна была задумываться о куда более серьёзных вещах, то она стала невольно ощущать себя чуть более самостоятельной, чем обычно. Ну а как же, она взрослая девушка, у которой серьёзные отношения, которая немало пережила для своих лет, чего стоит то, что они с Рокс как-то умудрились пережить сам факт существования Ноттов. И это сыграло с ней не самую приятную шутку, когда девушка получила письмо от того, от кого не ждала. От отца. Лили закусила губу до крови, несколько раз нервно заправила волосы за ухо, но буквы всё равно мелькали перед глазами и не хотели складываться в предложения. Прошло немало времени, прежде чем до неё дошло – отцу удалось сбежать, и она была нужна ему. Все их гневные тёрки отошли на второй план, когда она выскользнула из кровати и, накинув джинсы, свой излюбленный джемпер, про который Скорпиус говорил, что он ей идёт, и высокие ботинки. На дворе март, и по ночам изо рта идёт пар. Разве это правильное место для маленькой, не самой умной девчонки, маггловский парк аттракционов? И куда её понесло в такое время, когда она должна видеть десятый сон или хотя бы проявить благоразумие и прежде разбудить Ала. Возможно, Лилс бы потревожила брата, если бы не выпытала у него, что у него куда более интересные планы на ночь, чем сон. Он собирался провести время с девчонкой, о которой он упорно молчал, как бы они с Джеем его не терроризировали. Но он же понимает, что Лили не была бы его сестрой, если бы это не выяснила, пусть только даст ей время. Отец говорил в письме, что Джею он сам отправил сову, значит, Лили не следовало мешкать, даже ради того, чтобы уточнить у старшего брата, получил ли он послание отца, которое, учитывая обстоятельства папы, могло затеряться где угодно. Она слегка переживала, что отец, и без того не обладающий просветлённым умом, мог совсем им тронуться в Азкабане, и не рискнула попросить Скорпиуса отправиться вместе с ней. Что, очевидно, стало её большой ошибкой. Хотя, кто знает, возможно, она была права. Лили бы точно не хотела, чтобы он пострадал с ней за компанию. Пусть Лили была беспечной девчонкой, но даже она, пожалуй, не доверилась бы записке, написанной слишком смазанным почерком, чтобы разобрать, похож ли он на почерк её отца, если бы не приложенный к письму амулет, откровенно говоря, страшненький и неказистый. Самый дорогой для Гарри, тот, что он повсюду таскал с собой, потому, что, когда-то, сто лет назад, ему подарили его дети, когда едва научились владеть магией и решили осчастливить отца подарком, сделанным собственной волшебной палочкой. Да и для места встречи он выбрал старый парк аттракционов, про который в своё время ему прожужжал все уши Сириус, и куда клятвенно собирался сводить, да только ему помешали. Гарри же показал это место им с Джеем и Алом, и оно стало для них чем-то вроде семейного символа. И она понятия не имела, что про их маленькие родовые тайны мог кто-то прознать. Именно поэтому, кое-как доплетясь до маггловской железной дороги и не без приключений раздобыв билет, через некоторое время она сидела на скрипучих качелей, ёжась от холода, грея руки дыханием, стараясь не думать, что её противно подташнивает не из-за плохой координации движений. Это был голос интуиции, но Лили редко ей доверяла. Всё, на что ей хватило ума, это вытащить волшебную палочку и подумать, что с ней стоит иметь дело только конченому психу. Не потому, что она обалдеть какая волшебница, которая знает тёмную магию. Она неудачница, которая знает тёмную магию. И, если кто-то в этом сомневался, то мог спросить у Ала, как его девушке понравилось, что его сестра так хотела их помирить, что случайно чуть её не подожгла. Лили переживала, да что уж там, она психовала от души и чистого сердца. Побег - это нехорошее занятие? Не так страшно, если из-за этого она сможет, наконец, обнять своего отца. Может, ей всё же стоило нарушить Аллу свидание, и возрадовать этой новостью и его? А Джей? Где его, Мерлиновы карлсоны, носит? По коже прошлись мурашки, но она снова отмахнулась от них и решила, что трусить – не для неё. Пусть этим занимается ей драгоценный друг Ленс, которого, в своё время, мало били по заднице.
Huckleberry Rowle: - Мистер Крауч, Мистер Крауч. Мне не нужно объяснять, что это просто-напросто неприкрытая лесть в угоду сумасшедшего, чтобы заслужить его - мое - расположение. Но я ничего не имею против подобных попыток мне понравиться: все равно при иных обстоятельствах шансы на то, что меня примут таким, какой я есть, ничтожно малы. Гвен, пожалуй, была приятным исключением, да и то не уверен, что ее мнение не изменилось: тогда ее разум был задурманен зельем, сейчас же... сейчас она мной напугана. - Полагаю, вам не нужно объяснять, что моя... - Люциус сделал паузу, - просьба - строго конфиденциальна? То, что вы сделаете, никак не должно коснуться меня. Я делаю это для воссоединения с внуком, а не для закрепления нашей с ним размолвки. Он сейчас не поймет, что это лишь для его блага. Именно поэтому я настаиваю... - При очередной паузе - как много театральности для пока столь короткой речи - потемневшие, принявшие странный красноватый оттенок глаза Малфоя неприятно сверкнули, - на немагических методах устранения помехи, в которых вы, как мы все имели возможность убедиться, мастер. Сочтя это за должное, я усмехнулся. Да уж, действительно: если имеется грязная работенка, но не хочется самому марать руки в крови, просто обратитесь к Гекльберри, и все останутся довольны. - Предлагаю выманить девочку за пределы Хогвартса, в какой-нибудь маггловский район, - продолжил Люциус. - Она очень глупа, поверит любой чепуховой причине, вроде, к примеру, письма от отца, якобы сбежавшего из тюрьмы. Чтобы сомнений у нее точно не возникло, можете приложить к письму вот это - побрякушку из личных вещей заключенного. Девочка вряд ли задумается, что безделица могла бы попасть и в чужие руки. Вам будет легко с ней справиться: повторяю, умом она не блещет. А за хорошую работу... - приятно договариваться с деловым человеком, понимающим, что хоть мне и нет причин отказываться, тем более что Темный Лорд наверняка не будет против избавиться от потомком Поттера, но едва ли я стану оказывать услугу за просто так - при всем уважении к просителю. Но Люциус медлит. И... что же? - Я готов буду замолвить за вас словечко перед мистером Соулом. Достойных людей для восполнения его души не так много, мистер Крауч... Для восполнения Его души? Слова навеяли воспоминания о не столь далеких событиях. И надо сказать, воспоминания не самые приятные. И все же - меня это вполне устраивает. Что уж спорить: хоть это звучит жутковато, да и предыдущий "достойный" - Люциус собственной персоной - явно на последнем собрании испытывал не лучшие моменты своей жизни, но пожертвовать часть души Лорду - невероятная честь. Кроме того, это определенно лучше, чем стать той, другой частью ритуала - тем, кому суждено умереть. * * * Выманить девчонку из школы оказалось до смешного просто. Никогда не устану поражаться наивности людей - тому, как легко они попадаются в грамотно расставленную ловушку. Хотя, если быть до конца честным, не такой уж она была продуманной и грамотной. Сова могла потеряться - и это был бы меньший из возможных промахов. Девчонка могла просто не поверить письму: я не мастер ни подделывать почерк, ни тем более не знал, как Поттер общается с детьми, что следует писать, чтобы не спугнуть ее - а потому очень осторожно выбирал как можно более нейтральные слова. Я написал, что также связался с обоими ее братьями, и не стоит за это беспокоиться и тем более обсуждать с ними в стенах школы, где кто угодно может подслушать; но будь девчонка поумнее, запросто могла бы это проверить. И привести одного из братцев с собой. Не думаю, что смерть обоих расстроила бы Люциуса или Лорда, но... Или она не прийти вовсе. Что, если она не захотела бы видеть отца? В худшем случае - она могла прихватить с собой внука Малфоя. Что бы я тогда делал? Случись подобное - и какой бы недалекой младшая Поттер ни была, после этого второго шанса мне бы уже не предоставила. Многое могло пойти не так, однако жертва повела себя в точности как от нее ожидалось. Что ж, надейся на лучшее и вознагражден будешь. Вот она, сидит и трогательно дожидается своего папочку. Одна. Холодной ночью. В заброшенном парке, единственными критериями выбора которого были близость к школе и развлекающие меня декорации (кто же знал, что, помимо прочего, он навевает девчонке воспоминания из детства?). Не буду пока расстраивать ее тем, что папочка не придет. И для начала, думаю, обездвиживающего заклинания в совокупности заклятием страха должно хватить, чтобы доставить ей легкое беспокойство. Locomotor Mortis. Formido. С новой украденной волшебной палочкой нет ощущения родства, но такового я не ощущал уже очень и очень давно: ведь они меня не выбирают и я никогда не добываю их в честном бою. Однако с ней нет проблем и осечек - держал я в руках и менее покладистые. Не попадаясь жертве на глаза, я легко спрыгиваю из нижней кабинки чертова колеса, где дожидался девчонку Поттер. Продолжая избегать ее внимания, не спеша обхожу сзади продолговатое здание с билетными кассами, царапая ножом, прихваченным с собой - я же прекрасно понял мистера Малфоя - обшарпанную разноцветную стену, таким образом издавая пронизывающий звук скрежета металла о металл в лучших традициях "Кошмара на улице Вязов".
Lily Luna Potter: Обездвижена. Вот и всё, о чём успела подумать Лили, когда её руки прилипли к телу, а ноги отказывались повиноваться, заставив замереть в том положении, в котором она слишком уж расслабленно сидела, размышляя о своём. Но этого шутнику показалось мало, его чувство юмора не подвело, и она прониклась животным страхом, от которого бешено заходилось сердце, так, что она могла ощущать его в горле. Что-то знакомое, мы это уже проходили, правда, Даррелл Нотт? Вот уж не думала, что он, обладатель безгранично извращённой фантазии, будет повторяться. Впрочем, прошлая его, вполне успешная попытка поиздеваться над её психикой, служила слабым утешением, и не особо помогала справиться со всей той гаммой ощущений, что захватили девушку в свои объятия, под противный, щемящий душу скрип какого-то предмета. Металл, не нужно ходить в лес, ну или в Африку, гулять - это кому что больше нравится - спутать этот мерзкий звук с чем-то ещё было нелегко. Лили ощущала себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Ей было не просто не по себе, это был дикий, тошнотворный ужас, который нарастал медленно и мучительно, проедая каждый её нервный импульс и отравляя сознание. В её голове проносились все когда-либо виденные отвратительные картины, которые её заколдованное сознание трансформировало в сценарии, достойные самых жестоких фильмов ужаса. Судя по умело нагнетённой атмосфере, понимал её чувства и её преследователь, который не спешил выходить из-за её спины и посвящать девушку в свои тёмные намерения. Догадаться было не сложно. От настоящего, безо всякой магии, страха, её удерживала только уверенность в том, что она знает, кто мог поглумиться таким образом. В который раз. Нотт, ты повторяешься, самому то не тошно? Можешь не начинать возносить оды моему отцу и нашим отношениям со Скорпом. И не проходись своим красноречием по моим волосам, придумай что-то новенькое. Эти мысли пронеслись в её голове, когда пренеприятный скрежет металла всё ещё прорезал ночную тишину и её слух, от чего волосы становились дыбом и ощущалась нервная дрожь, скованная другим заклинанием. Она не могла даже услышать звука своего голоса и чувствовала так, словно была одна в целом мире и могла поймать бы пустоту руками. пустоты не было и в помине. Кто-то в этой темноте дышал и усмехался. Воображение услужливо вырисовывало эту противную усмешку. Такую знакомую и нежеланную для неё. Как насчёт того, чтобы в этот раз мы обошлись без дементоров? Или напомнить, как это понравилось одному из вас? Оказывается, она ещё не окончательно лишилась способности язвить. Хоть это её мучитель - если он был в одиночестве - не смог у неё отнять. Кто бы сомневался, что, Нотты соскучились по играм с детьми, ну не могут они долго без того, чтобы их не развлекали и не помогали самоутверждаться в их ущербности. Пора бы им заводить своих детей и издеваться над ними. Да и вообще, оставить в покое студентов и расслабиться, на их смену пришла достойная замена – Кассиопея, которая внушала Лили куда больше опасений, чем эти двое садистов, к безумным и тщательно спланированным шуточкам которых она уже начала привыкать. И всё же, она даже не сомневалась, что это были они и, учитывая их повышенное внимание рыжей хогвартской, столь ненавистной им, компании, её не нужно было обвинять в этой слепой убеждённости. В её положении это чувство можно было назвать слепой надеждой на лучшее. Как бы не было обидно Ноттам, они были не худшими представителями магического мира. Лилс попыталась хоть немного сконцентрироваться на той из немногих приятных мыслей, что могли бы помочь ей абстрагироваться от ужаса, накрывающей её своей удушливой рукой. Несмотря на оцепенение руки, палочка приятно отягощала её ладонь, которую надёжно укрывал рукав свитера. В кои-то веки её привычки работали на неё, в данном случае, страсть кутать ладони в рукава одежды, растягивая её до безобразия и получая нагоняи от мамы. Впрочем, уповать на благородство Ноттов, которые оставили бы оружие пусть даже совсем не равному себе противнику, было также нелепо, как надеяться, что они проникнутся несовершенством мира настолько, что сцепятся друг с другом. Пауза затягивалась, действие заклятья страха же, напротив, не сбавляло силы, также, как и тело не торопилось слушаться её отчаянных призывов действовать со своей владелицей заодно, и от полного безысходности вскрика Лили сдерживала только неспособность пошевелить хоть чем-нибудь, словно она была под заморозкой, которая ничем не мешала ей ощущать бешено биения сердца в груди. Это ведь не так уж похоже на её привычных мучителей, слишком долго оставаться в тени, они слишком любят себя, чтобы отмалчиваться в стороне. Где были её мозги, когда она решила, что свидание Ала не могло подождать лучших времён. Однажды он уже чуть было не потерял свою сестру, и ему это не понравилось. Почему ей не пришло в голову всё же плюнуть на свою мифическую самостоятельность, и не явиться на встречу к отцу за руку со Скорпиусом? Почему она не подумала, что Гарри Поттеру бы хватило ума связаться с дядей Роном, с кем угодно старших, но не просить свою не такую уж взрослую дочь идти в неизвестность, в ночи, никого ни о чём не предупреждая. У неё не было ответов, да и страх, всё также отбивающий зловещую дробь по её душе, вгонял её в такое смятение, что она билась о него, как бабочка о стекло, и не видела выхода. Она слышала только тот леденящий душу звук, разрывающий её уши до такой степени, что она бы не удивилась, если бы, имея возможность к ним прикоснуться, ощутила на пальцах тёплую кровь.
Huckleberry Rowle: Девчонка не шевелилась все время, пока я, тщательно избегая ее внимания, обходил ее, чтобы подойти со спины, и даже не дернулась, когда острием ножа я легко поддел ее за подбородок, другой рукой ухватившись за цепь качелей, наполовину нависнув над девчонкой и дыша у нее прямо над ухом. - Извини, что обманул тебя, - восторженно-вкрадчивым полушепотом обратился я к девчонке. - Но правда в том, что ничего не поделаешь и твоему отцу не выбраться из тюрьмы. Впрочем, вряд ли ты этого еще не поняла сама, - иначе ты еще глупее и наивнее, чем я даже смел предполагать. Эйфория от происходящего переполняла меня: отчаянно хотелось рассмеяться, а также взглянуть жертве в лицо и увидеть страх в ее глазах - однако приходилось выбирать между наблюдением за ее внутренними противоречиями и сохранением собственного инкогнито. Не то чтобы у Поттер были велики шансы меня узнать, но даже если бы ей это удалось - едва ли многое изменится, учитывая уготовленную ей судьбу. И все же страх перед тем, чего даже не видишь, имеет собственное очарование, не правда ли? Острие ножа скользнуло вниз вдоль шеи, пересекая сонную артерию, тем самым однако лишь щекоча нервы и заставляя холодеть кожу, но нисколько не царапая ее. - О, - мое внимание привлек странно оттянутый рукав джемпера девчонки. - Если ты не против, - издевательски произнес я, аккуратно извлекая волшебную палочку жертвы и пряча ее в карман собственных джинс (маггловское оружие и декорации подразумевают и маггловскую одежду, не так ли?). Хорош бы я был, если бы оставил ей оружие. - Это тебе уже не понадобится. Ну а мне - еще один трофей в мою коллекцию. Учитывая мою проблему неимения собственной волшебной палочки, иметь запасную под рукой никогда не лишне. Теперь, даже если что-то пойдет не так, вряд ли стоит ожидать от девчонки серьезного сопротивления. Пока все оказывалось даже слишком просто. Хотя паралич жертвы сильно облегчал задачу, было даже немного жалко, что от нее не дождешься никакой реакции, и единственное, что оставалось - прислушиваться к бешеному стуку ее сердца. Сколько уже времени прошло? Минут пять, десять? Не пора ли тебе потихоньку начинать говорить? Или что же, ты не хочешь мне ни единого слова сказать? Не убирая нож от ее горла, я оттянул девчонку за волосы, намотав их на руку и тем самым приподняв ее лицо вверх. - Кстати, пока не забыл, - я ухмыльнулся. - Мистер Малфой передавал привет.
Lily Luna Potter: Лили томилась от неизвестности, на которой тип, решивший, что ей весело живётся и почему бы не напасть на неё, играл не хуже, чем на нервах. Наверное, проходил специальные курсы, как изводить людей. Лилс изо всех сил старалась отключить слух и сосредоточиться на своём сбившимся дыхании, но он умело привлекал её внимание зловещим, лживо приободряющим, шёпотом, отнимая у неё последнюю, отчаянную надежду, что это всё же бездарная шутка Ноттов. Он приблизился к ней настолько, что она не могла этого не понимать. Он говорил об её отце, обжигая ухо горячим дыханием, а горло – холодным ножом. От него веяло чем-то смертельным, будто он умирал в лихорадке, и хотел забрать как можно больше народу с собой. Такой самодовольной обречённостью, когда терять нечего. И это наводило ещё больше страха, хотя он переоценивал Лили – на её душонку хватило бы и ножа. Его голос был ей незнаком. Вкрадчивый, пронизывающий и – чисто интуитивно – неприятный, хотя в нём и не было чего-то очевидно отталкивающего. От такого типа хотелось держаться подальше и, при случайном столкновении, обойти его стороной, даже ей, отличающейся, что уж там, безголовой и зачастую бездумной храбростью. Что это за малодушные мыслишки – действие заклинания или её собственная трусость, не хотелось разбираться. Хотелось сбежать от него, а ещё лучше, проснуться в гриффиндорской спальне и перевести дух оттого, что за кошмары могут привидеться впечатлительным девочкам. Но он не торопился растворяться в предрассветной дымке, да и утро не торопилось наступать и хоть сколько-нибудь успокоить её. Он продолжал зловеще давить Лили на психику, будто эта психика была нормальной и без него. Ужас нарастал незаметно и постепенно, вышвыривая из её сознания все те светлые воспоминания, за которые она цеплялась в безумной попытке сохранить жалкие остатки трезвого рассудка, чтобы не проморгать свой шанс и – при случае - дать отпор и хорошенько его лягнуть. Об использовании магии можно было помечтать – её палочка вероломно отдалась во власть её мучителя, и всё, что осталось Лили - холодеть от ужаса, ощущая прикосновение его ладоней к рукаву кофты. Ледяные, как смерть. Но об этом не стоило думать, чтобы совсем не пасть духом. Впрочем, его руки, пусть и были ей неприятны, не шли ни в какое сравнение с холодным металлом, нарочито мягко скользящем по горлу. Что он хотел? Позволить ей расслабиться в надежде, что он подшучивает над ней, чтобы в самый неожиданный момент проткнуть её горло и искупаться в фонтане крови? Как в маггловских фильмах про маньяков, о просмотре которых она успела сто раз пожалеть. Как и о своей глупости, сам факт которой она так упорно – и зря – не хотела признавать. Лучше бы смирилась, что тупа, и не разводила бурную деятельность вроде прогулки по ночному парку в одиночестве. С наивной надеждой посмотреть отцу в глаза. Лилс ощутила противное жжение на языке, что-то подобное она переживала в детстве, когда, в порыве любопытства, пыталась попробовать сосульку на вкус. Но она же решила, что дура – ей можно. И всё же, замораживающий эффект постепенно начал ослабевать, и Лилс даже смогла закусить губу, как делала всегда, когда понятия не имела, куда бежать и что делать. Судя по всему, подала она признаки жизни зря. Этот маньяк накрутил её длинные волосы на кулак и задрал её голову, заставив скрипнуть зубами от боли и ошарашенно взвизгнуть. Лилс тихо радовалась, что подвижность стала возвращаться и к её глазам. Она то думала, что в такой ситуации будет вглядываться в глаза подонка, который посмел к ней полезть, чтобы он не упустил ничего из того, что она о нём думает и каких ему желает приятностей. Но на деле её пробивала мелкая дрожь, и смотреть на него не хотелось. Лилс, как могла, опустила глаза. Ей не хотелось видеть этого человека, да и человека ли. Он вёл себя, как чудовище. Когда-то она, сосредоточенно жуя бутерброд – что это были за времена – пока папа не видел, читала старую газетную статью про бесчинства оборотня Сивого. Лучше бы она не читала ничего такого и носила розовые очки. Может, тогда бы теперь она пускала розовые слюни и думала, что этот парень просто хочет спросить, как пройти в Косой Переулок и боится, что она не сможет стать его проводником. Лилс с трудом разлепляет губы. Ей не хочется говорить, но выносить тишину ещё страшнее. Пока он говорит, он кажется ей безопаснее, чем, если ему вздумается замолчать. Я никудышная волшебница и полная дура. Судя по тому, что ты здесь, это тебе известно. Я достаточно повеселю тебя, если предложу нам разойтись с миром? Даже если я тебе чем-то не угодила, я вообще-то не так уж плоха. Язык ещё плохо слушался, а разум всё также сходил с ума. Она ощущала себя беспомощной, немощной идиоткой, которая никак не могла ему противостоять. Но всё равно не могла остановиться. Предложение нелепое, с этим не поспоришь. Но надо попробовать его разговорить и понять, чего его душеньке надо. Вернее даже не чего, а зачем. Знание – сила? Кто придумал подобную чушь. И ничего, что зубы потрясывало не от ночной прохлады, а от этого ненормального. Ну а что, не самая плохая идея, наладить контакт. Особенно, когда ты отчаянно хочешь устроить истерику и даже не можешь, драклова задница, как обычная девчонка, кричать, срывая горло. Было бы неплохо унести ноги, но вряд ли её обездвиженные ступни оценили бы это предложение по достоинству, и этот жуткий тип тактично бы посторонился, пропуская даму вперёд. Она не сумела перебороть страх, но научилась радоваться малому, к примеру тому, что заклинание этого ненормального помогало ей оставить желание разреветься от бессилия - отцу всё же не удалось бежать. Судя по усилиям, которые пришлось для этого приложить, ей должны были, минимум, выдать магический орден за заслуги, несмотря на то, что у слёз не было шанса закапать из глаз. Он развеял её сомнения. И зачем напрашивалась, лучше бы он промолчал. Девчонки такие, не поймёшь, чего хотят. На Лилс накатила захлёстывающая паническая волна, и ей захотелось бежать, не разбирая дороги, биться в первые встречные дома, чтобы убедиться, что она не одна и не выпала из реальности, а давящий, пригвоздивший грудную клетку к скамейке, животный испуг, ей примерещился. И ещё - скрип качелей, который когда-то – лет сто назад – был ей по душе. Если она не устраивала дедушку Скорпа настолько, тешить себя бессмысленными надеждами, что с ней решили поиграться, не приходилось. Мистер Малфой. Раньше она бы точно задала наивный вопрос, вроде того - как он мог? - и не знала бы, куда деться от возмущения. Но с ней остался только страх, а ещё тот налёт лёгкого цинизма, который привил ей всё тот же Люциус - а ещё утверждал, что это ей слабо. Она не думала, что он до такого опустится. Это было по-настоящему мерзко, даже для него. Верить на слово этому гнусному типу не стоило, но она поверила в эту правду. Очень просто поверить в то, что не хочется признавать. Её передёрнуло от мысли, как он мог бы утешающее положить руку на плечо Скорпиуса, который его стараниями бы потерял её. Почти второй раз. Он ведь подобное переживал, когда думал, что она не выкарабкается. И совсем не хотелось представлять себе бледные лица братьев и мамы, но не представлять она не могла. Она не имела права не выбраться из этой передряги. Даже если для этого ей придётся обмануть этого гада. Даже если придётся закрыть глаза на свой страх. Но пока что-то не получалось. А чему ты радуешься? Мистер Малфой и тебе помашет ручкой, когда тебя запрут в Азкабане. Может, даже передачку пришлёт, но привет - вряд ли. Лилс горько усмехнулась бы, но губы всё ещё чувствовали себя так, словно она намазала их льдом. Особых сомнений не было, выдумать такое мог только Люциус Малфой. И её бы не удивило, если бы потом этот парень оказался крайним. Удобно, когда не приходится напрягаться с химчисткой любимой мантии. Почему она не подумала о профессоре Малфое? Подумала, ещё как. Их бывший преподаватель по зельеварению обладал завидной невозмутимостью и ни разу не выказал к Лилс слишком уж негативного отношения, если таковое и имелось. Но это спокойствие казалось ей напускным – не могло не трогать отца то, что происходило с его сыном. И всё же, Драко казался ей адекватным и не самым решительным человеком, чего нельзя было сказать о его отце, когда дело касалось сердечной привязанности к внуку. Лили чувствовала себя раздавленной этим приветом, который и был призван её растоптать. Она уже не ждала милосердия от своего палача. Ей хотелось не так уж и много – расплакаться и посмотреть в глаза Люциусу. Сказать ему, что он ошибается. Даже если Скорп приведёт в дом невестку, которая всех устроит, и полюбит её, вряд ли он сможет забыть Лили. Первая любовь иногда забывается, но не тогда, когда её топят в крови.
Huckleberry Rowle: "Разойтись с миром"? Надо же, ей еще хватает глупости и дерзости предлагать подобное! Да уж, повеселила: я действительно оценил и даже коротко хохотнул. Нет, я в восторге, правда. Люблю отчаянных. - Ну конечно, ты не так уж плоха, - заверил я ее. - Ты просто бесполезна и только мешаешься. Не так уж и плоха... Даже не будь ты предательницей крови и наследницей некогда прославленного, ныне павшего экс-Избранного - доводилось мне убивать людей определенно лучше тебя. Видишь ли, маленькая глупышка, не несу в мир свет, истребляя негодяев - только тех, кто мне не нравится и на кого укажет Темный Лорд - Извини, - продолжил я. - Я бы мог тебя отпустить, но дал слово этого не делать. Рисовать узоры у нее на ноже и примериваться к шее, которую все равно не перережу, потому что это скучно, мне вскоре надоело. Тем более, раз девчонка заговорила, значит, скоро онемение сойдет на нет. Накладывать заклинание снова не хотелось - не после того, как мне довелось стать слушателем ее неуклюжих забавных нападок. Пусть поет, пока может. - А ты, значит, хорошо знаешь мистера Малфоя? - хмыкнул я, склонив голову на бок и примериваясь- пока лишь взглядом - чтобы перерезать ей ахиллово сухожилие. Брось, Поттер: скажи еще, что ты не удивилась, когда я его упомянул. Дедушка твоего несостоявшегося суженого, как бы он смел тронуть тебя - пусть и не лично - тем самым ранив Скорпиуса в том числе, правда? Впрочем, согласен: возможно, он бы не решился, если бы не недавний инцидент, сильно повлиявший на него, и больше всего, пожалуй - ужесточивший. По правде говоря, меня и самого изменения в старике чертовски пугают - меня, можешь себе представить? - особенно тем, что, если договор останется в силе, мне тоже доведется им подвергнуться. Но думаю, я выдержу - и чем ты это для меня ни обернулось, абсолютно точно готов пойти на подобную жертву. Я склонился, чтобы достать до ее щиколотки. Резкое движение, всплеск крови, вскрик девчонки. На лице показалась удовлетворенная ухмылка. - В Азкабане? - хохотнул я. - Видишь ли, даже если меня когда-нибудь поймают, я не вполне нормален, чтобы заточить меня в Азкабане. Скорее уж вернут в палату, которую я бы мог даже, пожалуй, назвать родной, если бы не ненавидел ее столь сильно. Ни в коем случае я туда больше не вернусь - лучше уж смерть. Я выдержал некоторую паузу. - И все же... ты права: во многом моя свобода зависит от Люциуса Малфоя. Сейчас он - закон, - любезно разъяснил я. - Но, видишь ли, ему нет смысла держать меня взаперти. Я ему нужен. Ему - или, быть может, не ему непосредственно, но точно Темному Лорду. У меня же нет никакого другого смысла жизни - только беспрекословная преданность ему. Имея постоянно дело со своими "собратьями", готов поспорить, что очень немногие могут еще этим похвастаться - в сущности, практически никто. В конце концов, у нас был уговор, и настолько я мог оценить, Люциус Малфой - такой же человек слова, как и я. Слишком. Много. Разговоров. Достаточно много, чтобы потерять бдительность - а отчаянной девице, к которой начинал возвращаться контроль над телом, многого и не надо, чтобы предпринять попытку вырваться. Неожиданно я почувствовал болезненный тычок локтем, от чего сдавленно охнул и выронил нож. Девчонка как могла, чуть не падая, захромала прочь.
полная версия страницы