Форум » «Что день грядущий нам готовит?» » [20.03.2024 г.] O fortuna! Velut luna statu variabilis. {Q} » Ответить

[20.03.2024 г.] O fortuna! Velut luna statu variabilis. {Q}

Storyteller: *О судьба! Словно луна, ты изменчива (лат.). Время действия: 20 марта 2024 года, около девяти часов вечера. Место действия и его примерное описание: штаб Пожирателей Смерти - пустующий коттедж Гэвина МакГинна, который скончался от болезни, длившейся около полугода, в прошлом сентябре и по завещанию передал дом во владение своему дальнему родственнику, Линкольну Соулу. Собрания проходят в огромном зале для приемов. Здесь прекрасная акустика и чуть приглушенное освещение; посреди зала стоит длинный стол черного дерева, во главе которого - троноподобное кресло Его Темнейшества, а по бокам - более скромные, но удобные сидения: чем ближе к Лорду, тем больше доверяют сидящему. Действующие лица: Линкольн Соул и его "друзья". Ситуация: Когда Черная Метка начинает пульсировать, каждый Пожиратель Смерти обязан явиться на зов - как нечистая сила, отправляющаяся на шабаш на Лысую гору по первому свистку Сатаны. Чаще всего Линкольн Соул требует своих подчиненных к себе спонтанно, и никогда нельзя наверняка знать, что будет вынесено на повестку дня, прежде чем это не будет оглашено в зале собраний - если только вас, как особо доверенное лицо, не посвятили в тонкости дела заранее. И судя по тому, как сосредоточенно Люциус Малфой, сидящий под правую руку от пока пустующего кресла Лорда, перебирает в пальцах какую-то драгоценную вещицу, - это "жжж" неспроста. Прим. Предполагается, что в начале эпизода Лорда еще нет на месте (естественно, он приходит в самый последний момент, ведь ему-то как раз позволено заставлять остальных ждать), а поэтому у Пожирателей Смерти есть возможность собраться заранее и нервно/воодушевленно/злорадно/равнодушно/etc. поразмыслить о никому (кроме Люциуса) доселе не известном поводе для собрания. Последнее собрание проводилось 8 февраля - накануне запланированного теракта в Косом Переулке. С тех пор от Лорда не было ни слуху ни духу - однако теперь он, несомненно, что-то задумал. Советуем присоединяться всем Пожирателям Смерти, мало-мальски заботящимся о сохранности своей шкуры; иначе ваше отсутствие будет, скорее всего, замечено и негативно оценено Темным Лордом, а уж дальше сами можете представить себе последствия. И, конечно, не вздумайте опаздывать: ни одна причина не является достаточно уважительной! NB! Если у кого-то несколько персонажей-Пожирателей, а участвовать всеми одновременно тяжело, предлагаем вам такой выход из ситуации: писать за них по очереди, в посте одного мельком обращая внимание на поведение других. Тогда уж все точно поприсутствуют, и никто не окажется забыт. И справочная информация по рассадке участвующих: [more][/more]

Ответов - 27, стр: 1 2 All

Lawrence Hawking: И вот он вошел. Высокая фигура и мягкая речь не сулили ничего хорошего присутствующим. Мне было достаточно посмотреть, как Люциус тревожно сжал свою фамильную побрякушку. Нужно сконцентрироваться. Я выпрямился и принял позу затаившегося в кустах тигра, уже увидевшего вожделенную лань. Тут главное не переиграть. Будь я неладен, сегодня кого-то освежуют. -...Вопрос лишь в том, кого из вас он для этого убьет. Проникновенная история с комнатой Ровены меня совершенно не тронула. Я занимался исчезательными шкафами достаточно долго, чтобы понимать примерный механизм работы заклинаний разного типа в таких пространствах. Несмотря на всеобщую нервозность, я тем не менее чувствовал себя гораздо увереннее, чем все остальные, надеясь, что всё же смогу пригодиться Лорду в какой-то момент и конкретно сегодня меня убивать не будут. Бедняга Квентин, я вообще-то терпеть не могу непунктуальных людей, но его кровь, на глазах превращяющаяся в желе, как и у многих других, заставила меня ехидно хмыкнуть и мысленно пожалеть несчастного. Хм, так жертва уже выбрана? Не скрою, довольно неожиданный поворот. За Лорда из одного страха и подобострастия большая часть присутствующих здесь могла бы сесть на кол и после этого станцевать джигу на столе у министра магии, если так будет угодно Господину. Что же, кто у нас счастливчик? Необходимо будет сразу же по возвращении написать подробный отчет в Орден, опустив, однако, некоторые несущественные детали в виде степени готовности комнаты к ритуалу. Все замерли. Звенящая тишина наполнила зал, и только мерное тикание старых часов Малфоя-старшего небрежно разрывало ее почти видимую глазу пелену.

Draco Malfoy: Получилось слишком много и теоретично. Если что-то противоречит сюжету, пожалуйста, скажите, всё исправлю. Краткое содержание: Драко думает, как его все бесят; много думает и вспоминает; боится за свою жизнь. Я так и не узнал, как мой отец ответил на выпад Стирлинга, так как мои размышления последовали за моим взглядом и сосредоточились на всё прибывающих в зал собрания Пожирателях. Возможно, отец взглядом заставил Стирлинга прикусить язык. А может, проигнорировал его комментарий, сочтя перекрикивание через весь стол (а Стирлинг сидел почти в самом конце, будучи не в фаворе у Тёмного Лорда) ниже своего достоинства. Напротив меня уже несколько собраний подряд гордо восседал Гильдебранд Макнейр, чрезвычайно довольный успешным выполнением задания Лорда. В то время как он лизоблюдски-почтительно относился к моему отцу, что было очевидно даже из его краткого приветственного кивка, он не трудился скрывать своё презрение ко мне. Он подчёркнуто не смотрел в мою сторону, словно место напротив него вакантно. Остальных Пожирателей он одаривал скользящим взглядом, ни на ком не задерживал его долго, но всё же признавал их существование. Заносчивый полукровка страшно меня раздражал, впрочем как и его очевидно помешанная жена. Я, разумеется, не стремился добиться его расположения – вообще чьего-либо расположения, однако подобное пренебрежение от сына палача, который, хвала Мерлину, удосужился выучиться правильно говорить по-английски и отделаться от омерзительного, деревенского шотландского акцента, как у его отца, я считал непростительной наглостью. Он бы поумерил свою спесь, если бы знал, как одно моё слово вернуло его отцу прибыльную работу после всех мелких дел о спятивших домашних питомцах. И если бы знал, что среди тех, кого мне приходилось пытать по распоряжению Лорда, оказался и его дед, Олливандер. О да. Он, может, и не афиширует их родства (по-моему, напрасно: совершенно очевидно, что лучше быть известным как внук изготовителя волшебных палочек, чем как сын палача), но я его вижу. В лицах многих нынешних Пожирателей я узнавал черты своих жертв, даже несмотря на то, что Круциатус искажал их лица в безобразные гримасы предельной боли. Справа от меня сидел Лоуренс Хокинг, чья надменность раздражала меня ничуть не меньше Макнейровской, даже несмотря на то, что Хокинг всё же чистокровный. Но, конечно, в моём понимании, вообще никто из Пожирателей не имел морального права смотреть на меня свысока, ведь я сам слишком привык так со всеми обходиться, даже в моих нынешних, более чем стеснённых обстоятельствах. А изготовитель исчезающих шкафов и вовсе каждый раз невольно вызывал в моей памяти мой краткосрочный триумф, а также злорадные мысли, что, может, именно я вернул индустрию исчезающих шкафов к жизни. Исчезающие шкафы оставались лишь в самых древних семьях, которые хранили их скорее как дань традиции и очень редко ими пользовались. Часто ломавшиеся и потому весьма нестабильные шкафы уступали более современной каминной сети и, конечно, по всем параметрам проигрывали трансгрессии, для которой волшебникам не нужны были посредники. И, конечно, именно найденная мной лазейка в Хогвартс, о которой Поттер любезно всем растрепал, инициировала исследования исчезающих шкафов и, как следствие, их популярность. Как бы Министерство ни старалось, наложить ограничения на использование шкафов или отслеживание перемещений внутри них им так и не удалось. Я готов принять Вашу благодарность, мистер Хокинг. Среди прибывших я заметил Кассиопею Барбарик, свою бывшую ученицу и, пожалуй, одну из немногих здесь, кто не вызывал у меня – разумеется, заслуженного – раздражения. С мисс Барбарик у нас всегда были хорошие отношения, не в последнюю очередь благодаря моим стараниям самому разрешать все (поверьте, многочисленные) конфликты с её участием за период моего деканства. Однако, должен признаться, даже несмотря это наше сообщничество, сродни моим отношениям со Снейпом в ранние годы моего обучения, на своём первом собрании я был удивлён, что она вступила в ряды Пожирателей, не дождавшись окончания школы, и, конечно, зол, что её приняли раньше, чем меня. Теперь же я несколько усмирил своё негодование рассуждениями, что Лорду всегда нужен свой человек среди студентов, одних преподавателей мало. К слову, обличье самого Лорда меня тоже злило. Полгода мы работали с ним бок о бок в Хогвартсе – и он даже не намекнул мне о том, кто он на самом деле. И сам я тоже ни о чём не догадался. И он, конечно, не преминул указать мне на это на моём первом собрании, однако забыл пояснить причину своего недоверия. Впрочем, я уверен, что близок к истине, когда предполагаю, что Тёмный Лорд не видел во мне надобности: в прошлый раз он использовал меня в качестве назидания моему отцу; теперь же в этом нет необходимости: отец, очевидно, усвоил урок, а у Лорда появились новые игрушки. Таким образом, часть злости я подавил, а оставшуюся часть – скрываю, иначе мне несдобровать. По гулким шагам в холле и спешке Крауча открыть двери всем, даже Стирлингу, стало понятно, что Лорд прибыл. Разговоры стихли, переглядывания и кивки тоже прекратились. Расслабленно себя чувствовать в присутствии Лорда мог себе позволить только идиот. Я, как и прежде, избегаю смотреть на Тёмного Лорда. Вместо этого я концентрирую свой взгляд на деревянном узоре стола в шести дюймах от меня и стараюсь освободить свой разум от всех мыслей. Очевидно, Тёмный Лорд не требовал, чтобы взгляды всей его аудитории были прикованы к нему, а удовлетворился взглядами тех Пожирателей, кто из-за самоуверенности или глупости недооценивал его мощь, потому что он начал свою речь – медленно, весьма издалека, томя и изводя ожиданием. О его «простейшем» пути механической защиты души крестражами действительно знали все. Очень скоро после его смерти, как и в случае с Дамблдором, вышли его многочисленные биографии. Конечно, не обошлось без Риты Скитер, однако в этот раз никому не было известно, откуда она черпала информацию. Может, Поттер дал ей ещё одно, на этот раз неофициальное интервью? Как бы то ни было, многие факты жизни Тёмного Лорда были преданы огласке – видимо, для окончательного развенчания мифической фигуры Того-Кого-Нельзя-Называть. Крестражам, разумеется, было отведено центральное место. Чтобы предотвратить моду на крестражи, Министерство издало множество брошюр и полновесных учебных пособий, служащих отпугиванию магов от создания крестражей (вряд ли стоит упоминать, что факты при этом значительно приукрасили) и ликвидации безграмотности в вопросах распознавания крестражей и борьбы с их влиянием. Я могу судить, что очень многие поверили министерской пропаганде полностью, потому что ни продажи, ни библиотечные запросы на оригинальные «Тайны наитемнейшего искусства» не подскочили. Так что мало кто из присутствующих полностью понимает, о чём говорит Тёмный Лорд. Может, это и к лучшему. Я напряжённо слушал часть о Воскрешающей комнате, пытаясь предугадать, каким образом это касается собравшихся и почему Лорд открыто посвящает всех в свой план. Раньше, казалось мне, он сказал бы об этом только самым близким приспешникам. А опоздавшего Рэйвенвуда пытал бы у всех на глазах. Эта новая тактика не внушала мне доверия. Слишком самонадеянно было бы полагать, что это оплошность Лорда. Он пытался добиться какого-то эффекта. Может, внушить доверие остальным? Выглядит так, будто Лорд использует приёмы Дамблдора для своих целей. Глядя на энтузиазм, с каким некоторые вызвались отдать Тёмному Лорду часть своей души, я решил, что эта открытая риторика могла быть призвана пробиться сквозь министерские суеверные мифы о крестражах. Если так, то всё удалось. Следующие слова Тёмного Лорда заставили меня оставить мои рассуждения. Риторика была направлена на подогревание фанатизма и самопожертвования. Мне стало страшно. Пока никто не вызвался добровольно умереть за Лорда, однако вскоре могут. Но это было бы слишком просто. Лорд может выбрать кого-нибудь, кто умирать за него не хочет. Я не хочу.

Douglas Brown: Пост парный: Дуглас Браун + Кассиопея Барбарик Темный Лорд был настроен достаточно миролюбиво сегодня, и почему-то это заставляло нервничать гораздо больше обычного. Я сидел максимально далеко от него – наилучшее возможное место почти при любых обстоятельствах, но это не мешало ясно и даже мучительно ощущать его присутствие. Пока он в какой-то жутковато-нежной манере выкладывал план дальнейших действий я следил за реакцией сидящих напротив: напряженно-замкнутой Гвендолин, с который мы лишь обменялись коротким приветствием – от нее волной исходил удушающий ужас, студентки Барбарик, чье лицо светилось фанатичным восторгом, резко контрастирующим со спокойной собранностью ее отца. Бросить все силы на то, чтобы сделать темного Лорда бессмертным? Я никак не мог решить, импонирует мне или нет эта прямота: вся цель огромной преступной группировки, сосредоточенная лишь на удовлетворении в потребностях лидера. Естественно, рано или поздно, министерство и британская часть магического мира, будет абсолютно взята под контроль пожирателями смерти, тогда быть одним из них действительно станет выгодно. Сейчас единственная причина, по которой я здесь проста – я не хочу, чтобы меня убили. Я не понимаю в чем смысл – нам всем знать о дальнейшем плане, неужели Лорд доверяет нам всем настолько? Или это проверка? Но мысль о том, что где-то в Хогвартсе расположена эта самая «легендарная» комната Ровены... Что мне может дать это знание? Учитывая, что комната заполнена абсолютными мастерами легилименции, пожалуй, эти мысли стоит придержать. Кассиопея – почти напротив меня – явно не испытывает никаких волнений или мук и вряд ли вообще думает - она чуть не стонет от восторга, глядя на темного Лорда – она же несколько минут назад криком почти молила его позволить ей разорвать свою душу на части и принести себя в жертву. Не могу не сдержать легкой брезгливости при мысли о том, как долго и целенаправленно промывали этой глуповатой девочке мозги, доведя ее теперь до столь бессмысленно-фанатического состояния. С ней... скучно, все ее существо и все ее мысли подчинены единственной цели – слепому, преданному служению, и на меня она вечно производит это неприятное гнетущее ощущение. - Дело в том, что доброволец, который пожертвует мне свою душу, создав крестраж, уже давно найден. Вопрос лишь в том, кого из вас он для этого убьет. Молчание стало физически ощутимым. Пришлось собраться, чтобы на лице сохранилось абсолютно невозмутимое выражение лица. Кассиопея явно снова хотела что-то сказать, но ее отец вдруг опустил ладонь на ее локоть, заставляя ее замолчать. Удивительно.


Adrian Pucey: Пока все собрались и ожидали, как всегда, эффектного появления Лорда, меня одолевали мысли о нашем милом кружке по интересам. За столько лет все кардинально изменилось, хотя Темный Лорд остался прежним гением, которым я так восхищался в молодости. Да, тогда меня поражал размах идеи, хотелось быть причастным к будущим изменениям. Сейчас уже вкус принадлежности к Пожирателям не тот, может, сказывались неудачи предыдущих войн, а, может, размеренная жизнь принесла свои корректировки ценностей. Хотя, я все еще хочу, чтобы Рей встал на сторону Лорда. Восклицание юной Барбарик заставили вернуться в реальность. С какой фанатичностью кто-то хотел расколоть душу на благо Лорда. Неужели и я был так одержим им? Неужели Лорд еще не решил, кого убьют? Верится с трудом. На всякий случай, вспоминаю, нет ли за мной косяков, вроде все поручения исполнил быстро и результативно. Осталось только несколько семейств лояльных Поттеру загнать обратно на остров и не дать контактировать с другими странами. Повисшая тишина нервировала, я чувствовал, как по залу расплывается страх за свою шкуру, он струился сквозь пальцы и сдавливал горло, затрудняя сохранять спокойное выражение лица. Никто и ничто не могло гарантировать, что Темному Лорду не захочется убить тебя, ради его интересов. К этому нельзя было привыкнуть, и сейчас я был рад, что Рейнера здесь не было.

Niels Martin Nott: Мы хотим умереть и поэтому мы здесь. Другой причины нет. Я сижу на своём месте в несколько более напряжённой позе, чем все те, к коим меня приучила верность аристократическим, лицемерным в своей галантности замашкам – мне приходится сделать над собой усилие, чтобы не начать нервно барабанить пальцами по столу. Я нетерпелив в своей ненависти к миру, и, даже понимая, что наши пути с Тёмным Лордом когда-нибудь неотвратимо разойдутся, испытываю некоторое благоговение при мысли, что увижу его, безо всяких прикрытий и масок школьного преподавателя. Я услышу мысли, которыми он сочтёт нужным с нами поделиться, и буду наматывать их нас ус. Всегда полезно послушать умного человека и бесценно – волшебника, покорившего смерть. Того, который однажды всё равно склонит голову перед ней также, как и мы все. Что никак не умаляет его заслуг. Я напряжённо слежу за руками деда, который перебирает в них некий предмет, и стараюсь не тешить себя догадками о чём пойдёт речь – это ни к чему, бессмысленная трата усилий на попытки разгадать помыслы того, кто умнее тебя. Многие из тех, кто не является моими поклонниками, удивились бы, что я способен признать этот факт. Глупцы. Такие, как Гарри Поттер, возомнивший себя особенным. Он особенно глуп. Я обвожу ненавязчивым взглядом постепенно собирающихся пожирателей смерти, каждый из которых избрал свою тактику появления перед Воландемортом. Но никто не посмел появиться позже него. Не считая мистера Рейвенвуда, которого мы могли бы не досчитаться после подобной вольности, однако, я полагаю, Тёмный Лорд не позволит себе такой предсказуемости, не на этом собрании. Мистер Веллингтон, какая неожиданность. Я приветливо, насколько это возможно для кого-то по фамилии Нотт, улыбаюсь ему, бросая вызов всем, кто не нашёл ничего лучше, чем возносить молитвы к тому, кто за всё это может разве что наградить их молнией в лоб. Я рассеянно киваю Кассиопее и наблюдаю, как она запугивает какую-то убогую, которую жизнь побила и без неё хотя бы тем психом, который – как я выяснил несколько позже - посматривал в её сторону. И вот, момент истины, появляется Тот-которого-все-так-ждут, и я, поднявшись вместе со всеми прочими в приветственном жесте, возвращаюсь на место и уже не отвлекаюсь на посторонние мысли, отговариваю себя от дурной идеи с юношеской любознательностью упереть в него взгляд, и смотрю перед собой, не упуская ни одного его слова и паузы. Я стараюсь не проникаться психологическими манипуляциями нашего лидера и – подумайте только – преподавателя в Хогвартсе, но его слова проникают в мой слух вернее любого яда. Они забираются под кожу и вызывают новый прилив жжения Чёрной Метки, как будто её разъедает кислота. Я не касаюсь её кончиками пальцев и стараюсь не привлекать к себе ненужного внимания. Учитывая мои юные годы и отсутствие хоть сколько-нибудь значимых перед Лордом заслуг, мне это удаётся. Быть может, мы с Кассиопеей пока не проявили себя, но в нашем случае это вряд ли можно назвать проблемой. Мы даже могли бы с ней посоперничать в ярости, удивительно ценное качество для дамы, и - жизненно необходимое для джентльмена. Я жду, что будет дальше и беру дурной пример со своего вполне благоразумного и сознательно дядюшки – помалкиваю и не высовываюсь. Я просто молча ненавижу всех. Будь я чуть более юн, то ожидал бы нежданного развлечения, вроде приказа Лорда уничтожить сидящего от вас, скажем, по левую руку. Простой естественный отбор, но всё давно было не так просто. Какую бы скрытую антипатию я к нему не питал, тот ореол магической силы, что исходил от него, пропитывал каждую клетку своей несокрушимой энергией – уверен, это почувствовал не только я и вряд ли когда-либо забудет. Когда-нибудь он снова уничтожит себя, люди, как и великие маги, не меняются. Какое расточительство. Его Злодейшество озвучивает то, зачем мы здесь собрались, что – как и можно было предположить - не вызывает удивление лишь на лице моего деда. На моём лице блуждает едва заметная полуулыбка, кто-нибудь здесь ожидал детских игр? Они кончились ровно тогда, когда на руке появилась змеиная метка, отметина смерти, которая нависала над каждым, присутствующим в этом зале. И было невероятно наивным полагать, что кому-то удалось бы остаться в стороне. Мы здесь все посланники смерти, равно как и её рабы. Мы не принадлежим себе. По крайней мере, до того момента, пока бессмертный человек руководит каждым их вздохом. Каждым нашим вздохом, разумеется. Кассиопея. Очаровательная девушка с золотыми волосами, чарующая своей ничем не оправданной озлобленностью. Самая смелая и самая безумная из нас – я в ней не сомневался и даже удивлён, что она сдерживала свою страсть так долго. Наверное, мне было бы жаль её отца, если бы я способен был разделить его чувства. Но, по счастью, у меня нет детей. Поразительно, но я концентрируюсь не на происходящем, а на глазах своего деда, которого скручивают недальновидные авроры. На глазах Гарри Поттера, который за это поплатился. И за всю ту ненависть, что я испытывал к нему за методичное унижение моей семьи. За то, как осмелился разговаривать с моей матерью, за то, что допрашивал моего брата. Он убил Кимберли? Какая жалость. Интересно, чувствовали ли дед и дядя разочарование из-за отсутствия Скорпиуса здесь? Ответ был очевидным, честный, по крайней мере. Я был рад, что оба моих брата были далеко. Я слишком эгоистичен, чтобы чувствовать иначе. Даже тогда, когда я люто ненавижу их за этот факт. По моему телу проходит волна благоговейной дрожи - второй раз с момента его появления. Я не могу сконцентрироваться на предполагаемой участи любого из нас так сразу, когда мой пытливый до науки ум с бешеным усердием конспектирует всю ту информацию, от которой нетерпеливая, страстная дрожь проходит по моим рукам. Воскрешающая комната. Ради таких моментов этого - далеко не человека, но великого волшебника - следовало слушать так, как никого и никогда. И ради таких моментов следовало находиться здесь, рядом с ним. Не навсегда, конечно, ведь ничто не вечно. Как и я, разумеется. И даже как он. Боюсь ли я? Безусловно. Я не бездумно самонадеянный псих, репутацию которого вполне заслуженно получил в школе. Мои дражайшие, и в своей массе, бестолковые одноклассники, занявшие, в своём большинстве, никому не нужные должности на подхвате у перепуганного министерства, не могли бы дойти своим умом, какого Мерлина я тут забыл. Пусть даже весьма значимая часть моей семьи пребывала в этом обществе не первый год. Здесь не было ни одного свободного человека, который мог бы жить так, как ему хотелось. И я даже не стал бы этого отрицать. Здесь собрались те, кому терять нечего, и те, кому пришлось бы слишком много потерять. Здесь собрались столь одухотворённые личности, как Кассиопея, признаться, она всегда восхищала меня своим умением отдавать всю себя чему-то, что вызывало в ней интерес - а это, не сомневайтесь, задача непростая. К слову, мы были одними из самых юных представителей этой тёмной элиты, если не сказать - единственными, что нашей ценности не прибавляло, но и не умаляло её. Я понимаю, что рискую жизнью и для чего это делаю - не чтобы существовать, но чтобы жить. Я не чувствую себя спокойно. Я чувствую себя обречённо спокойным, если я здесь, это означает только одно - я хочу умереть. Иного объяснения быть не может. Но оно есть. Я отдаю себе отчёт в том, что в этой предсмертной для кого-то тишине, нет разницы, насколько чистокровное твоё происхождение, как заправски ты умеешь лицемерить и создавать что-то такое, что не даётся другим. Всё давно решено Линкольном Соулом, он знает, что ему нужно, и, если он выбрал меня, мне остаётся только принять его выбор со всем возможным достоинством. Я всегда говорил, что проигрывать тоже нужно уметь. Но мой дух слегка поддерживает уверенность, что Воландеморт не позволит мне отделаться так легко. Я даже не слишком скрываю, что не отказался бы быть на его месте, если бы мог. Я, осознавая все неудобства, которые он причиняет всем нам своей бесконечной жизнью, не осмелился бы проявить неуважение, считая, что ему не хватило бы таланта разгадать мои весьма прозрачные намерения. Вряд ли намерения какого-то озлобленного юнца должны его беспокоить - это моя охранная грамота. Я готов получить своё наказание за подобную дерзость, пусть дерзость всего лишь в мыслях. Но, как и многие здесь, я предпочёл бы остаться живым. Это не главная ценность, но - неотъемлемая, если ты хочешь реализовать все остальные. Любая игра кажется честной, если всех игроков надули в самом начале.

Sebastian Stirling: Гостиная медленно наполнялась людьми. Кто-то даже пришел не один... А сразу в компании. Думаете, так легче? Правда? Сейчас посмотрим... Есть в нём что-то змеиное: в жестах, походке, речи, которая иногда кажется шипением. Когда он вошел, все тихие светские беседы моментально прекратились, кто-то даже, как мне почудилось, втянул живот. Я был совершенно спокоен. Но ровно до тех пор, пока он не начал говорить. От его слов у меня по спине потек липкий пот. Мне стало страшно. Чуть ли не в первый раз в жизни. - Однако, дослушайте до конца, возможно, ваш энтузиазм поутихнет. Дело в том, что доброволец, который пожертвует мне свою душу, создав крестраж, уже давно найден. Вопрос лишь в том, кого из вас он для этого убьет. Я нервно сглотнул. Мерлин, какой кошмар. А вдруг и жертву он уже выбрал? Ещё до того как...? Как вообще всё это задумывалось? За мной числится один здоровый такой косяк. Я чуточку перестарался со Скорпиусом. А так... Ну, я же прихожу вовремя на все собрания, исполняю все приказания. А вдруг этого моего промаха будет достаточно, чтобы перечеркнуть моё доброе имя? Ну, нет, Себастьян, тут есть и другие претенденты. Я стал озираться. Да взять того же... того же…. О! Квентин! Он опоздал! Он Вас совсем не уважает, Вы для него ничто! Ты не самый крайний, Стирлинг, нет-нет. Ты важен Лорду.... Всё будет хорошо, Себастьян, прорвемся... Я шумно выдохнул. Сейчас бы выпить. И покурить. Но нет. Нельзя при Нём. Мерлин, как же страшно. Спросить - не спросить? Только бы голос не задрожал! Я откашлялся, чем сразу привлек много внимания: - Мой Лорд, позвольте узнать по каким критериям будет выбрана жертва? Я имею ввиду, - я быстро вытер внезапно вспотевшие ладони, - обязательно ли жертва должна быть из присутствующих? Может, стоит выбрать кого-то другого? Я буквально чувствовал на себе раздраженные взгляды и упреки. Что? Хотите сказать, вы на это не надеетесь?

Reg & Flem Jorgensen: Не знаю, что поразило меня сильнее — слова Лорда или триумфальное появление Квентина. Лично на мой взгляд, оправданием такому опозданию может служить только смерть. То есть, если вы живы и опоздали на собрание Пожирателей, стоит...исправить это досадное недоразумение. - Ты так нетерпим к человеческим слабостям? Думаю, у Квентина были некоторые причины... Вот как теперь бывает. Если опаздывает дурацкая журналистка, то это непростительно. Но если друг — всегда находятся оправдания. На языке той же журналистки это бы называлась «политика двойных стандартов», и на первую полосу, да. Конечно,я был немного взволнован, но основная мысль Лорда была мне ясна. Эффектно, к слову, получилось с этой жертвой — уж не проверка ли это? Не думаю, что Лорду была бы выгодна наша смерть. А вот стать убийцей этого «счастливца» - почему бы и нет? Но если претендентами на... выбывание станут Лира или Квентин...будет крайне неловко. Что ж, пока все радостно выдвигают свою кандидатуру, быть может, стоит рискнуть? В таком случае, это означает более тесное...скажем, сотрудничество с Лордом, и это отведет подозрения от всей нашей авантюры...Двойная игра, сэр. - Если ты пойдешь на такой риск, то погубишь всех. Сейчас важно максимально отвести подозрения, или же хранить полнейшее равнодушие, как в покере. Прекрати изображать двойного агента, все равно это вижу только я. Кстати,о покере. Может, неплохо как раз сейчас понаблюдать за реакцией людей? Как обычно, полный набор — жертвенные фанатики, трусы, молчуны, идиоты, которые всегда переспрашивают... Интересно, Браун хорошо играет в покер? Думаю, мог бы неплохо. Я повернул голову направо. Забыл отметить, что после появления Квентина Флеминг словно и забыл про Лиру, которая, кстати, явно искала его взгляда. Ну, правильно, не у меня же искать сочувствия, хотя мы сидим рядом. У Лиры довольно интересная стратегия — она не боится показывать эмоции, но делает это ровно настолько, насколько нужно. Получается довольно естественно, и нет ощущения натянутости. Многие на это купились, и многим это дорого стоило. Флеминг выглядел как обычно, то есть так, словно рассматривал картины мастеров эпохи Возрождения. Русская рулетка, однозначно. Теперь уже бесполезно дергаться, и если Лорд принял решение, от нас уже ничего не зависит. Я спокойно повернул голову к Лире и усмехнулся. Мне показалось, или Лира только что слегка пнула меня своей шпилькой?

Lira Indrik: Мы, как оказалось, пришли очень вовремя: не прошло и десяти минут как в зал вошел Лорд. Квентина в этот момент всё ещё не было. Честное слово – я даже начала беспокоиться. Ну чем может быть занят Квентин, что игнорирует зов Метки? Ну, разве только что, заданием Лорда. Я не училась в Хогвартс и могу только представлять себе масштабы замка. Признаться, даже мимо не проходила. Лекарственные растения и зелья покупали у меня многие школьники с красивыми нашивками на черных мантиях (а когда я училась, мантии у нас были алые). Компенсировала пробелы я просто. Литературы я прочла про этот замок очень много. Поистине – просто огромный магический потенциал, правда, почти наверняка там много пыли и безвкусных драпировок. Натыкалась про упоминания комнаты Слизерина, кое-где встречались записи про, так называемую, Комнату желаний? Интересно, насколько все желания она удовлетворяет? Про комнату Ровены Рейвенкло услышала впервые. Любопытно? Не то слово! Воскрешающая комната не работает без жертвы. Какая кровожадная, надо сказать, комната! Я слегка дернула бровью. Из-за любопытства, не из-за страха. Я всегда жаждала знать чуточку больше, чем остальные. Кажется, это называется, синдром отличницы. Пусть так. В зале появился Квентин. Я выпустила руку Флеминга и положила её к себе на колени. Вид, конечно, не лучший, но он здесь. Я проводила его взглядом до тех пор, пока он не сел. Надо будет потом с ним поговорить. Последняя фраза Лорда эхом стояла в комнате. Каждый прокрутил её в своей голове как минимум несколько раз. Каждый считал свои оплошности. И у многих, видимо, их прилично; кто-то вспотел; кто-то (Стирлинг) перестал думать и начал откровенно говорить чушь.… Впрочем, он и так не всегда блистал умом. Я обвела взглядом стол. Нервничали все. Флеминг словно и не здесь был, и вид у него был как будто он смотрит на произведение искусства. Ну, в общем и целом – план Лорда таковым и является. Я чувствовала на себе взгляд Регнера.Я целый вечер его динамила, переживает, наверное. Вернув голову в исходное положение, я слегка тронула его ногу своей. Сейчас главное вести себя тихо. Не светиться, не пререкаться, ждать.

Lincoln Soul: Конечно же, после его последних слов в зале воцарилась гробовая тишина. Сложно было даже понять, дышит ли кто-нибудь из него несчастных слуг, сосредоточенно боящихся за свою жизнь. Он бы усмехнулся, или даже рассмеялся этим своим резким, слегка безумным смехом, будь он моложе на тридцать лет; однако сейчас уже не видел смысла наслаждаться собственной очевидной проницательностью и предсказуемостью окружающих. Легиллименция была не нужна, чтобы прочитать все мысли у них на лицах, как бы они все, хваленые аристократы, ни старались скрывать свои истинные эмоции. Его взгляд медленно полз от одного Пожирателя к другому, на несколько секунд останавливаясь, чтобы оценить всю палитру чувств, отражавшуюся у каждого в глазах. Крауч притих и озадаченно хмурился; чета оборотней украдкой переглядывалась; лежавшая на столе рука Шварца - обросшего, грязного, совершенно запустившего себя в изгнании - дрожала, будто он собирался вызваться добровольцем, но так и не мог решиться - как и тонкая, детская ручка Кассиопеи, предусмотрительно прижатая ко столу большой ладонью ее отца, отрешенно смотрящего прямо перед собой. Рядом с малышкой Барбарик застыла с выражением бесконечного ужаса на лице, будто бы встретив ядовитую змею, худая, как скелет, и бледная, как привидение, девушка; по щекам ее катились крупные беззвучные слезы. Кажется, она уже прощалась с жизнью. От Йоргенсенов, Макнейров и Хокинга, напротив, веяло глупой, хоть и небезосновательной самоуверенностью. Рядом с Люциусом - единственным, кто встретил его взгляд - старательно пытался притвориться невидимкой его сын. Жалкое зрелище. И эти люди клялись, что не побоятся отдать жизнь за общее дело, если это поможет достигнуть победы над их общим врагом. Просто смешно. - Мой Лорд, - вдруг осмелился прервать паузу знакомый голос, - позвольте узнать, по каким критериям будет выбрана жертва? Я имею ввиду, обязательно ли жертва должна быть из присутствующих? Может, стоит выбрать кого-то другого? Линкольн Соул медленно перевел взгляд на говорящего, даже не сомневаясь, кто бы это мог быть. Он позволил своим губам растянуться в презрительной улыбке. - Согласитесь, господа, - протянул он, - как все-таки замечательно, что в наших рядах есть такой удивительно полезный человек, как мистер Стирлинг. Из всех вас только Себастьяну настолько недостает ума и инстинкта самосохранения, чтобы задать те животрепещущие вопросы, которые, должно быть, волнуют не его одного. Что ж, у нас достаточно времени, чтобы я смог на них ответить; нам некуда спешить. Знаете... как бы я ни дорожил всеми своими помощниками - любой организации время от времени требуется обстоятельная чистка. Вынужден с прискорбием сообщить, что существование некоторых членов нашего ордена просто... исчерпало себя. И зачем же убивать невинных людей, если смерть ради меня может принять тот, кто этого вполне заслуживает? Тот, кто наделал столько ошибок, что его казнь будет даже полезна всем нам? Какое-то время Линкольн Соул еще улыбался. Потом он резко стер улыбку со своего лица и - уже предельно серьезно и зло - снова уставился Стирлингу прямо в глаза. - Вот ты, Себастьян. Неужели за тобой не числится никаких... грешков, в которых ты хотел бы покаяться?

Sebastian Stirling: Я ощутил сердце в своей глотке, быстро сглотнул, но оно всё равно вернулось на место. Я испытывал очень противоречивые чувства, когда Лорд ко мне обращался. Ненавидел за то, что он заставляет чувствовать себя провинившимся школьником, который забыл сдать эссе и теперь вынужден найти для себя подходящее оправдание, что бы его не сильно наказывали. А нравилось ... Да, нравилось за то, что он обращал на меня своё внимание, показывая, что я для него не пустое место. как все-таки замечательно, что в наших рядах есть такой удивительно полезный человек, как мистер Стирлинг. Полезный! Я приношу пользу! Выкусите всё! Вот издевались вы над Себастьянчиком, а теперь? Сам Лорд сказал! Мерлин, спокойно, сосредоточься... Потом будешь примерять лавровый венок.. Чистка? Исчерпало себя? Я снова начал чувствовать сердце в горле, когда он посмотрел мне в глаза. Это сейчас они светлые, а когда они были алые.. Прямо мороз по коже. Даже сейчас. - Вот ты, Себастьян. Неужели за тобой не числится никаких... грешков, в которых ты хотел бы покаяться? Мне стало очень душно, жарко, захотелось свежего воздуха и пробежки. Поезд. Гребанный Хогвартс - Экспресс. Скорпиус Малфой. Перед глазами пробежала сцена встречи в купе, изогнутое в боли тело молодого человека... тут я понял, что всё это время я не дышал и чувствую некоторое головокружение. Aguamenti. Может, это и слабость, но мне правда не очень хорошо. Я залпом осушил воду. Надо что-то сказать. Мерлин мой, но что?! Так, спокойно, ты же адвокат, в конце концов. И очень хороший! Да, грустно про себя скривился я, если твоим оппонентом является не опытный легилимент. Но молчание тоже не лучший выход. - Мой Лорд, - начал я и отвел глаза в сторону, держаться, споко-о-ойно, - От вас не утаить. Числится. В голове уже писалось завещание, проигрывались похороны, и поминки, и годовщина смерти. Честное слово - если бы не приковывающий в стулу взгляд Соула, я бы летал по комнате в истерике и с криками. Сказав "А" говори и "В". Я буквально чувствовал на себе злые взгляды, выжидающие, готовые бросить чем угодно. Бичуют одного за всех? Не-ет, мои друзья, вряд ли такую честь мне одному выделят. - В общем, я на задании с поездом несколько увлекся..., - если бы между мной и Шварцом не сидел Линч, то я не знаю, что бы было. Я обратился к Люциусу и Драко, - я перестарался с припугиванием и покалечил сильнее, чем того требовалось..., -Я скрестил пальцы рук и сглотнув, продолжил,-и нанес Готфриду рану. В запале, на эмоциях. Меня еле-еле оттащил Квентин.... Чистосердечное облегчает наказание. Я слишком молод. Я не хочу умирать. Не один. Минуточку. - Мой Лорд, - на каком-то внезапном порыве пролдолжил я, - А ВОТ КВЕНТИН СТАЛ ЧАСТО ОПАЗДЫВАТЬ! Он вас как-будто не уважает! И вообще он какой-то странный в последнее время!

Ludlow Wellington: История, рассказанная о комнате, в устах Лорда звучала интересно и загадочно, и была более зловещей, чем являлась на самом деле. Так, наверное, и должно быть. Разве может быть иначе, если этому человеку… (а человеку ли уже? или лучше было бы сказать «существу»?..) …уже в который раз удается вернуться из небытия и поставить весь магический мир на уши. Значит, кому-то свыше это нужно. Значит, Лорд еще не выполнил что-то, что было заложено в его «программе существования», когда он впервые родился в образе еще Тома Реддла. Все слушали внимательно и с интересом, ведь не так часто Лорд так подробно делится своими мыслями. И мысли эти, надо сказать, весьма коварны и кровожадны, кто бы сомневался. Жертва… крестраж… новая сила… Кто-то сегодня умрет. Кто? Этим вопросом сейчас задавался почти каждый в этой комнате. Почти, потому что, как минимум двое, знали конкретную личность. И это не будет маленькая девочка Кассиопея, которая сейчас рвалась стать добровольцем. Слишком юна и неопытна, хоть, как и говорили о ней, весьма талантлива в темных искусствах. У остальных не хватало смелости высовываться, все слишком ценили свою жизнь, или ее подобие, хоть, наверняка, у многих из присутствующих были за душой не самые маленькие грешки. Сегодня я, пожалуй, впервые в жизни поблагодарил Мерлина за то, что на свете существует такой человек, как Себастьян Стирлинг. Лишь он задал вопросы, которые интересовали собравшихся, но которые бы так и не были озвучены. Что это – глупость, самоуверенность? Или что-то еще? Чтобы это ни было, но Лорд соблаговолил ответить. И вот ясна истинная причина. Все-таки, это казнь. А, так как Лорд был всегда практичен, то и на этот раз решил совместить приятное с полезным. Во-первых, устранить того, кто облажался по полной, потому что такое, наверняка, не прощается. Во-вторых, преподать всем урок, показав, что такая участь может постигнуть любого из нашей братии, и что не следует гневить Лорда почем зря. Ну и, в-третьих (хотя, скорее, это все же, во-первых), выгода для него любимого, тем более, что все карты так удачно сложились. Тянет ли мой промах на то, чтобы из-за него взойти на эшафот?

Quentin Ravenwood: Первым среди притихших "собратьев" заговорил тот, у кого для молчания никогда не хватало ни выдержки, ни ума - поистине незаменимый в этом плане Себастьян Стирлинг. Именно к нему и оказалось прикованным внимание Темного Лорда, до того неспешно обводящего взглядом своих слуг. И то, что ответил Стирлингу Волдеморт, Квентину абсолютно не понравилось. То есть, как он и предполагал, на самом деле не имеет значения сознательность, верность и желание отдать жизнь за своего покровителя - только то, сколько ошибок ты успел совершить? Это, конечно же, многое меняет. Во стократ повышает его - Квентина - шансы не дожить до завтрашнего дня, например. Если я умру, мрачно подумал он, никто за пределами этой комнаты об этом даже не узнает. Он же беглый преступник, чью смерть, на его взгляд, гораздо проще было скрыть, чем объяснять. Возможно, Лира и Йоргенсены донесут новость до Ребекки - это, пожалуй, самое большее, на что он мог рассчитывать. Какова вероятность, что о случившемся узнает чертов Дэвид Хейли? Если даже и узнает, отпустит ли он Руди? Откуда такая уверенность, что все это было не зря - и твоя смерть за предательство окажется не напрасной - и Руди еще жив? Ниоткуда. Если раньше Хейли еще утруждал себя предъявлением каких-либо доказательств, то теперь остается только надежда. Диалог Линкольна Соула и Себастьяна Стирлинга продолжался в довольно забавном ключе, где Стирлингу не требовалась помощь, чтобы выставить себя в невыгодном свете - конечно же, в забавном при условии, если бы Квентин сейчас вообще находил в себе силы находить что-то забавным. Пожалуйста, пусть это окажется Стирлинг. Благодарен за это буду не только я. Панически прозвучавшее из уст Стирлинга имя Рейвенвуда вырвало его из оцепенения. Какого черта? Если только кому-то из них двоих повезет пережить сегодняшний день, он Стирлинга прикончит собственными руками. Но перво-наперво стоило оправдаться не перед слабоумным, а их общим хозяином. И... как же? Будем честными: в последние месяцы удача слишком часто отворачивалась от Квентина, чтобы его огрехи не бросались в глаза. Опоздание на сегодняшнее собрание - самый меньший из них. И это еще при условии, что Соулу пока не стало известно про Радикалов. Если бы только он мог понять, что у Квентина не было выбора, но для этого ему, по крайней мере, нужна душа. Вернее, ее подобие, над чем Соул сейчас и работал - чудовище Франкенштейна, которое он намеревался воссоздать при помощи Воскрешающей комнаты. Но даже если бы Темный Лорд был в состоянии оценить выбор своего слуги, это не отменяет факт предательства. В чем Квентин клялся Волдеморту? Страх настолько вытеснял другие мысли, что Квентин мог лишь с трудом припомнить. Клялся ли он отдать жизнь за Темного Лорда, если он того потребует? Даже тогда Квентин не мог быть настолько самоуверенным, чтобы не понимать, что для подобного у него кишка тонка; теперь же и вовсе не сомневался, что не готов принести себя в жертву во имя душевного здравия мистера Соула. Впрочем, почему бы и не придать огласке его смерть: преподнести как триумф аврората или же - как он есть - самосуд братства Пожирателей Смерти? Если он раньше неправильно рассуждал о позиции присутствующих здесь официальных властей насчет его судьбы... так ему и надо - будут рассуждать люди, не так ли? Так и надо - ему, известному Пожирателю Смерти и братоубийце. Общество только порадуется настигшему его возмездию. Но подобного рода слава - предел мечтаний Роули, а вовсе не его. Роули, к слову, осознавшего, по-видимому, что ему ничего не грозит, а потому выглядевшему менее озадаченным и нерешительным - и даже подавшимся вперед, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Пожалуйста, пусть будет Стирлинг. Квентин должен был что-то сказать в свое оправдание, но даже не представлял, что. К его удивлению и невероятной удаче, кто-то вступился за него - и кто-то совершенно для него неожиданный. Впрочем, не то чтобы он ожидал, чтобы кто-то вообще рискнул вступить в дискуссию. - Мистер Стирлинг, вам не кажется странным, что только что вы беспочвенно подвели под удар, судя по всему, единственного в этом зале человека, который проявляет к вам искреннюю заботу? - заботу? О Стирлинге? Если Квентин тогда о ком-то и заботился, то о Скорпиусе Малфое, которого было велено оставить в живых. Довольно простое задание при условии, что 22 декабря 2023 года Пожирателям были даны указания запугать школьников, а не устроить резню - но и это тупице Стирлингу оказалось не под силу. Впрочем, этот жест - единственное достойное, что и сам Квентин сделал за тот день. - Мистер Рейвенвуд избавил вас от долгой и мучительной смерти, если, как вы говорите, в поезде догадался "оттащить" от моего внука, - переведя взгляд на говорившего Люциуса, Квентин не мог не заметить, как тот с трудом сдерживает ярость: хотя голос его был ровен и даже ироничен, внешне старший "собрат" заметно побледнел и с силой сжал кулаки. Что ж, трудно было не понять его чувства по отношению к Себастьяну. - Мой Лорд, - чуть осмелев и приободрившись после поддержки Люциуса, обратился Квентин. - Что касается опоздания: это был первый и последний раз. Больше подобного не повторится, - осторожно произнес он, про себя уповая на то, что обойдется без дальнейших расспросов. Конечно же, не повторится. Особенно если кто-то тебя видел и сдал. В случае расспросов всегда можно было сослаться на здоровье и положение Ребекки - хоть это и едва ли произведет впечатление на Соула, но по крайней мере может снискать понимание у "сослуживцев". Но лгать совершенно не хотелось, да и вовсе было опасно - даже если то была не абсолютная ложь.



полная версия страницы